Граф Лазарев. Том IV (СИ) - Флавий Вик (читать книги онлайн без сокращений TXT, FB2) 📗
— А тот голос якобы с неба, который повелел ему остепениться, случайно не тебе принадлежит?
— Не знаю ни про какой голос, — ответил домовой, затравленно озираясь. Он явно осознавал, что укрытие под диваном в случае чего окажется не слишком-то надёжным.
— А мне почему-то кажется, что знаешь. Воспользовался тем, что человек в горе, и наплел ему всякой ерунды. Заставил поверить, что с ним говорит Бог, делать то, что ты ему прикажешь. Или я не прав?
— Ничего я ему не приказывал, разве что вести себя прилично, — запаниковал домовой. — И вообще, что я плохого делаю? А даже если и делаю, ничего не докажешь. Я спрячусь, ты меня и не найдешь!
— Как — что? — притворно изумился я. — Его Величество Романов всячески поддерживает дружбу между разумными видами, а ты ее разрушаешь. Кто-нибудь узнает, что ты внушил хозяину дома, что ты Бог, начнутся волнения, гонения на домовых по всему княжеству. Так что тут подрыв Имперских устоев, нарушение общественного порядка, провоцирование вражды между людьми и домовыми. И прямое неподчинение приказам Его Величества.
— Чего? — опешил домовой. — Так много?
— И еще нанесение ущерба экономике княжества, — решил я добить беднягу. — И военному потенциалу тоже. Может, Валентин взялся бы за ум, основал бы какое-нибудь производство. Или в армию пошел и дослужился до генерала. А ты…
Игорь посмотрел на меня с большим уважением.
— Где ты таких слов понабирался?
— Я многое почерпнул из общения с верховной властью, — ответил я.
— Вик, я тебя боюсь.
Я грозно посмотрел на домового, тот под моим взглядом стушевался.
— Ничего я не делал, он все сам, — признался коротышка. — Приперся пьяный, как всегда, услышал, как я наверху говорю что-то, подумал, белая горячка пришла. Потом еще выпил и решил, что это не горячка, а голос божий с ним разговаривает. Ну я и решил, что…
— Что было бы неплохо воспользоваться случаем и свести беднягу с ума?
— Там сводить-то было и не с чего, весь ум пропил, — огрызнулся домовой. — Я его заставил нормально себя вести, чем плохо-то? Повелел водку больше не пить, дружков своих выгнать, по бабам не шляться. Был дурак дураком, совсем пропащий, теперь приличный человек. Ну и мне поспокойнее стало.
— Так ты можешь проникать человеку в мысли?
— Немного. Если долго рядом живем и если там разум совсем того, ослабленный. Что я плохого-то сделал? — вернулся к теме домовой. — Был бардак в доме, а теперь благодать настала. Чисто, тихо, никто не буянит
— Только хозяин твой малость умом повернулся, — заметил я.
— Это кто тут еще хозяин? — тут же взвился домовой. — Я тут десять лет живу, а этот приезжал раз в полгода, хозяин, то же мне. И вообще, никто никого не сводил. Он только рад был, сам во всем меня начал слушаться. С утра проснется, завтрак приготовит, посуду вымоет, пол помоет, мебель всю отскоблит и на огород работать. Днем то же самое, вечером то же, поработал и спать. Делай, что велено, думать не надо, ему и хорошо.
Мы с Игорем переглянулись.
— Я знаю много таких людей.
— И дом в чистоте, — привел домовой последний аргумент. Похоже, он казался ему самым убедительным.
— Кстати, ты же домовой. Домовые ведь следят за порядком и все такое, — заметил я.
— А что, у меня, по-твоему, беспорядок?
Домовой упер маленькие руки в бока и хмуро уставился на меня из-под кустистых бровей.
Я призвал на помощь все свое умение лгать и дипломатично ответил:
— Ну, в относительном смысле, может, и порядок. Особенно внизу, у Валентина: чисто, прибрано, ни одной пылинки нет.
— Вот именно, — подтвердил домовой, немного оттаяв.
— Но здесь-то! Здесь же бардак!
— Так а здесь зачем? — удивленно возразил коротышка.
— Разве ты не должен следить, чтобы в доме было все, как надо? Убирать там и все такое. Мне казалось, домовые дом в чистоте держат. — Я запнулся. Мои представления о домовых на глазах рассыпались вдребезги.
— Ну да, мы следим, чтобы человеки убирались. Нам самим по кой убираться? Для этого человеки есть.
— И как следите?
— Ну, можно, например, в молоко нассать. — Вид у домового стал довольным, перед его мысленным взором явно проносились радостные воспоминания. — Или штаны узлом завязать, если человеки никак к порядку не приучиваются. А если подождать, пока они уснут, и кое-куда забраться…
— Я понял, — поспешно прервал я домового. — Похоже, мои познания о вашем народе несколько устарели. Я-то думал, вы помогаете, работаете по дому. Хорошим хозяевам, по крайней мере, а молоко портите только плохим.
— Еще чего! Вам, человекам, один раз помоги, на шею сядете. Это раньше, в старину, такими глупостями занимались, потом просекли, что ссать в молоко всем подряд намного эффективнее. Все равно благодарности от вас не дождёшься.
Надо же, да в этом коротышке умер прирожденный руководитель. И в какой-то степени даже философ.
— Так что я своего наверх только ненадолго впускаю, пусть он у себя на этаже дом скоблит. А если вдруг не хочет, говорю, что ждет его Божья кара за это. А на чердак раз в две недели только, а то и в месяц. Не люблю, чтобы человеки шлялись тут, — с явным намеком повторил домовой. — Мне и одному неплохо.
— Ладно, мы сейчас уйдем, отшельник ты наш, — пообещал я. — Удивительно, как ты с такой любовью к уединению не приказал Валентину пырнуть нас ножом для резки овощей.
— Да чтоб я внушал человекам плохие мысли? Да ни в жизнь! — оскорбился домовой. — Мы, к твоему сведению, существа мирные.
— Пытаясь убить меня вазой, ты внушил мне очень много плохих мыслей. И еще пару-тройку мыслей, средних по качеству. Слушай, нам надо поговорить с твоим хозяином. То есть с Валентином, — поправился я, видя, что домовой уже готовит новую гневную тираду.
— Это о чем еще? — Коротышка подозрительно нахмурился.
— Он может знать кое-что, для нас важное, — туманно ответил я.
— Да что он может знать? — фыркнул домовой. — Он, небось, не знает, и как пол правильно мести!
Судя по состоянию чердака, домовой тоже не знает. Валентин-то, по крайней мере, старается.
— И тем не менее. Он после твоих божественных откровений способен нормально общаться? Можешь повелеть ему, чтобы выдал нам все, как на духу?
Домовой поковырял босой ногой грязный пол.
— Может, и способен, и может, и не способен, кто ж его знает. Но я ничего плохого не делал, он сам все мозги пропил! А чего вам с него понадобилось-то?
— Да ты не в курсе.
— Чтой-то я не в курсе? — обиделся домовой. — Я тут вообще-то давно живу, все про всех знаю.
— Ты-то да, а вот Валентина тут в то время не было, — объяснил я. — Сам говорил, приехал только четыре месяца назад. А мы с ним полгода назад в Москву ездили, хочу узнать, не помнит ли он чего. А то там что-то важное было, но все из головы вылетело.
— Это не тот ли раз, когда его сюда полиция привезла? — нахмурился домовой.
Я оглянулся на Игоря, тот сделал невинный вид.
— Может, и тот. А почему полиция?
— Вроде, с поезда уже пьяный сошел, домой вернулся, стал буянить, мать жандармов и вызвала в назидание. Они его сюда притащили, от родового имения подальше, чтоб подумал над своим поведением.
— И как, подумал?
— Не знаю. Я на чердаке спрятался, от греха подальше. Помню, бубнил что-то, жаловался на судьбу, потом нашел бутылку и буянить начал.
— Что бубнил? — насторожился я.
— Про друзей своих, мол, они у него сволочи. Леша мудак, мол, Паша тоже мудак, Виктор… Про Виктора тоже что-то было.
— Что там с Виктором? Надеюсь, единственный настоящий друг и луч света в темном царстве?
Домовой наморщил лоб, вспоминая.
— А, Виктор самый большой мудак!
— Ну хоть где-то ты первый, — съехидничал Игорь.
— Поговори у меня еще, скажу Блэйд, что ты подрываешь Имперские устои, — пригрозил я. — А еще что-нибудь про Виктора было?
— Да ничего особенного, — отмахнулся домовой. — Жаловался, мол, друзья его кинули.
