Всем стоять на Занзибаре - Браннер Джон (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
Впрочем, и на мнение Нормана ему теперь было наплевать. Он знал, какие у него есть латентные способности, и едва сдерживался, дожидаясь того момента, когда сможет выпустить их на волю.
У одного из складных столиков, ряды которых протянулись через весь зал транзита, усталый чиновник проверил его документы.
– В Ятаканг едете… гм? – сказал он. – Надо думать, не терпится себя оптимизировать!
– Я? Нет, я прекрасно функционирую во всех областях. А вот у вас такой вид, словно вы копите на билет.
На мгновение ему показалось, что чиновник его сейчас ударит. От усилий сдержаться его лицо побагровело. Он не смог больше промолвить ни слова, только молча шлепнул документы Дональда под камеры и штемпельные устройства, а потом махнул проходить.
– Не нужно было так говорить, – сказал чиновник за соседним столиком, когда Дональд прошел настолько близко, чтобы расслышать шепот.
– Что?
Второй чиновник поглядел вправо, удостоверяясь, что его коллега снова занят и не подслушивает.
– Не нужно было так говорить, – повторил он. – У них с женой несовместимые гены, и им пришлось только что выскрести своего первого малыша. Больная мозоль.
– Симптомы наследственной шизофрении. Дональд пожал плечами.
– На его месте, наверное, я бы вас ударил, – сказал чиновник.
– Если бы он меня ударил, ему пришлось бы раз и навсегда перестать бить людей, – с усмешкой ответил Дональд. Чудесно было знать, что это не пустая похвальба, а обещание. – Разве у вас работы нет? – добавил он, помолчав.
Чиновник нахмурился и повернулся к следующему пассажиру в очереди.
– Ятаканг? – переспросил стюард экспресса, элегантный малый с бесполыми локонами до плеч, с виду бисексуал. – Вы, должно быть, мистер Хоган… Думаю, вы единственный на этом рейсе… – Он сверился с листом в руке. – Да, верно. Вот номер вашего кресла, сэр, и приятного полета. Я перед взлетом подойду узнать, не нужно ли вам чего-нибудь. – Он протянул ему маленькую пласт массовую бирку.
Взяв ее, Дональд прошел вошел в унылый, похожий на гроб салон экспресса. Сев на свое место среди безымянных случайных попутчиков, он вспомнил приказ Делаганти наверстать упущенное и узнать новости за последние несколько дней. Когда стюард обходил корабль, одаривая всех столь превозносимым «личным обслуживанием» авиалинии, на вопрос, желает ли он что-нибудь, Дональд ответил утвердительно.
– Вы сказали, я единственный, кто летит на Ятаканг, да? Трепетание длинных ресниц и механическая улыбка.
– Разумеется, сэр.
– И как часто это случается?
– Откровенно говоря, сэр, насколько я понимаю, если бы не международное соглашение, по которому мы хотя бы Раз в день должны совершать посадку в Гонгилунге, остановок там вообще не было бы. Но иногда бывает что-то связанное с разрешением пересечь воздушное пространство… Если хотите, о деталях я могу справиться у капитана…
– Не трудитесь. В последнее время у вас других пассажиров в Ятаканг не было? Я думал, учитывая сенсационное событие…
– Вы говорите о таких репортерах, как вы, сэр? Боюсь, я никого особенного не заметил, – безразлично сказал стюард.
Дональд вздохнул. Профессиональная этика и уважение к частной жизни, конечно, очень хороши, но лишь когда ограничиваются немногими группами специалистов вроде врачей и священников. Сейчас же ее перенимали все кому не лень. Такое отношение выводило из себя.
– У меня есть полителевизор. Им можно пользоваться во время полета?
– Боюсь, нет, сэр. Но я мог бы вывести на экран вашего кресла канал сводки новостей.
– Тогда так и сделайте, будьте добры. И если на борту у вас есть последние газеты, я был бы весьма благодарен, если бы смог их пролистать.
– Я посмотрю, что вам можно найти, сэр. Это все?
Раскрасневшийся от беготни стюард вернулся как раз тогда, когда тягачи начали выводить экспресс по летному полю на трамплин пусковой площадки.
– Боюсь, я смог найти для вас только вчерашнюю и сегодняшнюю, – извинился он.
По правде говоря, Дональд даже на это не рассчитывал. Пробормотав «спасибо», он взял и развернул газеты. Вчерашняя уже начала распадаться – федеральный антимусорный закон запрещал печатать сиюминутные издания на перманентном материале для целей иных, кроме исторических. Держа ее как можно осторожнее, Дональд начал выискивать заметки с шапками о Ятаканге.
Нашел он только одну, и приписана она была одному из основных конкурентов «АССТ» – информационному агентству «Видео-Азия Рейтерс». В этом, разумеется, не было ничего удивительного: не способные конкурировать с теленовостями, газеты сегодня на девяносто процентов состояли из очерков и пустяков. И действительно, большинство печатных изданий, включая и лондонскую, и нью-йоркскую «Таймс», переключились со своей характерной подачей материала на телепозиции. До всего, что он узнал по прочтении, он мог бы догадаться и сам: народ Ятаканга желал верить заявлению своего правительства вне зависимости от того, пустая это похвальба или нет.
Стоило ему перевернуть станицу, как она распалась, засыпав его частичками желтеющей бумаги. Чертыхнувшись, он затолкал ее в мусоросборник своего кресла.
Тут загорелся сигнал предупреждения о взлете, и с чтением второй газеты пришлось ждать до выхода на фазу подъема по баллистической орбите.
В сегодняшней материалу на тему оптимизации была уделена целая полоса: в заметке информационного агентства из Гонгилунга сообщалось, что на отдаленных островах собираются добровольные фонды пожертвований, чтобы послать врачей и медсестер в столицу для обучения под руководством Сугайгунтунга, еще десяток других были посвящены откликам на программу оптимизации в различных странах. Их общий тон подразумевал, что общественное мнение противоречит вердикту экспертов. Когда Дональд дошел до освистания министра кубинского правительства на митинге в день памяти Кастро…
Дональд нахмурился. За новостями явно просматривалась серьезная подоплека, но голова у него заныла снова, и он никак не мог сосредоточиться. Дональд Модели I предоставил бы этой мысли вариться в подсознании, но Модели II не хватало терпения. Вместо того чтобы обсасывать проблему, он запихал газету в мусоросборник и включил обещанную стюардом сводку резюмированных новостей.
На миниатюрном экранчике, встроенном в спинку переднего кресла, он увидел серию коротких видеоклипов, аудио-комментарий к которым подавался через наушники. Он изучил их со всем вниманием, на какое сейчас был способен. Ему не повезло. Он подключился к циклу в тот момент, когда как раз начинались новости спорта, и потому пришлось прождать четыре минуты, прежде чем бюллетень вернулся к позывным станции и начался заново. А тогда он обнаружил, что смотрит программу, составленную редакцией той самой газеты, которую только что выбросил, и содержащую почти исключительно те же репортажи.
Он уже раздраженно потянулся выключить экран, но тут изображение пошло полосами, и появился значок, указывающий, что про причине возрастающего расстояния от Эллейя сейчас произойдет смена с местного канала на спутниковый. Понадеявшись, что авиалиния подписана на услуги какого-нибудь ведущего агентства, например, «АнглоСлуСпуТры», он задержал руку.
Верно. На экране почти сразу же сформировались знакомые фигуры мистера и миссис Повсюду. По всей видимости, это была особая передача для транзитных пассажиров: в монтаже использовались только задние планы, а фоном служила обстановка салона, идентичного тому, в котором летел он. Раньше ему никогда это не приходило в голову, но было только логично: продав огромное количество персонализованных телевизоров с приставкой домоизображения и обеспечив тем самым максимальную самоидентификацию зрителей со своими конструктами, корпорация не захочет напоминать пассажирам, действительно отправляющимся в какое-то экзотическое место, куда то и дело заглядывают мистер и миссис Повсюду, что на самом деле эта семейная чета – всего лишь модели.
Стюард настроил сигнал так, чтобы на экран выводилась европеоидная версия, и изображение поэтому показалось вдруг совершенно непривычным. Въехав в квартиру Нормана, он согласился взять его старый телевизор, который тот собирался выкинуть, купив новую модель, а потом так и не потрудился изменить афрамовский стандарт, на который он был настроен. Поэтому Дональд привык видеть мистера Повсюду как афрама, а его миссис – как одну из Нормановых типично нордических терок. Теперь же перед ним был «белый, мускулистый и зрелый» вариант того же человека, и это его покоробило.
