Тринадцать ящиков Пандоры - Булычев Кир (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
Минутная увлеченность… Что ж, возможно. Сегодня она не сумеет воспользоваться духами — а значит, исчезнет этот милый запах. Даже не сможет подкраситься, а значит, наверняка будет в дурном настроении.
«Через несколько дней сумею понять, дают ли чувствам начало люди — или обстоятельства, в которых они встретились».
Когда-то, на учебе, они не обращали друг на друга внимания. Да и после он ни разу о ней не думал. Как могло случиться, что в другой реальности они женились?
Похоже, он не может перестать мыслить схемами. Чувствует себя так, словно это съемки проекта «Женщина моей жизни». Степень вовлеченности: тридцать четыре процента.
— Петрусь!
Он обернулся. Моника стояла на кривых ступенях старого дома. Одетая в короткое белое спортивное платье, которое они купили по дороге в Ольштине, и в шлепанцы, она выглядела… красиво.
Он шагнул к ней, а она легко побежала навстречу и поцеловала его в губы. Ее зеленые глаза искренне смеялись. Любила — в этом не было сомнения.
— Это так романтично, — она взяла его под руку. — Похищаешь меня прямо со скучного мероприятия. Не думала, что ты способен на нечто подобное. Не боишься, что подумают люди, кто закроет дверь и кто приберется…
Кто приберется…
— Сколько лет мы женаты? — спросил он. И добавил быстро. — Мне интересно, помнишь ли.
— Не шуги, — улыбнулась она. Голос ее был мягким и ласковым. И нравился ему.
Они медленно шли по дороге, поросшей старыми дубами. Он чувствовал прикосновение ее кожи. Она не могла знать, какое производит на него впечатление. Для нее-то они были знакомы давным-давно.
— Я серьезно спрашиваю, — осторожно настаивал он.
— Брось! Ты ведь похитил меня с нашей годовщины! А я думала, что это я много выпила, — рассмеялась она. Свежий, чистый смех.
— Хочу услышать это от тебя — какая годовщина?
— Вторая.
— И когда мы начали… встречаться?
— Три года назад. Почему ты выспрашиваешь?
— Верифицирую собственные данные.
Она снова рассмеялась. Милым движением отбросила со лба волосы.
— Ты такой… технический. Сколько мы будем тут сидеть? — спросила.
— А сколько ты хочешь?
— Ну, знаешь ли, у меня не такой свободный график, как у тебя.
Она подошла к распадающемуся забору. Только теперь он мог внимательно к ней присмотреться. Облегающее платье открывало ее тело: красивая — даже несмотря на отсутствие бюстгальтера — грудь, естественные, не натренированные в фитнес-клубе мышцы. Трусиков не носила…
Она заметила его взгляд. Он покраснел, но она снова рассмеялась.
— Тебе не хватило ночи?
— Хочу насмотреться… боюсь, что ты внезапно исчезнешь.
— Петрусь, что ты такое говоришь?
— Пройдемся?
— А что с завтраком? Приготовь его хотя бы на отдыхе. Я немного проголодалась.
Петр глянул в сторону дома.
— Полагаю, религия запрещает им подавать завтрак в это-то время, но попробую выцыганить несколько яиц. Скажу, что на ужин.
Будучи холостяком, Петр опочил приготовление яичницы до совершенства. После завтрака Моника решила искупаться хотя бы в тазу. Просьба о теплой воде посреди дня удивила хозяев столь же сильно, как и завтрак пополудни, но это была бедная семья и вчерашняя банкнота чудных горожан по-прежнему обладала магической силой.
Петр использовал это время, чтобы прогуляться по лугу и позвонить профессору.
— Я решил проблему, — заявил он, когда после четвертого сигнала тот поднял трубку. — Забрал ее из опасного пространства.
— Петр? — У профессора был странно испуганный голос. — Тут была полиция. Спрашивали о тебе. И не выглядели добрыми.
— Знаю. Но не собираюсь ждать до прояснения обстоятельств в камере.
— Ты не смотрел телевизор…
— Нет, но знаю, что они показали: мою квартиру и несколько трупов.
— Несколько? Двадцать три тела. Вероятно, двадцать три. В утренних выпусках новостей тебя выставили психопатом столетия. Показали портреты, которые ты рисовал, готовясь к убийствам. Обсессия на определенном типе красоты.
Петр побледнел.
— Но вы ведь знаете, что это неправда.
— Конечно, знаю. Но дело настолько громкое, что объяснение в духе научно-фантастического романа даже не рассматривается. Официально ты — серийный убийца молодых рыжеволосых женщин.
— Они что, не знают, что это одна и та же женщина?!
— Может, и знают, но для них это невероятно. Девяносто процентов общества сходу примут известное нам с тобой объяснение как отговорки полиции.
— Значит, они должны найти объяснение в рамках традиционной схемы «жертва — мотив — убийца»…
— Логично, верно? Их работодатели именно этого и ждут.
— Так быстро они меня не найдут.
— Боюсь, у тебя проблемы посерьезней.
— В смысле?
— Она ведь с тобой, верно? Ты забрал одну?
— Да. Если они появляются там, где я бываю, то там же они должны и исчезать. Я забрал ее в совершенно случайное место… куда меня колеса понесли.
— Странствующий рыцарь, ты что, не знаешь, что случайностей не существует? События — это только граница.
— Но я никогда бы не привез сюда женщину!
— Да ведь именно что привез! Подумай, сколько миров — а значит, и Моник — возникло во время уже одного только твоего путешествия. Сколько раз тебе пришлось принимать решение, продать ли одну из машин или еще подождать. Бесчисленное число событий, бесчисленное число новых миров, в которых есть ты и есть она. Ты не сбежал из этого хаоса. Ты забрал его с собой.
Петр сел на траву и некоторое время молчал. В телефоне раздавались только цифровые помехи, вызванные слабым приемом: словно кто-то бил по пучку стальной проволоки. Первым отозвался профессор:
— Ты сейчас подумал о том, чтобы забрать ее еще дальше?
— Если честно, да.
— Но ведь от этого ты не сбежишь.
— Даже если сяду в машину и поеду куда глаза глядят? Сам, без нее.
— Если ты прикидывал возможность взять ее, то в одном из других миров ты ее заберешь. Даже если ты сбежишь от полиции, Моника теперь станет преследовать тебя всегда. Ты будешь просыпаться рядом с ней в постели, будешь находить ее мертвой в шкафу, пока не столкнешься с ней.
Петр глянул в сторону строений. Видел в небольшом окошке Монику: как она смывает мыло со спины.
— Значит, все зря?
— Разве что испортившееся исправится само по себе. Аномалия может исчезнуть ровно так же, как и появилась.
Петр поднял голову. Над кривыми крышами дома и сарая на затуманенном, но безоблачном небе была видна темная полоса. С юга.
— Профессор?
— Да?
— Какая нынче погода в Варшаве?
— Светит солнце. Гроза ушла на рассвете.
— Ни облачка?
— Пустое синее небо. Отчего ты спрашиваешь?
— Я позвоню позже.
Сбросил. Подпрыгнул, когда телефон трижды пикнул. Пришла смс-ка от Вишневского: «Из морга исчезли тела. Из твоего дома — тоже».
— Летит большой пылесос, — проворчал он, глядя на темный вал туч, то и дело освещаемый молниями.
Вынул из кармана блокнот. Выбрал на клавиатуре телефона информацию о номерах межгорода и с ручкой над листком ждал соединения с оператором. Ручка дрожала над бумагой.
Моника открыла глаза. Лежала в траве, в ложбине. Не пыталась двигаться, ожидая, пока пройдет отупение. В верхнем левом углу поля зрения видела дерево, колышущееся на ветру. Клен? Вяз? Подняла голову, чувствуя, как хрустнуло в спине. Была одета в порванное и окровавленное платье из красной тафты. Подняла правую руку и согнула пальцы. Корка, покрывающая их, треснула. Кровь. Левой руки она не чувствовала вообще. Попыталась сесть, но боль ей не позволила. Услышала шум. То усиливающийся, то стихающий. Машины. Она лежала неподалеку от трассы.
«Что я тут делаю?» — подумала, пытаясь вспомнить, как она могла тут оказаться. Прием. Вино. Петр. Машина.
На покрытое облаками небо выплывала мощная туша облака. Темно-синяя стена пожирала свет, словно опускающийся занавес в театре. Грозовая туча. Первая молния. Первая капля дождя на щеке.
