У начала времен (сборник) - Янг Роберт Франклин (книги онлайн полностью TXT) 📗

Он начал подозревать, что большая часть записанной истории — преувеличение.

Тем более что наблюдать прошлое в одиночестве было вовсе не так приятно, как делать это в компании с Кили Блю, сидящей рядышком.

С тех пор как Кили покинула борт космического кита, его чрево иногда казалось невыносимо пустым. Палубы, по которым проходил Старфайндер, отзывались пустым эхом, которого, он мог поклясться, раньше не бывало.

И он, и она согласились, что некоторое время, хотя бы недолго, Кили должна походить в обычную земную школу, в какой–то определенной пространственно–временной точке.

— Это не для того, чтобы исправить мой характер, — сказала ему она, — а для того, чтобы я смогла приобрести навыки социального общения.

Но прежде чем ступить за борт космического кита, она заставила Старфайндера поклясться, что он будет навещать ее не меньше раза в неделю и что «Чарли» (так она звала кита) будет находиться во время каждого посещения на геостационарной орбите, для того чтобы Чарли тоже участвовал в разговоре, чтобы «они втроем могли легко поболтать».

— Ты встретишь меня после школы и проводишь домой и, может быть, поможешь с домашним заданием. Если захочешь, могу даже дать тебе понести мой портфель.

Школа, на которой они остановили свой выбор, была трехэтажным массивным зданием из красного кирпича и находилась в Соединенных Штатах конца 70–х, в городке, расположенном поблизости от Буффало, штат Нью–Йорк. По сути именно Кили выбрала эту школу, потому что мгновенно влюбилась в ее архитектуру, а также ввиду того, что эта школа, переживающая кризис, предшествовала федеральной новой школе, которая лет через десять должна была прийти ей на смену. Обзаведясь капиталом, накопленным путем прибыльных вложений в 1920–1929–х годах, Старфайндеру не составило труда устроить Кили легенду школьницы, прибывшей по обмену из Франции, поместив ее на жительство в респектабельную семью среднего класса, где она должна была провести один школьный год — то есть, чуть больше девяти месяцев.

До сих пор он еще ни разу не встретил ее после школы и не относил домой ее портфель. У него не было необходимости торопиться. Время на борту космического кита мало или почти не взаимосвязано со временем конкретного планетарного тела, такого как Земля, и по сути дела, он мог устроить все необходимые еженедельные посещения за пару дней и окончательно забрать ее из школы уже завтра. Но понимая, что подобное будет нечестно по отношении к Кили, он решил выждать некоторое время, прежде чем они снова встретятся на борту космического кита. Может быть не девять месяцев, но по крайней мере некоторое время — это точно…

А пока…

С тех пор как он починил вспомогательный нервный узел кита, после чего кит поклялся верой и правдой служить своему капитану, Старфайндер не раз обдумывал идею испытать способность кита погрузиться в прошлое на максимально возможную глубину, чтобы, если это возможно, опустить на самое дно Океана Пространства и Времени. До появления Кили на борту кита он не отваживался на такое, после ее появления он даже и думать не мог, чтобы пускаться с ней в такое опасное путешествие.

Решится ли он на это теперь?

Как бы там ни было, насколько опасным является такое погружение?

До сих пор некоторые ученые мужи настаивают, что Космос является результатом «первородного взрыва», но он сможет, если это на самом деле окажется так, приказать киту прекратить погружение и немедленно всплыть. Ему даже не придется приказывать это киту, тот сделает это сам по собственному пониманию. Если же, как по сию пору утверждали некоторые религиозные фанатики, Космос рукосотворен Яхве за семь дней, погружение окажется прекращено само собой.

Отключив смотровой временной экран, Старфайндер поднялся из кресла пилота, отправился в салон и у бара смешал себе «Магеллановы Облака». Облокотившись о стойку бара, он задумчиво потягивал коктейль, глядя в пустой смотровой экран. Экран был частью «сети», которую Старфайндер организовал, соединив электромагнитной связью нервный узел кита с бортовым компьютером, чтобы получать сигнал от многомерных аудио–визуальных органов чувств кита и использовать эти чувства, кроме прочего, как хронограф и средство контроля пространственно–временного расположения (функция, которая после усвоения китом многочисленных данных, с некоторых пор была почти излишней). Сенсоры ортодоксального хронографа, имеющиеся у космического кита, были настроены на Землю и отражали хронологический входной сигнал материнского мира на основании главных происходящих там геомагнитных изменений. Но такая настройка была не совсем идеальной. Входной сигнал был калиброван в годах, месяцах и днях, в которых, тем не менее, возникала погрешность, накапливающаяся из–за постоянно происходящих на Солнце изменений. Невидимые, улавливающие отдаленное сенсоры аудио–визуального восприятия кита были гораздо чувствительней самых сложных хронографов. С тех пор как Старфайндер подключил к нервному узлу кита компьютер с данными, управление кита стало осуществляться при помощи земного отсчета времени и продвижение кита происходило именно на этой основе. Теперь, при каждом погружении кита земные годы мелькали на контрольных панелях справа и слева от смотрового экрана в салоне и в рубке; где бы кит ни выныривал, год, день и месяц данного момента, соответствующие земным, появлялись у основания обоих экранов.

Старфайндер допил «Магеллановы Облака», но продолжал стоять, облокотившись о стойку. Он все еще думал о путешествии на дно

 (Океана Пространства и Времени). Странным образом он видел это дно как океанское дно, или, точнее, как самую глубокую впадину Тихого океана: Марианскую впадину или впадину Минданао. Удивительно, но эта абсурдная аналогия только похлестывала его воображение и ничуть не пугала его.

В этот момент кит, для которого сознание Старфайндера было открытой книгой, прервал его размышления иероглифическим вопросом:

«Об этом как раз я и думаю, кит. Ты когда–нибудь погружался так глубоко? Или какой–нибудь другой космический кит» .

Ответ был красноречив:

Дно 

 моря, по крайней мере для этого кита, было неизведанной территорией.

«Но если я попрошу тебя об этом, опустишься ты на самое дно?»

Ответом было простое напоминание об их договоре, в котором кит согласился повиноваться всем приказал человека, в ответ за то, что тот отремонтировал и будет ремонтировать впредь его нервный узел и освободил кита из Орбитальных Доков на Альтаире 4:

Старфайндер вышел из салона, прошел по коридору третьей палубы к переднему капитанскому отсеку и спустился на мостик. Там он уселся в капитанское кресло и вгляделся в главный экран. На экране по прежнему сияли звезды, те же самые, что светили вечером того дня, когда Патрик Генри произнес свою речь в честь Поставления Печати в Доме Собраний в Вирджинии.

Была ли эта речь изначальной частью всеобщего узора времени или помещена в него волей конкретной личности, вместе с предыдущими и последующими связанными событиями?

Был ли вообще в истории какой–то смысл? И в предыстории? Да во всем на свете.

— Возможно, кит, что весь этот шарик содержит в себе нечто вроде Космической Книги, чьи страницы, взятые отдельно от контекста, кажутся бредом сумасшедшего, но прочитанные последовательно, одна за другой, отображают смысл, цель созидания. Отображают перед нами суть Великого Замысла…

Если на свете и есть Великий Замысел, где лучше всего искать его корни, как не на дне Океана Пространства и Времени?

Он наконец решился.

— Начинаем погружение, кит, — сказал он. — Погружение на самое дно Океана. Мы изведаем глубины впадины Минданао!

Кит содрогнулся. Трепет его 2–омикрон–ви–активаторов прошел по всему его телу. Слабая вибрация, ощутившаяся на палубах и в переборках кают, означала, что погружение началось.

Старфайндер лениво откинулся в удобном капитанском кресле, глядя на то, как на табло внизу у основания экрана мелькают, сменяя один другого, года и столетия: 1699 год от Рождества Христова… 1345 от Рождества Христова… 932 год от Рождества Христова… 419 год от Рождества Христова… 1 год до Рождества Христова…