Операция «Гадюка» (сборник) - Булычев Кир (книги онлайн полные .txt) 📗
— Тогда — счастливо оставаться! Ждите меня у двери через полчаса!
Я отошел на несколько шагов, прикинув, что стены изгибаются внутрь. Мне надо будет лететь под углом, как круто поднимающийся реактивный истребитель.
А вдруг не получится? Я в этом мире толком еще не летал. И слишком мало использовал свои способности. Калерия обещала, что мной займется главный психолог института Мирский, но Мирский постоянно был занят на симпозиумах, а я — на заданиях. Так мы и не совпали.
Я представил, как поднимаюсь над этой мертвой долиной.
— Что вы делаете! — ахнул Шейн. И я понял, что он не притворяется. Он в самом деле был поражен зрелищем человека, медленно, но уверенно воспаряющего к облакам.
Все. Получилось.
— Ждите меня, — повторил я сверху. Я понимал, что, когда говоришь с неба, твои, в общем, банальные фразы приобретают особое звучание. — Через полчаса у сухого дерева.
Я стал подниматься все быстрее. Мне хотелось достичь облаков и спрятаться в них.
С каждой секундой поле боя расширялось, и я уже мог охватить взором все — от нашего города, нарисованного на горизонте, до города ублюдков — его, правда, было почти не видно, до него втрое дальше, чем до нашей родной столицы. Но он тоже был нарисован — можете потрогать.
Я видел лысинку графа Шейна. Граф как граф — позументы и страх перед пенсией. Правда, здесь пенсию дают одновременно с путевкой в крематорий.
Шейн стоял, запрокинув голову, и мне даже с высоты было видно, как удивленно сверкают его глазки, а рука дергает правый ус.
Теперь мне надо постараться не стукнуться головой о край балкона. Или правительственной трибуны.
Вокруг меня возникало молоко. Молоко сгущалось, казалось, что стало сыро. Я проходил облако. Я понимал, что облако не должно быть плотным и толстым. А над облаком должна нависать трибуна для почетных гостей.
Я быстро пронзил облака и оказался под другим небосводом, и что самое удивительное — я ждал неба голубого или по крайней мере ночного, в звездах, а увидел такое же серое небо и такие же бегущие сизые облака.
Впереди, в тумане, было видно закругление трибун гигантского стадиона, ближе висела правительственная трибуна. Это была далеко выдающаяся вперед веранда, способная разместить до сотни зрителей и накрытая сверху козырьком полотняной крыши.
Я взял курс на самый угол веранды. Даже если кто-то и стоит в центре ее, у меня больше шансов забраться туда незамеченным.
Некоторое время я висел на руках, разглядывая через барьер внутренность трибуны. Я был практически один. Лишь некто в униформе дремал на стуле у входа на веранду.
Я медленно и осторожно перебрался через перила балкона, поставил ноги внутрь и не спеша, но деловито направился к двери наружу, которую я высмотрел с самого начала.
В дверях я оглянулся.
Человек все так же сидел на табурете в том конце веранды. Ему до меня и дела не было.
На веранде стояло в ряд несколько кресел — не больше дюжины. Перед каждым был экран. Экран, пульт перед ним, стопки каких-то бумаг на столиках. Можно было представить, как сюда собираются астрономы или программисты, весело обмениваются приветствиями и начинают искать комету, зарегистрированную вчера в Лос-Аламосской обсерватории.
Все это — неправда. Это места Хозяев.
Я обратил внимание на то, что перед экранами в глубоких мисках кучками лежали мутные шарики — очевидно, локаторы — маленькие контролеры.
У меня был соблазн усесться за один из компьютеров и поглядеть, как выглядит сверху перекопанная земля маленькой войны. Но это было бы неоправданным риском. Ведь я — местный служитель, вряд ли мне положено трогать приборы.
Ладно, не будем слоном в посудной лавке, сказал я себе. Сейчас я впущу внутрь графа Шейна, мне нужен проводник по кругам ада.
Спускаясь по лестнице, я обратил внимание на то, что стены ее давно не крашены, кое-где облупились, ступеньки грязные, везде валяются бумажки и окурки. Уборкой заняться было некому.
Под краской — я постучал по стенке костяшками пальцев — был бетон. Вернее всего, они используют здесь для военных игр настоящий стадион. Пахло пылью. С каждым поворотом становилось темнее.
Мне повстречался человек в такой же, как у меня, каскетке, в скромной черной куртке и брюках.
Человек нес ящик с бутылками — кажется, пивными.
Он даже не посмотрел в мою сторону. Может, потому, что груз был тяжелым.
Здесь было мирно и тихо, как в ресторане задолго перед открытием. Никаких войн, грохота, стонов и лязга металла.
Где же прячутся хозяева этой войны в перерыве между сражениями? Похожи ли они на людей, а если похожи, то на каком языке разговаривают?
Для того чтобы посмотреть на мир, желательно погулять по улице, оставляя свои пыльные следы на дальних планетах.
Я медленно спустился по широкой лестнице к широким воротам входа.
Будем считать, что у меня в запасе минут десять, прежде чем Шейн начнет беспокоиться — мало ли что могло меня задержать? Первым ощущением было безлюдье.
Любой город, даже спящий, издает дыхание. Этот молчал.
В небе не было птиц, насекомых, воздушных шаров, парашютистов, самолетов, драконов — ничего, что бывает в небесах настоящих или сказочных.
Но это не был сказочный мир. От него исходила реальная злоба медленно ползущей гюрзы.
Через ворота стадиона я вышел на пустую, растрескавшуюся асфальтовую площадь. На деревянных столбах висела покосившаяся таблица розыгрыша Кубка СССР по футболу, где первое место занимала фанерная фигурка футболиста в красной футболке и синих трусах. Под ним была надпись: «ЦДКА. Москва». Вторую ступеньку на лестнице фанерных человечков занимал игрок из команды «Динамо» (Ленинград).
Значит, я был на Земле. На параллельной Земле, где время отстало от нашего?
В отдалении виднелись другие здания, но идти до них было далеко, да и не хотелось идти через такое обширное открытое пространство.
Я вернулся под крышу стадионных коридоров и пошел по закругляющемуся коридору. За дверями были слышны голоса.
Я отыскал голоса.
Они доносились из-за двери неразборчиво, словно во сне. Я приблизился к двери и постарался поймать смысл слов.
Но никак не мог врубиться в музыку фраз…
И тут сзади — ну как так можно попадаться? — раздался спокойный голос:
— Ты что тут делаешь, Гарик?
Наверное, я подпрыгнул или как-то иначе выразил страх, потому что Александра засмеялась. Искренне и без злобы.
На ней красовалась кожаная турецкая куртка, какие носят «челноки», и потертые джинсы. Была она хрупкая и похожа на мальчика. Став взрослыми, такие женщины любят рассказывать, что у них не было подруг и они всегда дрались с мальчишками. Это полуправда, да дело в том, что такие девочки рано развиваются сексуально и их безумно тянет к мальчишкам. Вот они и притворяются сорванцами. В самом деле им это не нужно, хотя порой переходит в привычку. И они до седых волос носят джинсы и короткую стрижку.
— Гарик, — сказала она, — тебе же надо быть там! — Она показала в сторону и вниз. Точно показала — там было поле боя.
— А мне захотелось поглядеть, как вы тут живете, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал естественно.
— Врешь, — сказала Александра. — Оттуда еще никто живым не уходил. Надо будет Рустему сказать.
— Не надо.
— Почему? Если появился какой-то путь снизу, за тобой черт знает кто может пробраться.
Она держала руки в карманах куртки. Но никакого пистолета или ножа там не было — вернее всего, жизнь наверху была куда более мирной, чем на поле боя.
— Я тоже не думал тебя встретить, — сказал я. — Видно, у тебя такая задача — спасать меня.
— Я не собираюсь тебя спасать, — сказала Александра. — Сейчас я позову людей.
— Успеешь. — Я старался загипнотизировать ее, но это было нелегко — к тому же она уже была уверена, что видит именно меня. Я плохой гипнотизер. У меня получается лишь с теми, кто не готов к встрече со мной.
— Я тебя не боюсь, — сказала Александра.
