Недостающее звено - Ахманов Михаил Сергеевич (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗

На седьмой день он задал эти вопросы Тридцатому.

Они сидели в пищеблоке, похожем на обычное кафе: четыре столика под полосатым тентом, раздаточный автомат, увитые зеленью решетки, а за ними – голографический морской пейзаж. Кафе находилось на первом ярусе, который вместе со вторым предназначался для гостей; здесь были зал для совещаний, бассейн, прогулочные палубы, пункты питания и жилые каюты. Ивар ел, Тридцатый делал вид, что ест – его челюсти мерно двигались, перетирая крохотный кусочек мяса. Над морем-миражом сияло призрачное солнце, и легкий теплый ветерок гнал к берегу барашки пены.

Тридцатый отодвинул тарелку. Съеденного им не хватило бы, чтобы насытить младенца.

– Ты спрашиваешь, зачем Хозяевам гипноглифы? Зачем зеркала, покрывала и музыкальные шарики? Я знаю об этом столько же, сколько ты, Ивар Тревельян.

Ивар приподнял брови.

– Может ли такое быть? Ты их доверенный слуга.

– Но с ограниченными функциями. Я родился… был изготовлен в астроиде Парзанг вблизи Куллата и там же прошел обучение. Со мной занимались другие сервы и еще Хозяин по имени Дайар. Я бы хотел его увидеть… он был так терпелив и добр… – Взгляд Тридцатого затуманился. – Мой ранг – Помощник, и я владею знанием, необходимым для службы в этом качестве. Сервы высшего ранга знают больше.

– Например, Второй Регистратор?

– Скорее, Первый. Возможно, он сумеет ответить на твои вопросы. Если захочет.

– Если захочет? Странная формулировка для робота!

– Мы не роботы, Ивар Тревельян, мы создания с искусственным интеллектом. Ты еще молод, но должен понимать разницу. Мы обладаем свободой воли – конечно, в определенных пределах.

Они помолчали. Физиономия серва была непроницаемой. Тревельян задумчиво разглядывал вазу с фруктами. Лунные персики и сливы достигали невероятной величины.

– Завтра моя практика кончается, – наконец промолвил он. – Можно ли увидеть Первого?

– Можно. Он хочет поговорить с тобой. Дать напутствие.

– Когда?

– Сейчас.

– Большая честь, – произнес Тревельян. Честь в самом деле была большая – Первый Регистратор являлся главою миссии и полномочным послом лоона эо в Земной Федерации. – Скажи, Тридцатый… это напутствие… его получают все стажеры?

– Нет. Только самые любопытные.

Серв улыбнулся. Странная улыбка, подумал Ивар: живет на губах, но не в глазах. Глаза казались скорее печальными.

– Куда я должен явиться?

– В парк.

– На третий уровень?

Парк был разбит ниже гостевых ярусов и, как помещение под верхним куполом, тоже предназначался для дипломатических приемов. Он занимал весь третий этаж, немногим более гектара.

Голова серва качнулась в жесте отрицания.

– Нет. Спустись на шестнадцатый ярус.

– Разве там тоже есть парк?

– Есть, – сказал Тридцатый и поднялся.

– Должно быть, совсем небольшой, – пробормотал Ивар, стараясь не отстать от провожатого. Шестнадцатый, самый нижний из подземных ярусов, во всех Куполах считался техническим; там находились система жизнеобеспечения и утилизации отходов, резервуар с водой и аварийные запасы воздуха.

Они вошли в голубоватые морские волны. Мираж простирался на шесть или семь шагов, и сразу за ним темнела стена Купола с проложенной вдоль нее дорожкой. Тридцатый повернул направо, приложил ладонь к гладкой поверхности, и она бесшумно раздалась. За стеной зияла пропасть – как чудилось Ивару, бездонная. Иллюзия, решил он, вспомнив, что башня заглублена в лунный грунт всего на восемьдесят метров.

– Лифтовая шахта, – пояснил его спутник. – Она ведет в парк. Спускайся, Ивар Тревельян.

Шахта была гравилифтом – самым обычным, если не считать того, что ее проложили в наружной стене. Видимо, имелись причины для такой секретности, и, подумав об этом, Ивар ощутил невольный трепет. Он медленно поплыл вниз в потоке теплого воздуха. В его воображении рисовались тайные ходы в рыцарских замках, ведущие то ли к несметным сокровищам, то ли к плененным драконам, то ли в спальни прекрасных принцесс. Потом он с удивлением заметил, что стены лифтовой шахты стали отдаляться и наконец исчезли вовсе; теперь он плавно опускался в пустоте, заполненной белесым туманом, словно пролетал через облако.

Голова у Тревельяна вдруг закружилась, темные точки фонтаном брызнули в глаза, в уши ударил гром барабанов. Он прищурился и судорожно сглотнул. Грохот и точки пропали с той же внезапностью, как появились, белая пелена разошлась, и Ивар увидел внизу зеленый ковер, расшитый цветными блестками. Через минуту он приземлился на поляне, в густой траве, у начала извилистой тропы. Вокруг стояли деревья неведомых пород с гладкими серыми и коричневыми стволами, струился в воздухе цветочный аромат, посвистывали птицы, и где-то недалеко журчал и пел ручей. Гигантская лифтовая шахта над ним уходила в бесконечность, и в ней с торжественной неторопливостью вращались облака.

В самом деле парк, подумалось ему. Парк! И какой огромный! Видимо, иллюзия… Он зашагал по тропинке, ожидая, что вот-вот проникнет в голографический мираж и упрется в стену, но все вокруг было настоящим – и земля под ногами, и высокие деревья с серебристой и золотистой листвой, и изумрудная трава, и яркие огромные цветы, и птицы, похожие на мотыльков, и скалы, заросшие мхом, и маленькие водопады, что прыгали среди камней. Все это казалось соединенным, связанным в некое сакральное единство, в чарующую гармонию райского сада, которой можно восхититься, но не описать тому, кто этого не видел, – ибо такая красота лежала за пределом слов.

Тревельян сошел с тропинки, прикоснулся к узким золотистым листьям и древесному стволу, потрогал замшелый бок валуна, прислушался к птичьему свисту. Ощущения были реальными, но разум с этим никак не соглашался: диаметр Купола – сто двадцать метров, а он, если считать по прямой, отшагал как минимум двести. Чудо! Но в чудеса ему не верилось.

Вернувшись на тропу, Ивар сделал еще десяток шагов и остановился, морща лоб и озираясь. Цивилизация лоона эо была предметом лекций, которые читали в Академии, однако не на первом курсе. Систематических знаний он не имел, но, движимый любопытством, добрался как-то до «Двух эволюций» Стефана Лемини [42] и теперь пытался вспомнить то, что сообщалось в примечаниях. Он размышлял минуту или две, затем потер висок, довольно хмыкнул и пробормотал: