Оглянись в темноте (СИ) - Рымжанов Тимур (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT, .FB2) 📗

Оглянись в темноте

Город в огне

Оглянись в темноте

Книга первая

Город в огне

Иду быстро, почти бегу по узкой улочке. Удерживаю в руках большую охапку наколотых поленьев. Тяжело, очень тяжело; острые края сколов на дровах больно впиваются в голые руки. Чувствую, что засадил под кожу пару заноз. Тонкие пальцы напрягаясь, сжимают грубые плахи, с чуть кисловатым запахом рубленной древесины. Ладони саднят болью от натертых топорищем волдырей и лопнувших мозолей. Идти тяжело, я устал, даже шатает от усталости, но меня тащит присущее мне упрямство и, какое-то, взнузданное чувство ответственности.

Узкий и темный проулок заканчивается грязным двором с глухой стеной, выложенной неровными, дикими камнями. Тут, от переулка, где я колол дрова, недалеко, всего шагов сто. Стена торчит вверх на добрые пару десятков метров. Прямо из этого грязного дворика, на стену ведет длинная пологая лестница с высокими и очень широкими ступеньками. Лестница просторна настолько, что можно легко разойтись двум взрослым мужчинам, но перил нет, так что держусь ближе к стене и, сбивая дыхание, тащу охапку дров на вершину этой громадины.

Прилегающее пространство, заволоченное сизым дымом, гудит. Сверху наползает гомон толпы, усиленный возбужденными криками. Не очень понимаю, что происходит, но с упорством маленького мультяшного трактора волоку дрова по этой проклятой лестнице. Невероятным усилием преодолеваю почти две трети подъема и, выставив ногу на следующую ступеньку, опираю руки с поклажей на коленку. Надо отдышаться, хотя бы полминуты. Справа от стены видны крыши домов из черепицы, что покрывает разновысокие строения, слепленные причудливым образом. Вроде не такой уж и маленький город, но при этом выглядит очень компактно. Видимо из-за плотной застройки. Над которой, торчит, словно указующий в небо перст, высокий шпиль странно вытянутого здания, покрытого позеленевшими медными листами…

Я, тот, что сейчас лежит в реанимации… не знаю, правда, что это; но и я же — другой, тот, что в этом реалистичном сне тащит охапку дров… Прекрасно помню, что вот — это городской храм Хранителей света или Пяти светлых богов. Там, возле храма, в сторону северных ворот, начинается мощеная улица с домами местной знати и аристократов, которая заканчивается у королевского дворца. Там, на широкой площади, во время праздников, устраивают городскую ярмарку, а бродячие музыканты дают красочные представления.

Но разглядывать красоты города сейчас некогда, чувство ответственности, словно кнутом стегает меня пониже спины, и я опять продолжаю карабкаться вверх по этой проклятой лестнице.

Может эта самая лестница всего лишь символ моего духовного восхождения, а я просто в наркотической нирване, обколотый лекарствами? Моя предсмертная миссия…

Бред. Я же знаю каждую ступеньку на этой лестнице, каждую выщерблину, а значит ходил по ней уже не раз. Нет, это самая обычная городская лестница, что ведет на оборонительную стену. Таких в городе много. Это всего лишь мой сон, в действительности я прекрасно знаю где нахожусь опутанный проводами и трубочками, но и этот сон мне покидать не хочется, хоть в нем мне тоже очень тяжело и больно…

Наконец, мой подъем заканчивается, и я, шатаясь, бегу уже привычным маршрутом, с ужасом и каким-то обреченным восторгом понимая, что я бегу вдоль стены осажденного города. На самой стене, ближе к зубцам бойниц народу столько, что не протолкнуться, все суетятся, мечутся. Я пытаюсь прошмыгнуть; даже точно знаю куда надо бежать. Протискиваюсь дальше сквозь строй солдат и городского ополчения. Люди в броне, кольчугах, с мечами, топорами, копьями, луками, арбалетами. Мне надо пробиться к надвратной башне, там сейчас стоит огромный чан с маслом, под которым наша ватага из городского ополчения должна поддерживать огонь. Вот я и тащу на стену эту охапку дров, чтобы жар от огня, не угасая, был еще сильнее.

Позади, на стене, уже усилились громкие выкрики и лязг оружия. Видать не смогли скинуть штурмующих с приставленных снаружи лестниц… но я не должен отвлекаться. Надо спешить. Руки уже занемели, передавленные вены вздулись, сведенные судорогой мышцы пронзает колющая боль. Я морщусь, стискиваю зубы, но волоку эти проклятые поленья, неуклюже протискиваясь сквозь возбужденную толпу.

Успеваю. Сбрасываю дрова у огромного чана, под который, такие же, как я мальчишки, лет двенадцати-пятнадцати, начинают подбрасывать принесенное мною топливо, не забывая раздувать пламя ручными мехами.

— Берегись! — слышу громкий возглас, и буквально через пару секунд, огромный каменный валун проносится над крепостной стеной улетая в кварталы города, что находятся прямо под нами.

— Скидывайте лестницы! Сталкивайте! — опять слышу возбужденные вопли и хриплые крики. Звон стали уже где-то совсем близко.

— Все! Хватит греть чан! — кричит мне кто-то в самое ухо. — Тащи рычаг, будем опрокидывать!

Э, нет, это без меня, в прошлый раз зацепился рукавом за эту чертову оглоблю, так меня самого чуть с этих стен не сбросили. И ведь точно знаю, что я первый, тот, что еще в реанимации, при том штурме не участвовал, а вот, второй, что из сна, он все прекрасно помнит.

— Левая башня! Арбалетчики! Прикройте! — Выкрикивает чей-то властный голос. Я отвлекся на эту самую левую башню, но за спинами защитников стен, так ничего и не увидел. В какой-то момент услышал лязг запорного механизма и стук упора, в который ударился опрокинутый чан — кипящее, грязное масло полилось вниз со стен, под которыми, тут же, раздались душераздирающие вопли. Мы с мальчишками похватали несколько горящих головешек и щепок, бросая их вниз. Оттуда взметнулось пламя, обдав нас жаром. Вопли переросли в ужасающий вой.

Я не дотягивался до бойницы, чтобы рассмотреть, что там за стеной происходит, только вытянул руку и бросил горящую головешку, когда из-под стены уже повалил черный густой дым. Я ожидал вновь услышать пронзительные крики, но в этот момент меня словно бы дернули за «страховочный канат», к которому, я был как-бы намертво привязан.

Душу буквально выдернули из бренного тела и швырнули куда-то. По ушам ударил громкий писк какой-то больничной аппаратуры, тело непроизвольно затряслось. Едва приоткрыв единственный уцелевший глаз, я увидел возле себя мельтешащую толпу врачей и медсестер.

Да что ж вы меня мучаете? Отвяжитесь уже наконец. Как же больно-то! Оставьте меня в покое, я весь обгоревший до костей, с кучей глубоких ожогов, не мучайте это тело, пусть помирает себе спокойно, что ж вы ироды меня с того света то и дело сдергиваете⁉ У меня там осада замка, между прочим, а вы притащили в реанимацию и как давай лечить. Плюньте, оставьте. Не хочу больше.

— Остановка сердца! — голос одного из докторов спокоен и сдержан.

— Чисто! Разряд…

Мир вокруг погружается в какой-то вязкий кисель. Невидимый канат вытягивает мое сознание из безвольного, обколотого обезболивающим, парализованного тела…

Не надо меня лечить! Нет смысла, зачем⁈ Я же больше с постели не встану.

Сам, усилием воли перенаправляю всю силу пущенного в меня разряда в тот самый канат, что выдергивает вверх. Я дико устал даже за то короткое время, что меня пытаются вытащить с того света. Не мучайте меня…

Разряд электричества очень проворно собрался в искрящийся сгусток и поволок мою душу ввысь, набирая скорость. Какие-то призрачные образы мелькают вокруг, да так быстро, что я не успеваю рассмотреть и вдруг, после короткого и стремительного полета, вижу себя второго. Того самого двенадцатилетнего мальчишку из моих снов, что таскал дрова на городскую оборонительную стену. Лежит на закопченных камнях раскинув руки. На виске здоровенный шрам, из которого прилично так натекло крови. Эх жаль, парень, и ты тоже не пережил этот день.

Вижу сгустки каких-то серых теней, которые обступают парнишку со всех сторон. Одна из теней приобретает форму какого-то тощего карлика с длинными, когтистыми пальцами. Размытый темный силуэт тянет лапы к голове мальчишки, но не касается, а словно бы накидывает какую-то паутину. Черные тонкие нити цепляются за лицо парня, оседают на кожу, впитываются внутрь. Мне очень неприятны эти странные существа, которых на стене удивительно много. Они как крысы, как вороны, слетевшиеся на поле битвы.