Вернуть изобилие - Гринленд Колин (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
— Можно, я съем одну? — спросила Саския.
Табита тяжело кивнула головой. Ее подбородок опустился на грудь и там и остался, словно кто-то неожиданно усилил гравитацию, и ее голова стала слишком тяжелой, чтобы подняться.
С трудом Саския отделила липкий леденец от комка. Нахмурившись, она пыталась очистить его от целлофана.
— Ублюдки, — сказала она озабоченным тоном. Потом оставила свои усилия и сунула леденец в рот прямо в обертке. Она оглядела пол, заметила какой-то предмет, завалившийся под койку, протянула руку и достала его.
Это была гармоника Табиты.
Саския протянула ее на вытянутой руке.
— Табита! — безнадежно позвала она.
Табита не шевельнулась.
— Ох, пожалуйста, Табита.
Стоя на коленях, Саския обняла Табиту сзади, прижалась щекой к ее костюму.
— Все в порядке, — невнятно сказала она — ее рот был набит леденцом.
Тут Табита подняла глаза и, обернувшись, тупо посмотрела на Саскию.
— Что?
Саския тихонько и неодобрительно фыркнула. Скользнула руками с талии Табиты к ее затылку, где кончался воротник. Сжала напряженные мышцы и стала гладить ее волосы.
Табита немного посопротивлялась, потом позволила своей голове откинуться назад, на руки Саскии. Глаза ее снова закрылись.
Забытая, рассыпающаяся книжка выскользнула из крепко сжатых рук Табиты на скользкий пол. Табита не стала поднимать ее.
Лаская голову Табиты, Саския прижалась к ее спине. Дотронулась губами до ее щеки.
Табита так и стояла на коленях, пассивная, инертная.
Саския поцеловала ее в губы.
Из горла Табиты раздалось едва слышное бормотание.
Саския подняла голову:
— Что?
Губы Табиты сомкнулись и снова раскрылись, между ними мелькнул ее язык.
— Черная смородина…
Саския ласково хмыкнула:
— Давай, Табита.
Она встала, подняла Табиту, потом опустила ее на койку. Пальчики Саскии в два счета разобрались с застежками на костюме Табиты. Она мягко сняла с подруги костюм, уложила ее на спину и снова поцеловала, расстегивая жакет и водя своим руками фокусника по ее груди.
— Черная смородина, — пренебрежительно прошептала она.
Табита спала.
Саския с усилием стащила с нее жакет и брюки. Потом подняла сырое, сальное покрывало, подвинула Табиту на узкой койке и, освободившись от собственной одежды, сама скользнула следом.
54
Теперь, когда корабль был в пути, стало холодно. Пленницы проснулись, натянули одежду и свернулись вместе под тонким одеялом из фольги. Табита дремала и провалилась в сон. Она была снова в комплексе лифтов Изобилия, и ее вел в Сад Меркурия отряд полицейских эладельди. У станций, где останавливался лифт, были названия мест, которые она помнила с тех времен, когда была еще девочкой: Евдокс, Мэннерс, Масклайн. Ее тетушка Мюриэл все время заходила внутрь, пытаясь скормить ей кусочки горелого цыпленка, и кто-то, кого она не видела, пел ей в ухо.
Табита проснулась в смятении. Камеру наполняли глухие отзвуки пульсировавших двигателей «Уродливой Истины». Гравитация сместилась, так что казалось, что уклон пола идет вверх, в сторону двери. Табита прижималась к теплому телу Саскии.
— Я думала о Тэле, — сказала Саския чуть погодя.
— По-моему, я тоже, — ответила Табита. У нее во рту был неприятный застойный, липкий привкус. — Мгм. Мне снился сон.
Через минуту Саския сказала:
— Я бы хотела, чтобы он был здесь.
— Тэл?
— Могул…
— Не надо, — сказала Табита, обнимая ее. — Подумай о чем-нибудь другом.
Но Саскию не так легко было сдвинуть с места:
— Они убили его, — упавшим голосом сказала она. Какое-то время она лежала и плакала, а Табита обнимала ее. — Бедный Могул, — сказала Саския.
— И Марко. Табита? С Марко все будет в порядке?
Табите хотелось бы быть уверенной в том, что хоть с кем-нибудь все будет в порядке, хоть с кем-нибудь, в любом месте этой системы, неожиданно обернувшейся враждебной, где всем, будь то перки, полицейские, грабители и даже капеллийцы, наверное, — всем им стоило только взглянуть на тебя, чтобы погнаться за тобой, охотясь за твоей кровью. Она старалась не думать о Марко Метце в его ослепительном скафандре, у которого мозги выкипали в убийственных болотах Венеры.
— Конечно, с ним все будет хорошо, — сказала она.
— С Марко все будет в порядке, — сказала Саския. — Если кто и знает, как наверняка сделать так, чтобы с ним все было хорошо, — так это Марко.
— Саския?
— Что?
— Чем вы все-таки занимались?
Вся эта глупая авантюра закончилась, и с Табитой тоже все было кончено. Ее жизнь грубо и болезненно вырвали из ее рук, она это понимала, оглядываясь назад, на тот день на Грэнд-канале в Скиапарелли. Теперь Элис превратилась в груду металлолома, а она сама была заперта в недрах «Уродливой Истины»; все, кроме Саскии, погибли, или все равно что были мертвы; и она ничего не могла с этим поделать, если вообще когда-либо что-либо могла.
И все же ее не оставляло постоянное любопытство, ей хотелось знать, что это было, черт побери, что опрокинуло ее и оставило на расправу эладельди, чтобы они могли разорвать ее на куски.
— Нам нужны были деньги, — сказала Саския так, словно это все объясняло. — Мы никогда не могли заработать деньги. Никогда. А если и зарабатывали, то Марко всегда выбрасывал их на какой-нибудь дурацкий план, разработанный, чтобы обмануть всех вокруг и получить на этом в десять раз больше. Но у него никогда ничего не выходило. Тогда нам приходилось идти назад к Ханне и извиняться и снова все начинать с нуля.
Табита вздохнула. Поцеловала кончик уха Саскии и потерлась щекой о массу ее длинных волос.
— За всем этим стоит Ханна, да?
— Она все это задумала, — ответила Саския. — Сначала.
— Она работает на фрасков.
— Мы все на них работаем. Работали. Работали на фрасков.
Табита потянулась, выгнув спину:
— Значит, я правильно вычислила, — сказала она.
— Фраски построили Изобилие, — продолжала Саския. — После войны один из них остался там, в морозильнике. Когда туда поступила Ханна, она стала раскапывать, кто есть кто, и обнаружила его там. Но она никому об этом не рассказывала, а связалась кое с кем на Титане, с какими-то людьми, кто до сих пор поддерживает отношения с фрасками, а, может, и с самими фрасками, не знаю, — как бы там ни было, а Ханна предложила вывезти его оттуда, так, чтобы Капелла ничего не знала.
Табита заложила руки за голову:
— Значит, вы спасали фраска.
— Это была основная идея.
— Вы знали, что он находится в спячке.
— Ханна так сказала.
— Вы контрабандой везли его на Титан.
— Ну, да.
— На моем корабле, черт побери.
— Ох, Табита, извини, я тут ни при чем. Марко…
— Да, — мрачно сказала Табита. — Что же насчет Марко?
Саския неловко заерзала.
— Ну, сказала она. — Он пытался урвать кусочек, я думаю.
— Пытался урвать кусочек, — повторила Табита.
— По-моему.
— На моем корабле, черт побери.
— С тобой было дешевле, — пояснила Саския.
— Да что ты?
— Ну, да. И он разругался с экипажем, который наняла Ханна. Они сказали, он им не заплатил, а он сказал, они работу не сделали, ой, я не знаю. Он все время с кем-нибудь ругается. Ругался. Все равно, Марко позвонил из Скиапарелли и сказал, что он, хм, познакомился с тобой, и ты более надежная…
— Ах, так?
— …Он сказал… на самом деле, по-моему, он сказал, ты очень обязательная.
Табита фыркнула:
— Неужели? — пробормотала она.
— Он сказал, что ты ему обязана.
Табита резко села:
— Он сказал — что?!
— Что ты ему…
— Я слышала, — сказала Табита.
Ее трясло. Саския заботливо приподнялась на локте, уговаривая ее лечь под одеяло. Табита в ярости сопротивлялась, а Саския тянула ее за локоть.
— Ты холода напускаешь, — пожаловалась Саския.
— Хмм.
Табита сдалась. Она нашла скрученную салфетку и высморкалась.
