Землепашец - Логинов Святослав Владимирович (библиотека книг .txt) 📗
– А почему тут написано, что бюфтон – самец?
– Тебе нужны разбирательства из-за убитой самки? Мне – нет. Самку я даже с твоим разрешением убивать не стану.
Аниэль Гоц вздохнул, прижал лист к прозрачной лобовой броне флаера и, проклиная всё на свете, подписал бумагу услужливо поданной ручкой.
– На каждой странице распишись, – напомнил Сагит.
– Всё равно я тебя поймаю! – истово пообещал Гоц.
– Лови, – согласился Сагит, распахивая дверцу. – Только смотри, как бы снова где-нибудь не завязнуть. Второй раз могу и не поспеть вовремя.
Яичницу Сагит накрыл колпаком из частой стальной сетки и с тарелкой в руках вышел на улицу. Его слегка пошатывало после бессонной ночи, но всё же Сагит был доволен: он успел сделать всё и теперь можно было, не торопясь, проверить пару предположений. Одно предположение касалось насекомых, а второе – души человеческой.
Тарелку Сагит поставил на приступку крыльца, а сам уселся рядом. Привлечённые вкусным запахом немедленно слетелись слепни, стрекалки и всякие иные мухи. Но больше всего в этот ранний час было комаров. Насекомые облепили сетку густым шевелящимся слоем, но частая сеточка не пускала их к пище. Сагит терпеливо ждал, поглядывая в смотровой глазок, без которого, пожалуй, сквозь сетку и не заглянуть было бы. Вот, наконец, один особо тощий комаришка, сложившись чуть не вчетверо, протиснулся сквозь ячею, расправил крылышки и уселся на край глазуньи. Тщедушное брюшко раздавалось на глазах, ощутимо отсвечивая жёлтым.
«Хорошо, – размышлял Сагит, – идёт он явно на тепло… а вот как сосать умудряется? Комар ведь сосать не умеет, ему кровь самотёком должна идти. Возможно, свою роль играет поверхностное натяжение. Надо будет потом предложить им лопнувший желток, любопытно, сможет ли комар им питаться? Не исключено, что тут свою роль играют капиллярные процессы…»
К тому времени, когда первый комар отвалился от пиршественного стола, рядом сидело ещё с десяток дудкомордых тварей. Раздувшийся желтобокий обжора, спотыкаясь, бродил по тарелке, несколько раз порывался взлететь, но частая сетка не пропускала огрузневшее тельце. Ловушка работала идеально, отсортировывая яйцеедов. Потом будет легко проверить, дадут ли они полноценное потомство или же чистый белок не годится для комариных самок.
Негромкий гул заставил Сагита поднять голову. Большой пассажирский флаер выскользнул из за холма, резко тормознул и опустился у самого дома. Из флаера выпрыгнул Аниэль Гоц, следом вылезла чета Никифоровых и Пювис Пюже – агроном центральной усадьбы. Даже сквозь маски было видно, что свидетели, притащенные Гоцем, чувствуют себя неловко.
– Над заповедником, значит, летать нельзя, а над моей усадьбой – можно? – спросил Сагит, шагнув навстречу гостям. – Скаковой копытень к флаерам приучен, а где я теперь остальных искать буду?
– Нам стало известно, – произнёс Аниэль Гоц, глядя Сагиту поверх головы, что вами вчера незаконно убит бюфтон.
Гоц ткнул рукой в сторону коптильни, которая у Сагита вызывающе стояла возле самого дома.
– Есть бюфтон, – признал Сагит. – Вы же сами вчера акт подписывали. Если память заклинило, могу показать, и вам, и свидетелям.
– Речь идёт о другом бюфтоне, – повысил голос Аниэль. – Причём о самке! Вы застрелили самку, и должны отвечать по всей строгости закона! мне необходимо провести досмотр этих помещений!
– Ордера на обыск у вас, конечно, нет, – произнёс Сагит ледяным тоном, – однако не будем формалистами. Прошу, господа.
Вход в коптильню, как и всюду на Земландии, осуществлялся через специальный тамбур, однако, репеллентами тут, в самом прямом смысле слова, и не пахло, так что гости, не особо надеясь на дым, не стали скидывать накомарники.
Разделочные столы оказались пусты и выскоблены, а вот сами коптильни загружены.
– Процесс ещё не закончен, – сказал Сагит, – однако, кто умеет дифференцировать копчёное мясо бюфтона по половому признаку, может открыть один из аппаратов и отобрать пробу.
– Внутренности где? – отрывисто спросил Гоц.
– Выкинул. На улицу. Прямо здесь, около стенки.
Аниэль представил, что за сутки сделает с требухой саркофага и синяя мясная муха, и помрачнел. На Земландии отходы можно выбрасывать на любом месте, не залежатся. Разве что крупные кости останутся, но и те через пару месяцев будут источены жучками и крошечными клопиками – алидами.
– Голову тоже на улицу выкинули?
– Нет. – Сагит указал на большой автоклав, от которого волной шёл жар. – Голову не выкинул, вон она вываривается. Череп хочу сделать.
– Откройте! – приказал инспектор.
Сагит глянул на таймер.
– Вообще, ей ещё три минуты вывариваться, но, полагаю, это не принципиально.
Загудел насос, зажурчала вода, автоклав быстро начал остывать. Через несколько минут крышка автоматически откинулась, глазам свидетелей предстал очищенный от мягких частей череп огромного бюфтона. Острый пар и вода пощадили только кости и роговые пластины усов. Пасть была разинута словно во время кормёжки, на сложных сочлениях челюсти ещё оставались следы сухожилий. Костяные пластины большей частью осыпались (их придётся потом укреплять проволокой) и две пары рогов, выпирающие из белой кости, смотрели прямо на присутствующих.
– Это похоже на череп самки? – спросил Сагит. – Кстати, прошу обратить внимание, на правом нижнем роге имеется скол. Так вот, он хорошо виден на той фотографии, что приложена к акту. Ещё вопросы будут?
– Где самка? – закричал Аниэль. – Самку куда дел, ворюга?
– Послушай, Гоц, ты, что, с обрыва рухнул? Какая самка? По документам числится один бюфтон. Самец. Вот голова этого бюфтона. Вот его рога, так что это никак не может быть самка. Вот тут коптится мясо, надеюсь, все понимают, что двух бюфтонов туда не засунешь при всём желании. Если угодно, я могу поклясться здоровьем детей, что никакой самки бюфтона я не убивал. Ни вчера, и никогда прежде. А вот ты можешь дать такую клятву?
Инспектор развернулся и, не ответив, пошёл прочь. Смущённые понятые двинулись следом, лишь Роберт Никифоров приотстал и, извиняясь, сказал:
