Арктический мост - Казанцев Александр Петрович (читать хорошую книгу txt) 📗
Вдоль блестящей воды по набережной двигались два огромных башенных крана, похожих на осадные машины древности. На их стрелах подвешены беспомощно висящие электровозы.
Шум то нарастал, превращаясь в неистовый грохот, то затихал. Тогда по воде доносились человеческие голоса, звякали сцепки вагонов, слышались сигналы автомобилей, Потом все это тонуло в басовых нотах разворачивавшегося парохода...
Молодой японец-матрос стоял у борта, восторженно вглядываясь в волшебное зарево на русском берегу. На палубе было тихо - матрос был один; команда отдыхала перед предстоящей разгрузкой.
Да, в русских портах работают неистово!
В бухту этого нового порта на востоке приходит уж слишком много пароходов. Моряк покачал головой и оглянулся на груду ящиков, уже вытащенных из трюма и подготовенных для разгрузки.
Медленно побрел матрос по палубе. Когда он перешел на корму, на него из открытого моря взглянула ночь. За спиной что-то рокотало, похожее на яростный береговой прибой, но впереди было тихо. Одинокий силуэт корабля едва рисовался на темном небе; единственный фонарик на мачте сливался с загоревшимися звездами.
Молодому моряку стало как-то легче от этой тишины. Он оперся о поручни и задумался.
...Отражение мачтового огня раскачивалось в такт прибою. Мерно качалась лодка, в которой он плыл. Поплавок безмятежно лежал на гладкой, как чистое небо, воде. Под ним иногда проплывали облака, но поплавок лежал все такой же спокойный, безмятежный. Вдруг поплавок дрогнул, а из-под воды раздался стон. Это было до такой степени неожиданно и страшно, что рыболов судорожно дернул удочку. Поплавок прыгнул, и стон раздался явственней. Матрос похолодел, нагнулся, прижался к борту. От зтого стон стал еще явственней, еще страшнее...
Вздрогнув, он открыл глаза. Грудь была притиснута к поручням, руки вцепились в холодное железо. Дышать было трудно.
Матрос облегченно выпрямился. Какой странный сон!..
Ой! Что это?
Молодой моряк боязливо обернулся. Может быть, он все еще спит? Стон явственно слышался у него за спиной.
На фоне электрического зарева "Эдзимамару" казался темной горой. Груда ящиков поднималась скалистым утесом. Поспешно матрос прошел на другой конец корабля.
Снова его охватила беспричинная радость.
Вон веселая, бьющая жизнью русская набережная. Снова движутся башенные краны, звенят цепи, свистят тепловозы. Скоро, по-видимому, начнется разгрузка. Скоро дойдет очередь и до "Эдзима-мару".
Здесь все обыкновенно, понятно, просто.
Но что было там, на корме?
Долго стоял молодой моряк, вглядываясь в светлые полосы, там и здесь прорезавшие черные воды бухты. Мучительно тянуло туда, на корму. Что это было? Сон?
Борясь со страхом, медленно пошел он по палубе, останавливаясь через каждые несколько шагов. Но вот он на корме. Сердце болезненно сжимается. Что это за странная тень у борта? А! Это тот пассажир, который сел одним из последних в Японии.
Матрос остановился в нескольких шагах.
И вдруг совершенно явственно до него донесся стон.
- Вы слышали? - шепотом спросил он соседа.
- Убирайся отсюда! - прошипел молодой пассажир, опуская руку в карман.
К диспетчеру порта, несмотря на запрещение, вошла энергичная женщина в синем костюме и синем берете. Гордо посаженная голова, красивое лицо с прямыми, почти сведенными бровями сразу запоминались.
- Почему в двадцать шестой док вводят японский пароход "Эдзима-мару", а не американский транспорт "Миннезота"?
- Позвольте, товарищ, у себя в порту мы хозяева.
- А я заказала специальный экспресс, который пойдет по особому расписанию. Он должен доставить детали, привезенные на "Миннезоте". Вы должны это знать и не задерживать разгрузку американского транспорта.
- Специальный экспресс? - поднял диспетчер глаза на непрошеную гостью. - Куда это вы боитесь опоздать? Все грузы срочные.
Женщина выпрямилась и в упор посмотрела на диспетчера.
- В нашем строительстве опоздание на один день равносильно опозданию на один лунный месяц.
- На месяц? Почему на лунный? - ворчал диспетчер, нажимая какие-то сигнальные кнопки. - Что вы, с Луной, что ли, связаны?
- Может быть, и с Луной, - cказала женщина, нетерпеливо постукивая пальцами по барьеру.
- Сейчас, сейчас войдет ваша "Миннезота" в док номер двадцать семь. На один рольганг с "Эдзима-мару" разгружаться будет,примиряюще сказал диспетчер, с любопытством глядя на красивое лицо незнакомки. - Курите? - он протянул ей портсигар.
- Нет, благодарю.
- Вы откуда? С какого строительства?
- Из Москвы. Моя фамилия Седых, - и женщина, улыбнувшись оторопелому диспетчеру, вышла.
- Вот тебе на! Анна Седых!-воскликнул диспетчер, нечаянно включив передачу "всем, всем, всем".
И сразу же посыпались запросы, что за пароход "Анна Седых" и "в какой док его принимать.
Вконец смутившийся диспетчер выключил все репродукторы и с минуту сидел, восторженно глядя на дверь...
Анна Ивановна Седых в сопровождении своего секретаря направилась к доку № 27.
При ослепительном свете прожекторов было видно, как входил в док американский транспорт и как он плотно пришвартовывался к обрезу рольганга. По другую сторону разгрузочного конвейера уже стоял японский пароход "Эдзима-мару". По рольгангу один за другим ползли, как живые, длинные деревянные ящики с японскими и русскими надписями.
- Здесь наши грузовики? Вы проверили? - спросила Аня.
- Проверил. Стоят под перегрузочным краном.
- Смотрите, чтобы не получилось, как в прошлый раз, когда мы потеряли двадцать пять минут.
- Все в порядке, Анна Ивановна, - уверил секретарь. - На "Миннезоте" наши ящики уже выгружены на палубу и будут спущены на рольганг первыми. Петров и Шорин на транспорте.
- Хорошо, - коротко ответила Аня.
Стрела крана с первым ящиком с "Миннезоты" повисла над грохочущим рольгангом.
Японские ящики один за другим ползли по направлению к пакгаузам.
Вдруг раздался оглушительный звонок.
Рольганг остановился. Первый ящик с американского транспорта опустился на застывшие ролики.
- Товарищ Стрельников, узнайте, в чем дело, - приказала Аня.
С трудом удалось секретарю протискаться сквозь толпу. На роликах криво стоял большой деревянный ящик с надписью на крышке: "Осторожно, не бросать! Верх".
- Попрошу отойти, товарищи! - начинал уже сердиться лейтенант пограничной охраны, стараясь освободить место у рольганга.
Стрельников сразу заметил, что на некоторых буквах надписи, идущей поперек ящика, высверлены какие-то отверстия.
Два пограничника с топорами поднимали крышку. Ловкими движениями они оторвали скобы; хрустнуло дерево, и крышка поднялась.
- Встаньте! - сказал лейтенант, заглядывая в ящик.
Окружающие придвинулись ближе. Вытянув шею, Стрельников увидел, что в ящике неподвижно лежит человек, прячущий лицо в сгибе локтя.
- Встаньте! - приказал лейтенант. Потом повторил свое приказание по-английски и пояпонски.
Человек не шевелился.
Лейтенант дал знак. Пограничники попробовали поднять неизвестного.
- Без чувств, - пробормотал один.
- Или притворяется, - добавил второй.
- Вызвать врача, - приказал лейтенант.
Стрельников стал протискиваться обратно, чтобы доложить Ане о происшествии.
- Проходчик, видать, а может быть, бежал. Знаем мы эти штучки, много лет применяются,- слышал он в толпе.
Аня поморщилась, когда Стрельников рассказал, что на рольганге, в ящике, поймали диверсанта.
- Опять задержка, - сказала она, взглянув на часы. - Скоро утро!
Наконец ящик стащили, с рольганга; и ролики снова завертелись. Аня удовлетворенно провожала взглядом свой груз, идя с ним рядом. Ящики один за другим обгоняли ее.
- Аня! - вдруг услышала она голос. - Аня, милая, как я рада! Я ведь сразу, сразу тебя узнала.
- Елена Антоновна! - обрадовалась Аня.
