Оборотная сторона героя (СИ) - Ясинская Марина Леонидовна (чтение книг TXT) 📗
— Арагорна сейчас нет в России, — спокойно перебил поток её возмущений Василий. — И я, правда, не знаю, когда он вернётся.
Жанна схватила Василия за рукав:
— А, может, ты мне всё-таки что-нибудь расскажешь? Ну, пожалуйста! Это будет справедливо — ведь я здорово помогла вам в розысках!
Василия легко разжал её пальцы и кивнул:
— Да, ты помогла. Спасибо.
— И это всё? — снова взорвалась возмущением журналистка, увидев, как Василий повернулся к ней спиной. Ринулась вперёд, быстро просунула ногу в проём закрываемой двери и затараторила: — Слушай, в твоих интересах поделиться со мной информацией по-хорошему. Иначе я опубликую такую статью, что вам мало не покажется. Кстати, она уже готова. Я там всё рассказываю! Про то, как спецслужбы проводят операции по внедрению своих бойцов в бои без правил и как используют это, что чтобы столкнуть лбами тех больших шишек, которые делают там огромные ставки. И про вас в статье тоже будет, про тебя и про Арагорна. Я добавлю туда ваши настоящие имена-фамилии. И фотографии ваши опубликую!
В глубине души журналистка понимала, что шантаж — способ хоть и действенный, но разовый; человек, которого вынудили поделиться сведениями под давлением, ни за что не захочет иметь с ней дело в будущем на добровольных началах. Однако Василий всё равно никогда не стал бы с ней сотрудничать, так что она ничего не теряла.
Жанна не сразу сообразила, что Василий распахнул дверь, и ей больше не надо было удерживать её открытой. В темных, чуть прищуренных глазах она увидела что-то, похожее то ли на размышление, то ли на сомнение, и обрадовалась: «Ага! Всё-таки его проняло!»
Однако первые же слова Василия заставали её стиснуть зубы от досады — ничем-то его не взять, он по-прежнему хозяин положения. И чем дольше он говорил, тем больше мрачнела Жанна: брат Арагорна, оказывается, прекрасно знал её больные места и бил прямо по ним — хладнокровно, метко и безжалостно.
— Пиши-пиши. Насколько я знаю, ты всегда мечтала заниматься серьёзными журналистскими расследованиями — вот и продолжай в том же духе, ты на верном пути. Любое уважаемое издание с удовольствием примет в свой штат корреспондента с таким послужным списком, как у тебя. Суди сама: опыт работы — пять лет, и не в какой-то там бульварной газетёнке, а в самих «Наших буднях», абсолютном лидере российской жёлтой прессы! В твоём резюме — масса настоящих репортёрских расследований: никакой фантазии, никакого вранья, только реальные факты и доказательства. Пьяный депутат писает из вертолёта! Сбежавшие змеи — тайная атака спецслужб! Прямо-таки эталон классического, традиционного журналистского расследования; можно без сомнений ставить в один ряд с репортажами Артёма Боровика и Александра Политковского.
Когда Василий замолчал, от запала девушки не осталось и следа. Сколько Жанна себя помнила, она правда всегда хотела стать серьезным журналистом. Мечтала проводить глубокие репортёрские расследования, докапываться до фактов, лежащих глубоко под поверхностью, хотела помочь читателю в понимании того, что на самом деле происходит в стране… Где — где же на пройденном пути она сделала не тот поворот? Как она оказалась в мире раздутых скандалов и придуманных сенсаций, где главным достижением было подкараулить пьяную звезду или застать политика со спущенными штанами?
Жанна настолько глубоко задумалась, что уже не смотрела на Василия. Но если бы подняла глаза, то, несомненно, увидела бы, что он вовсе не такой уж равнодушный и бесчувственный, как ей всегда казалось. Брат Арагорна внимательно глядел на опущенную голову журналистки и напряжённо хмурил брови, словно принимая какое-то сложное решение.
— Слушай, — наконец, сказал он. — У тебя есть два варианта. Первый ты мне только что озвучила — ты печатаешь статью, доставляешь нам пару неприятных минут и продолжаешь гоняться за липовыми сенсациями. А второй — ты не печатаешь эту статью, но зато в будущем… Скажем так, в будущем у тебя появится возможность применить свои способности в настоящем деле. Что предпочитаешь?
Журналистка вскинула голову:
— О насколько отдалённом будущем идёт речь?
— Ты мне не веришь?
— Просто я тебя достаточно знаю.
— Сомневаюсь, — оборонил Василий.
— Зря, — не отступила Жанна. — Я знаю, ты не особо обременён рыцарскими понятиями; запросто мне сейчас соврёшь, а потом и угрызениями совести терзаться не будешь.
— Снимаю шляпу перед твоими способностями заполучать себе союзников, — хмыкнул Василий. — Значит, выбираешь первый вариант?
— Мне нужны гарантии.
Василий слегка пожал плечами и взялся рукой за дверь, явно намереваясь её захлопнуть:
— А ещё говоришь, что ты меня знаешь…
И тут журналистку осенило. «Да он проявил со мной просто чудеса терпения! — запоздало сообразила девушка. — Раньше он бы со мной даже и говорить не стал, а сейчас… Значит, он и правда имел в виду то, что сказал?»
— Мне надо подумать, — выпалила она в закрывающуюся дверь. — Я тебе завтра позвоню.
— Не трудись, я всё пойму по следующему номеру «Наших будней», — донеслись до неё слова Василия.
Обратно ехали молча.
Папыч безразлично смотрел на дорогу.
Бисмарк сосредоточенно вёл машину и мрачно молчал — он злился, что так поздно появился на месте событий и пропустил всё самое важное.
Тарас с ужасом ожидал жестокой расправы за совершённые им бесчисленные грехи и старался оставаться как можно более незаметным. Скоро настанет его смертный час. Всё, накрылись так и не свершённые геройские подвиги, пропали так и не спасённые прекрасные девицы и печально помахал рукой другой, решительный, опытный и уверенный в себе конквестор Тарас. Да и не только конквестор — теперь его и на аналитический должности не оставят — выгонят из «Бастиона» к чёртовой бабушке… Интересно, а память сотрут?..
Ян был занят. Он держал на коленях какой-то металлический чемоданчик и теперь что-то делал с находящимся внутри механизмом.
А Илья безразлично смотрел в окно. Адреналин схлынул, действие препарата прошло, и на него снова накатывала противная слабость, предвестница неизбежной боли.
«Ломки», — мысленно поправил он себя. Действие фрейтса на какое-то время полностью нейтрализовало эффект другого препарата; прояснившийся мозг довольно быстро сопоставил все признаки и симптомы, такие явные и характерные, и сделал вывод. В препарате, которым пичкал его Ян со времени его простуды, были вещества, вызывающие быструю наркотическую зависимость.
А вслед за болью пришло уже знакомое неудержимое раздражение, и бороться с ним не было ни сил, ни желания.
— Андрей Папыч, — негромко позвал Илья, вперившись в затылок шефа, — А курс лечения от наркотической зависимости для конквесторов в «Бастионе» предусмотрен?
Папыч даже не повернул головы, только спокойно оборонил:
— Предусмотрен.
Илья ожидал другой реакции. Папыч мог бы удивиться, что конквестор всё понял. Рассыпаться в объяснениях. Извиниться, наконец. Но вот так, без намёка на раскаяние, без малейшего сожаления…
— Зачем вы вообще мне эту дрянь подсунули?
— Ты не справлялся, — снова предельно коротко ответил шеф.
— С чем это я, интересно, не справлялся? Я нормально играл свою роль, никто ничего даже не заподозрил!
— Нормально играл свою роль? — холодно переспросил Папыч и обернулся. Уставился на Илью одним из самых тяжёлых своих взглядов и некоторое время изучал лицо конквестора. Отмечал покрасневшие веки и ходящие на скулах желваки, едва заметную дрожь рук и нервную напряжённость позы. Потом негромко заговорил: — Ты походил на Ахилла только внешне, но и это — не твоя заслуга, это сделали стилисты. От тебя требовалось быть Ахиллом. Вести себя как он. А ты? Ты уклонялся от поединков. Ты не вёл за собой в бой. Ты не принимал решений. Ты не убивал. Ты не был тем героем, которого должен был играть.
Каждое слово, словно метко пущенная стрела, попадало в цель. Илья прикрыл глаза. Шеф был прав. От начала до конца. Он походил на Ахилла только внешне — не более.
