Рыжее братство. Трилогия (СИ) - Фирсанова Юлия Алексеевна (читать книги онлайн txt) 📗
По мере приближения к цели — месту обитания искомого объекта королевской крови и лиц, близ него увивающихся, — дворец становился все более роскошным и обжитым. В залы мы не заглядывали, не на экскурсию чай заявились. Но коридоры с фигурным паркетом, мозаиками, коврами на полу, шпалерами, гобеленами, картинами на стенах, светильниками из драгоценных материалов, росписью на потолке невольно притягивали взгляд. Я еще отметила интересное цветовое решение каждого отдельного коридора. От лестницы до лестницы или от арки до арки все было в тон: то бледно-зеленое, то голубое, то ореховое или розовое. Ага, и картины тоже. Нет, до авангарда или сюрреализма здешние мастера холста и кисти не докатились, но зелеными вполне могли быть или пейзаж, или платье запечатленной на портрете особы, да еще и рамы подбирались соответствующие.
— А оформление интерьера в близких тонах — это обычай артаксарской знати, историческая традиция или причуда правителя? — уточнила я, преодолевая коридор, покрашенный в цвет, шутливо именуемый не иначе как «цвет детской неожиданности».
Шеллай, разбиравшийся практически во всем, включая историю родины (и даже ее тайную историю), в вопросах дизайна оказался полным профаном. Он только беспомощно воздел вверх руки, со стыдом каясь в неосведомленности. Мало того, пожилой архивариус никогда не обращал особого внимания на тонкости искусства. Он более жил в мире свитков, чем в реальных времени и пространстве, и теперь оглядел коридор с почти детским любопытством, убеждаясь в справедливости моих слов.
— Вкусный цвет, — облизнулась Риалла, а я поперхнулась, уставившись на девушку почти с суеверным ужасом.
Нет, я, конечно, в порядке самообразования почитывала о разных извращениях, и о таком тоже, но… брр! Судя по оторопелым физиономиям киллеров, они подобных экстравагантных пристрастий тоже не разделяли.
— На паштет, который кори Ивасси готовит по праздникам, похоже, — мечтательно поделилась девушка.
Мне стало стыдно. Вот ведь, пусть и мысленно, а человека нелепыми домыслами обидела.
Впрочем, долго мучиться угрызениями совести было некогда. Начался очередной, на сей раз аппетитный уже на мой взгляд, коридор цвета темного шоколада. Я чуть ли не облизнулась — для полного соответствия не хватало только ароматизации помещения. Вкусный цвет оказался не единственным достоинством коридора, тут в качестве декоративного элемента наличествовали картины явно парадно-официального содержания. Это когда народ во всем блеске фамильных килограммов бриллиантов и цепей (для кандальников металл потоньше делают) стоит с чопорными мордами, пялясь вдаль. Судя по выражению лиц, отнюдь не светлую. Среди массы посредственных полотен глаз зацепился за картину, выбивающуюся из общего ряда не по цвету, но по сути. Выражение лиц двух мужчин — помоложе, с забавным курносым носом, и постарше, у него даже виски седина посеребрила, — было вполне жизнеутверждающим. Они застыли на холсте, не вглядываясь в туманное безнадежье, а так, будто на миг прервали занятный спор. Оттого и смотрели друг на друга задорно и как-то азартно, что ли. А еще лицо второго, седоватого, было слишком узнаваемо по форме носа, линии скул и прихотливому изгибу бровей. Слишком, чтобы я смогла промолчать.
Подавшись в сторону Шеллая, я постучала его пальцем по плечу и скосила взгляд на портрет-дуэт.
— Его величество Валларий Третий с троюродным кузеном, гер-грайолом Кизгизреем. Судя по летописям, коры были чрезвычайно дружны, несмотря на разницу в возрасте.
— Интересно, а кто такие эти Кизгизреи?
Этот вопрос, демонстративно не следя за реакцией пары профи, я задала дедушке — светочу местных знаний.
— Угасший род гер-грайолов Артаксара, самые близкие родичи королевской фамилии, сторонники и наперсники. Некогда имели большое влияние в Собрании Грайолов и поддерживали монарха. Увы, страшное несчастье — жуткий пожар — выкосило почти подчистую всех славных представителей великой фамилии.
«Всех ли?» — задумалась я и покосилась на секьюрити, синхронно прикинувшихся чайниками. Слишком синхронно, чтобы я поверила в наличие чаинок под крышками. Сообразительный Фаль горячо зашептал мне на ушко, возбужденно щекоча шею крылышками:
— Оса, он ведь про Гиза и Киза говорит! Точно-точно! Звучит-то как! И они на картинку страсть как похожи!
Обсудить сходство и различие, справиться о мнении молчунов-телохранителей, а также развить гипотезу нам не дали. Шоколадный коридор перетек в золотой и закончился двустворчатыми дверями с комплектом почетной стражи. Пришли!
Мы, нахально пользуясь отводом глаз, обеспеченным рунной магией, распахнули дверь и беспрепятственно вошли в святая святых — королевскую опочивальню.
Ой, мамочка, роди меня обратно! Сразу захотелось зажмуриться, нет, не от ослепительного блеска драгоценного убранства или потоков света, бьющих из широких окон, или от непереносимой ауры королевского величия. Ничего подобного тут не имелось. Зато щедро присутствовали пурпур, алый цвет и кармин. Не знаю, какому «одаренному» дизайнеру интерьеров пришло в голову, что королю подобает спать именно в таких условиях, и как на это смотрели предки Аллария. Неужели и это у них тоже ассоциировалось с чем-то вкусным или милым? Я вот, убейся об стену, не могла сообразить, как такое сочетание цветов способно обеспечить спокойный сон кому бы то ни было. Разве что законченному маньяку, балдеющему от вида крови.
Зато некомфортный цвет спальни вполне соответствовал прочим компонентам обстановки. Концентрация раздражающих факторов на один квадратный сантиметр поверхности удручала.
Тяжелое нагромождение мебели, глухие портьеры на окнах, как решетки в тюрьме, кровать с золотыми накладками, изображающими какие-то растительные мотивы, пухлощеких дев да ребятишек. Не знаю, каков был замысел художника, на деле же казалось, что бедные женщины и дети корчатся, спеленатые какими-то ужасными лианами. Малиновый с кистями балдахин у изголовья загораживал возлежавшего человека.
Эффектную картину довершали неповторимые ароматы, буквально утрамбованные в спертом воздухе немаленькой, отапливаемой в теплый весенний денек аж тремя каминами залы-спальни. Сандал, гвоздика, розовое масло, пот, моча, ветры — привет больного кишечника — и еще что-то до отвращения сладкое.
Я с трудом сглотнула, как никогда сожалея о невозможности наколдовать противогаз. Руну воздуха призывать не рискнула: прямо из ниоткуда ему, свежему и прохладному, взяться было невозможно, а самопроизвольное сдергивание портьер с внедрением экстренной вентиляции могло помешать наблюдениям за объектом в естественных условиях. Или противоестественных, что точнее.
Первым сдался маленький сильф — он, приобретя дивно салатовый оттенок, отважно щебетнул: «Оса, я коридор пока посторожу!» — и смылся из апартаментов. Счастливчик, мы, как Штирлиц с Мюллером, остались.
Королевский лик за горами одеял и подушек (удушить они его, что ли, вознамерились или упарить?), как я уже говорила, разглядеть было невозможно. Трое специальных людей породы «слуга усердный, тупой обыкновенный» непрестанно, как акулы у сырого мяса, кружили у кровати, то поправляя одеяло и подушки, то свершая какие-то ритуальные действия.
Зато толпящееся неподалеку сборище придворных просматривалось лучше некуда. Мы как раз застали разгар производственного совещания. Справа стояла парочка типов в сходного кроя пестрых камзолах халатного фасона: один бодрячок худощавого телосложения, второй рыхловатый, с постной миной. Они пытались общаться с троицей пышно разодетых и оттого потеющих с утроенной силой придворных, наряженных в желто-синие (первый) и бело-сине-красные тона (два других). Причем цвета располагались точно в порядке перечисления, от макушки до пят. Писк сезона, а скорее вопль здешней моды для знатных, вызывал столь прочные ассоциации с флагами, что я прыснула в кулак.
Все трое, судя по избороздившим кожу мимическим морщинам высокомерия, являлись людьми очень знатными. Первый стоял соляным столбом и недовольно кривился, второй возмущенно верещал, щедро разбрызгивая слюни на кружево своего воротника и на лица собеседников, третий гневно багровел, собираясь с силами для решительного залпа. То ли красноречия, то ли ветров. Такое лицо могло соответствовать любой версии событий. Хочу противогаз!
