Миры Рэя Брэдбери. Том 1 - Брэдбери Рэй Дуглас (читать книги TXT) 📗
Улицы служили городу языком. И там, где проходили люди, вкус их ступней улавливался сквозь поры в камнях, а затем проверялся на лакмусовом индикаторе. Дотошно собранные сведения о химическом составе влились в нарастающий поток информации. Оставалось дождаться, когда крутящиеся колеса и шуршащие спицы выдадут окончательный результат.
Шаги. Кто-то бежит.
— Вернитесь! Смит!
— Подите к черту!
— Хватай его, ребята! Шум погони.
И — последнее. Город послушал, посмотрел, попробовал на язык, прощупал, взвесил и подвел итог. Осталось решить последнюю задачу.
На поверхности улицы распахнулась ловушка. Бегущий капитан незаметно для других исчез.
Он был подвешен за ноги. Горло ему перерезало лезвие. Второе лезвие полоснуло по груди, скелет был вмиг очищен от всех внутренностей. В потайной камере под улицей капитан умер, распластанный на столе. Хрустальные микроскопы уставились на красные переплетения мышц, бесплотные пальцы тыкали в сердце, которое все еще сокращалось. Лоскутья раскроенной кожи были приколоты к столу, а тем временем чьи-то руки перекладывали части тела так и сяк — казалось, некий любознательный шахматист стремительно передвигает по доске красные фигуры.
Наверху, на улице, бежали люди. Они гнались за Смитом и что-то кричали ему вдогонку. Смит что-то кричал в ответ, а внизу, в таинственной комнате, разливалась по капсулам кровь, встряхивалась, вертелась на центрифуге, намазывалась на предметные стеклышки и вновь отправлялась под микроскопы. Производились подсчеты, измерялись температуры. Сердце было разрезано на семнадцать долек, печень и почки — строго пополам. В черепе было просверлено отверстие и через него высосаны мозги, нервы были выдернуты, как провода из испорченного распределительного щита, мускулы проверялись на упругость. А в это время в электрическом чреве города Мозг подвел наконец итог. И грандиозной работе всех машин мгновенно был дан отбой.
Итак.
Это — люди. Они прибыли из далекого мира, с определенной планеты, у них определенным образом устроены глаза, уши, характерная походка, они носят оружие, думают, дерутся, у них особенное строение сердца и всех прочих органов. Все соответствует древним записям.
Люди наверху гнались за Смитом.
Смит бежал к ракете.
Итак.
Они — наши враги. Это их мы дожидались двадцать тысяч лет, чтобы увидеться с ними снова. Это их мы ждали, чтобы отомстить. Все сходится. Они прилетели с планеты Земля. Двадцать тысяч лет назад они объявили войну Таоллану, они держали нас в рабстве, калечили и уничтожили с помощью страшной болезни. Потом, разграбив и растащив нашу планету, они удрали в другую галактику, чтобы самим спастись от этой болезни. Они позабыли и о той войне, и том времени, они позабыли и о нас. Но мы их не забыли. Они — наши враги. Известно достоверно. Наше ожидание окончилось.
— Смит, вернись!
А теперь — к делу! На красном столе, где лежало распростертое и выпотрошенное тело капитана, чьи-то руки вновь приступили к игре. Во влажное лоно вложены внутренности из меди, латуни, серебра, алюминия, каучука и шелка; паучки выткали золотую паутинку, которая вживилась в кожу; вложено сердце, а в черепную коробку помещен платиновый мозг, который гудит и сыплет крохотными голубыми искорками, провода тянутся к рукам и ногам. Через минуту тело прочно зашито, швы на горле и голове замазаны, заживлены наново.
Капитан сел и вытянул руки.
— Стоять!
На улице снова возник капитан, поднял пистолет и выстрелил. Смит упал с пулей в сердце. Все обернулись.
— Глупец! Города боится!
Они смотрели на тело Смита, лежавшее у их ног. Они смотрели на капитана, кто широко раскрытыми глазами, кто прищурившись.
— Слушайте, — сказал капитан, — я должен вам кое-что сообщить.
Теперь город, который их взвесил, попробовал на вкус и обнюхал, который применил все свои средства, за исключением одного, последнего, приготовился пустить в ход и его — дар речи. Он говорил не враждебным языком массивных стен и башен, и не от имени каменной громады булыжных мостовых и крепостей, нашпигованных машинами, а тихим голосом одного-единственного человека.
— Я больше не капитан, — сказал он, — и не человек. Люди отпрянули.
— Я — город, — произнес он и заулыбался. — Я ждал двести веков. Я ждал, когда вернутся сыновья сыновей других сыновей.
— Капитан! Сэр!
— Я еще не все сказал. Кто создал меня? Город. Меня создали те, кто погиб. Древний народ, который жил здесь когда-то. Который земляне бросили издыхать от страшной неизлечимой болезни, похожей на проказу. И мечтая о том дне, когда земляне снова явятся сюда, древний народ построил этот город на планете Тьмы, на берегах Векового моря, близ Мертвых гор, и нарек его городом Возмездия. Как поэтично!
Этот город был задуман как весы, как лакмусовая бумажка, как антенна для проверки всех космических странников будущего. За двадцать тысяч лет здесь побывали всего две ракеты. Одна — с далекой галактики Эннт. Обитателей корабля проверили, взвесили, решили, что они не подходят по параметрам, и выпустили из города живыми и невредимыми, так же, как и пришельцев со второго корабля. Но сегодня наконец пожаловали вы! Отмщение будет полным. Вот уже двести веков, как тот народ мертв, но он оставил после себя этот город, чтобы вам был оказан в нем радушный прием.
— Капитан, вам нездоровится? Может, вам вернуться на корабль?
Город содрогнулся.
Мостовые разверзлись, и люди с воплями провалились вниз. Падая, они увидели сверкающие лезвия, летящие им навстречу. Спустя некоторое время кто-то позвал:
— Смит?
— Здесь!
— Енсен?
— Здесь!
— Джонс, Хачисон, Спрингер?
— Здесь, здесь, здесь.
Они выстроились у люка ракеты.
— Немедленно возвращаемся на Землю.
— Есть, сэр!
Швы на шеях были незаметны, как незаметны были и латунные сердца, серебряные внутренности и тонюсенькие золотые проволочки вместо нервов. Из голов доносилось едва слышное электрическое гудение.
— Это мы в два счета!
Девять человек суетились, загружая ракету золотистыми бомбами, начиненными микробами заразной болезни.
— Их нужно сбросить на Землю.
— Будет исполнено, сэр!
Люк захлопнулся. Ракета взмыла в небеса. Рокот ее двигателей удалялся, город лежал, раскинувшись на летних пустошах. Его зрение притупилось. Перестал напрягаться слух. Закрылись огромные вентиляционные шахты Ноздрей, улицы больше ничего не взвешивали, не подытоживали, потайные машины нашли отдохновение в масляных ваннах. Ракета растворилась в небе.
Понемногу, растягивая удовольствие, город наслаждался роскошью умирания.
Урочный час
Ох и весело будет! Вот это игра! Сто лет такого не было! Детишки с криком носятся взад и вперед по лужайкам, то схватятся за руки, то бегают кругами, влезают на деревья, хохочут. В небе пролетают ракеты, по улицам скользят проворные машины, но детвора поглощена игрой. Такая потеха, такой восторг, столько визга и суеты!
Мышка вбежала в дом, чумазая и вся в поту. Для семи лет она горластая и крепкая, и на редкость твердый характер. Миссис Моррис оглянуться не успела, а дочь уже с грохотом выдвигает ящики и сыплет в мешок кастрюльки и разную утварь.
— О Господи, Мышка, что это творится?
— Мы играем! Очень интересно! — запыхавшись, вся красная, отозвалась Мышка.
— Посиди минутку, передохни, — посоветовала мать.
— Не, я не устала. Мам, можно я все это возьму?
— Только не продырявь кастрюли, — сказала миссис Моррис.
— Спасибо, спасибо! — закричала Мышка и ракетой метнулась прочь.
— А что у вас за игра? — крикнула мать ей вслед.
— Вторжение! — на бегу бросила Мышка. Хлопнула дверь.
По всей улице дети тащили из дому ножи, вилки, консервные ножи, а то и кочергу или кусок старой трубы.
Любопытно, что волнение и суматоха охватили только младших. Старшие, начиная лет с десяти, смотрели на все это свысока и уходили гулять подальше или с достоинством играли в прятки и с мелюзгой не связывались.
