Сегодня - позавчера 2 - Храмов Виталий Иванович (полные книги .TXT) 📗
К мощнейшим залпам ж.д. морячков присоединились и наши орудия, выделенные для огня с закрытых позиций. Конечно, их огонь был малоэффективен против бронетехники - даже прямое попадание осколочного снаряда не гарантировало уничтожение танка, а попробуй, попади!
Но, темп продвижения пехоты врага нам удалось снизить, поэтому до линии окопов нашего пехотного прикрытия танки с крестами добрались одни. И стали утюжить окопы. Вот, дураки! Да, мало приятного, когда пехота швыряется в тебя гранатами и бутылками с огнесмесью, а бронебойный снаряд в борт? Ведь, закапывая пехотинца в окопе, танк поворачивается своими нежными филейными частями к нашей неподавленной артиллерии. А её-то у нас - богато!
Кроме моих Единорогов, под нашим командованием оказалась 6-ти орудийная ПТО-батарея сорокопяток, два 76-мм зенитных орудия и одна трофейная 50-мм противотанковая пушка с 26 снарядами.
- Полк, огонь! - скомандовал начштаба в трубку.
Я перехватил у него трубку, сказал в неё:
- Внимание, говорит Медведь! Товарищи, помните, чему вас учили и тогда все останетесь живы! Главное - чаще меняйте позиции, не дайте пристреляться по вам! А сейчас - внимание: "Белый Шум"!
По этой команде врубается глушилка. Пропадает любая радиосвязь. Остаётся только свои глаза и телефонный провод.
Я своими глазами увидел росчерки десятков трассеров. Сразу несколько танков вспыхнули. Остальные сразу "забыли" про пехоту, резво развернулись на новую угрозу, поперли на пушки, стреляя и из пушек, и из пулемётов. Что, немец, привык, что после лапотников русские пушки молчат? А здесь вам не тут! Мы тоже кое-чему научились за этот год! Меня особенно радовало, что не напрасно я столько внимания уделял мерам маскировки в период обучения бойцов полка. Всё же, хоть есть от меня польза! Хоть так!
Один за другим немецкие "квадратиш, практиш, гуд" спотыкались, останавливались, чадили. Один взорвался, высоко "катапультировав" башню. Серые утюги стали пятиться назад. Ага, а там - недодавленная пехота с бутылками. Довольно нагло подбирались к слепым кормовым частям танков и устраивали им костры на моторных отсеках.
Отойти смогла едва половина из Панцеров. Так-то! Сколько? Шестнадцать! Шестнадцать чадящих костров! Здесь вам не тут!
Отступающие под нашим огнём танки докатились до немецкой пехоты, дальше они отползали вместе.
Я дал команду на отключение глушилки. И приказал тут же всем менять позиции. Тут такой дым и чад стоял, что это было вполне безопасно. Относительно, конечно, война ведь.
- Отводи пехоту с первой линии, - приказал я начштаба, - совсем отводи. Они повоевали геройски, пусть топают в тыл, готовят запасную линию обороны.
Он опять смотрит на меня.
- Как ты думаешь, что будет делать немец дальше? - спросил я его.
- Авиацию вызовет и будет нас "прорабатывать".
- Точно. И пошлёт группы в обход. С ходу и нахрапом не получилось - попробует "ход конём". Тут мы им по носу щёлкнули, щелканём ещё разок, а потом надо откатываться, пока капкан не захлопнулся.
- Я знаю, но рассчитывал, что фриц попробует ещё раз. Сил побольше, с "проработочкой".
- Это - да. И мы их огнём и встретим. А время терять не будем. Отдавай приказ. И свяжись с Кадетом - он не должен прозевать флангового охвата.
Вся наша разведка и конница были отправлены на фланги. В качестве "датчиков движения". Не более.
Начштаба раздал нужные распоряжения, повернулся ко мне, дождался, пока я поверну на него "очки", улыбнулся:
- А всё таки, хорошо мы им всыпали!
- Это точно! Дали прикурить! Пусть знают - это не Франция. Тут народ позлее малёк. Здесь вам - не тут!
Воюю вслепую.
Армированная оборона.
Кадет доложился об обнаружении группы противника идущей параллельно железке в 3 км. Явно то, что мы и ждали. И ещё пожаловался, что кроют его минами на каждый сеанс радиосвязи.
- Мельник, твой звёздный час настал! - я крепко обнял этого бывшего мента, ставшего мне другом, соратником и неплохим командиром, - Постарайся их держать на дистанции. Не рискуй. Каждая потеря для нас - неприемлема.
- Постараюсь, - ответил Мельник, напялил каску, покрутил пальцем над головой: - По машинам!
Мы с начштаба потопали обратно к КП, глотая пыль, поднятую гусеницами отряда Мельника.
- Что думаешь по поводу Кадета и мин? Пеленгуют? - спросил я начштаба.
- Похоже на то.
- А нас оставили на десерт? У нас и передатчик мощнее, и трещим мы чаще.
- Пора переносить КП.
- Засветившийся передатчик грузи на что-нибудь. И я с ним. Будем маневрировать.
Мимо нас протопала группа бойцов в тыл. Я в полный голос поблагодарил их за мужество - это же их утюжили Панцеры. Они констатировали, что служат трудовому народу.
На КП выслушал доклад о потерях. Два Единорога сгорели. Ещё у одного разбит двигатель, но успели потушить, поволокли в тыл, ещё у одного - разбито орудие. Вот его и приказал выделить мне под КП. Итого - минус 4 Единорога. Кроме того - 2 ПТО орудия уничтожены, расчёты побиты, одна зенитка разбита, вторая цела, но расчёт ополовинен. Зенитки показали себя отличным противотанковым средством, но недолговечным - высокий силуэт, как не закапывай, щита вовсе нет. Уцелевших зенитчиков приказал собрать вместе и с уцелевшим орудием отправлять в тыл, к Воронежу, пусть по самолётам стреляют. Тут они и так на награды настреляли - минимум 7 танков - их трофеи.
Сели с Громозекой, морячком и врачихой (вот почему моряк безматерно крыл - докторша всё время рядом была) в Единорога с простреленным стволом. Экипаж машины был отправлен в запас, за рычаги сел сам Громозека. Натянули на крышу корпуса ещё одну масксеть и перебазировались на 300 метров вправо. Громозека ловко загнал Единорога в подготовленный капонир.
И только тут я понял, что накосячил - кто мне будет в стереотрубу смотреть?
Докторша предложила свои глаза (жаль, что только глаза) к моим услугам. Блин, что со мной? Что в ней такое вызывает во мне такой резонанс? Год я уже тут, на баб не тянуло, не до них как-то было, а тут вдруг... Аж волосы на руках дыбом стоят. Шучу - сгорели они.
Доложился Мельник. Занял удобную позицию. Засаду огневую будет делать. Благословил.
- Воздух, - крикнул Громозека.
- Мимо идут, - сказала докторша, - Восемь штук.
- Морячок, слышь, это твоих пошли шатать.
- За... к-хе... заколебаются! - раздался смачный плевок за борт.
- Ну, ты всё одно, братков предупреди.
- Будь спок, командир, всё будет в полном штиле.
- Ну-ну.
Запад загремел, загрохотал. Воздух наполнился свистом, рёвом.
- Началось! - закричала докторша, кинувшись на меня, вжимая меня в угол между казёнником орудия и сидением командира самохода.
Земля вздрогнула, пошла вибрацией, загрохотали разрывы вокруг.
Но... Её лицо оказалось рядом. Я глубоко вздохнул воздух, надеясь уловить её запах, но в носу была лишь вонь сгоревшего человеческого мяса. Её ушко и прядь каштановых волос были прямо передо мной. Я поцеловал её пониже ушка. Она вдавила мне кулачёк в живот. Я ещё поцеловал. Ещё кулачёк. Её карие глаза, пылая огнём, впились в мой левый глаз. Она оглушительно зашептала:
- Товарищ майор, как вам не стыдно! Сейчас же прекратите! Как вы можете думать об этом сейчас?! На вас ответственность за тысячи жизней, судьба Воронежа! Не отвлекайтесь!
- Я не могу. Ты свела меня с ума!
- Я сейчас же застрелюсь!
- Ты чё?
- Если вы не возьмёте себя в руки, я сама избавлю вас от помехи!
- Не надо, прошу! Я... я... чёрт возьми! Как не вовремя! Будь проклята эта война! Да слезь же с меня, строптивая вредная девчёнка! Совсем затоптала бедного больного недобитого шизофреника!
Гогот двух мужичьих глоток был ответом. Докторша фыркнула, обиделась.
- Чё ржёте, мерины стоеросовые? Доклад!
