Возлюби дальнего - Савеличев Михаил Валерьевич (книга регистрации txt) 📗
Обречено ли человечество на такой конец — стать легендами у тех, кто будет потом, кто придумает эту Вселенную совсем по-другому?
Горбовский вздохнул и сел на тахте, сбросив плед на пол. Захотелось есть. На кухне горел свет, окошко Линии Доставки было распахнуто, и там толпились горшочки, кувшинчики и упакованные в пленку огурцы. За, большим столом широко расположился Марио Пратолини, перед ним, как вымуштрованная армия, стройными рядами стояли все те же горшочки и кувшинчики, и турист-физик осматривал их суровым глазом придирчивого полководца.
— Кушать хочется, — объяснил Леонид Андреевич.
— Может быть, поэтому мы и спим по ночам, — предположил Пратолини, пододвигая Горбовскому пару дивизий своей доблестной армии. — Своего рода защита, выработанная эволюцией, — не хочешь слоняться по ночам в поисках бешеного мамонта — спи в пещере, завернувшись в шкуру.
В горшочках были салаты.
— Ага, — сказал Горбовский, — любопытная, но не оригинальная точка зрения. Не вы первый намекаете на решающую роль лени в эволюции хомо са-пиенс сапиенс. А кстати, Марио, как ваши успехи на охотничьем поприще? Добыли череп тахорга?
Марио помрачнел, откусил огурец и стал жевать, кажется, вместе с пленкой.
— Тахорги уже не актуальны, Леонид Андреевич. На повестке дня — русалки. У всех есть тахорги. Куда ни придешь — у всех на стене висит череп тахорга. Столько тахоргов на Пандоре не водится.
— Я тоже хочу череп тахорга на стену, — объявил Леонид Андреевич. — Никогда не думал, что есть такие мелкие экземпляры… А что вы там сказали о русалках, Марио? Наступил сезон ловли русалок?
Марио осмотрелся, достал из-под стола початую бутылку вина и пересел поближе к Горбовскому. Оказалось, что от физика ощутимо пахло вином. Леонид Андреевич заглянул под стол, где прятался основной резерв ставки, но отказываться от стакана не стал. Ему самому хотелось напиться.
— Они есть, — прошептал Марио, отхлебнув из своей емкости.
— Русалки? — таким же шепотом спросил Горбовский.
Марио кивнул.
— Странные легенды гуляют по Базе, — продолжил физик, — но чтобы их услышать… надо побродить по лесу. Жак мне много чего рассказал, только во все это не веришь, пока не увидишь.
— Расскажите мне про русалок, — попросил Леонид Андреевич. — Я люблю русалок.
— Сначала я подумал, что это утопленники. Целое озеро утопленников, вернее — утопленниц. Но они шевелились… Говорили… — Марио помолчал. — А потом началась заварушка с гнездом ракопауков, и мы потеряли это место. Может быть, мне обратиться в КОМКОН? Рассказать… У меня, конечно, нет никаких доказательств… Даже Жак говорит, что он ничего не успел рассмотреть… А ведь я думал, что все это шутки, легенды для туристов.
Леонид Андреевич, подперев ладонью щеку, с некоторой жалостью смотрел на Марио. Вот ведь беда. Физик, специалист по субатомным структурам, увидел русалок. И что, спрашивается, ему теперь делать? Научный долг требует немедленно привлечь специалистов к расследованию этого происшествия, к установлению контактов с цивилизацией русалок, а с другой стороны — это звучит как-то… как-то слишком сказочно. Цивилизация русалок. Оксюморон какой-то. Что делать, если на винт твоей лодки намотается борода водяного?
— Вы что можете посоветовать, Леонид Андреевич?
— Ничего, — честно сказал Горбовский. — Доказательств никаких нет. Я вам верю, Марио. Верю, что вы видели нечто, похожее на русалок, но я вообще доверчивый человек. Попробуйте поговорить с доктором Мбогой. Он сейчас спит наверху.
— Русалки — это не самое загадочное, — объявил Марио, наливая второй стакан. — На Земле есть русалки, в книжках есть русалки. Русалка на ветвях сидит. И кто это догадался ее туда затащить…
— Пушкин, — подсказал Горбовский. Физик окончательно опьянел, и Леониду Андреевичу стало совсем неловко. — Вам надо лечь спать, Марио.
Марио не возражал. Опираясь на Горбовского, он дошел до своего номера, но в дверях остановился.
— Это все бред и чушь, но, говорят, на Пандоре нельзя у-м-м-мереть. Представляете, Л-л-леонид Ан-андреевич, тахорги там, орнитозавры там, пауки… рако… Ничего не страшно… Ба-бах! Бум! Оказался он живой… Вид только какой-то… Мхом они все заросли… Покрылись…
Пришлось завести физика внутрь и уложить в постель. Он бормотал еще что-то про пауков, которые раки, про русалок, про лесовиков и лесничих. Для специалиста по субатомным структурам у него были глубокие познания в сказочном фольклоре.
Убирая посуду на кухне, Леонид Андреевич размышлял о словах Марио. Все можно было списать на его, мягко говоря, невменяемое состояние, но вот что его довело до такого состояния? Охота повлияла? Вино? А ведь я сказал, что верю ему… Хм, вера… Вера — это готовность принять некий порядок вещей без специальных доказательств — “из общих соображений”, “по определению”, “из уважения к авторитету” — или по любым другим причинам. В этом смысле неверующих людей вообще не существует, что бы мы там ни говорили об окончательной победе над религией. Все мы ВЫНУЖДЕНЫ верить, ибо, как правило, ПРОВЕРИТЬ возможности (да и желания) не имеем. В частности, мы верим, что бога нет. Основания для такой веры могут быть самые разные, но без веры как таковой все равно обойтись не удастся. Хотя интересно представить себе человека, совершенно убежденного в существовании Бога — некоей сверхличности, оказывающей непосредственное и мощное влияние на твою судьбу. Впрочем, это должен быть человек с могучим воображением! Только человек с могучим воображением оказался способен сказать “Верую, ибо абсурдно”. В сравнении с этим как-то бледнели субэлектронные структуры, русалки и даже ходячие покойники.
Несмотря на выпитое вино, сон не возвращался. Суета вокруг ангара продолжалась.
А может быть, в этом и есть корень наших проблем? Как там сказал Мбога — мы слишком рационалистичны? У нас уже нет могучего воображения? Мы в застое? Может быть, это и так. Наука — наша религия, человек — наш бог. Вот только что нового, ПРИНЦИПИАЛЬНО нового сделано человечеством за последние сто лет? Стали летать дальше и быстрее? Ну, здесь ничего принципиально нового в сравнении с телегой, запряженной ослом, нет. Создали машины с чудовищной скоростью обработки информации? Но они не сравнимы с заурядной человеческой интуицией. Долголетие? Здоровье? Нет, ты не прав. Так любое самое великое открытие можно превратить в заурядность. Ты слишком пессимистичен, слишком требователен. Почему я пессимистичен? Да я главный оптимист во Вселенной! Вот только я чувствую, как вокруг меня нарастают странные напряжения, копятся какие-то силы, готовые в один прекрасный момент разрядиться громом и молнией над человечеством. Мы стремимся сохранить статус кво. Мы боимся евгеники, мы боимся искусственного интеллекта… Оседланные этим страхом, мы учреждаем Комиссию по контролю, от которой за версту несет тайной полицией. Всякое общество, создавшее внутри себя тайную полицию, неизбежно будет убивать (время от времени) ни в чем не повинных своих граждан, — как бы ни было совершенно это общество, и как бы высоконравственны и глубоко порядочны ни были сотрудники этой полиции.
Ох-хо-хо.
Накинув плед, Леонид Андреевич вышел из гостиницы и направился к ангару. Было прохладно. Освобождение помещения, кажется, подходило к концу, так как добровольцы сидели на травке, пили что-то дымящееся из огромных термосов и смеялись над неуклюжими киберами-мутантами, смахивающими на роботов из старинных фантастических фильмов. Уродцы сновали туда-сюда и не обижались. Леонид Андреевич помахал молодежи рукой и зашел в ангар.
В ангаре совещались Хосико, Поль и Джек. Они сидели на длинных ящиках, склонившись над огромной замысловатой схемой энергопитания Базы.
— Предлагаю переключить трансмиттеры сюда — на А6, тогда мы сможем сэкономить процентов десять, — двигал указкой по схеме Робинзон. Красный огонек указки выписывал медленно угасавшие кривые.
— Этого мало, — возразила Хосико, — не забудьте про оборудование доктора Мбоги. Мне хватит питания и от карманного фонарика, но: защита — раз, детектор — два.
