Сказки Долгой Земли (авторский сборник) - Орлов Антон (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Или она таких дел натворила, что ей грозит смертная казнь, вот и решила смыться через портал на параллельную Землю? Тогда ясно, почему прибилась к туристам… Тоже логичное объяснение.
В общем, одно из двух. Но получается, все к лучшему, потому что без Эвы им вряд ли бы удалось украсть машину. Надо иметь в виду, что она вспыльчивая, и постараться с ней не ссориться. Сделав такие выводы, Ола прильнула к окошку.
Там мало что рассмотришь: скользит мимо сплошная масса листвы – сотни оттенков зеленого, свисают лианы, вспархивают птицы. Стволы деревьев облеплены невзрачными при дневном свете грибами, лиловато-серыми или бледно-желтыми, а на этих грибах растут другие грибы, помельче, а на них – совсем крохотные, и так до бесконечности. Изредка попадаются невиданные роскошные цветы – жаль, нет времени разглядеть их как следует. Впрочем, иные из этих цветов вдруг начинали шевелиться, выпускали членистые лапки и уползали в травяные заросли. Олу передернуло, когда она заметила эту метаморфозу впервые. Пожалуй, лучше их вблизи не разглядывать.
Иногда Эва останавливала машину, заглушала двигатель, выбиралась наружу и, опустившись на колени, припадала к земле. Ключ от зажигания она каждый раз предусмотрительно вынимала и забирала с собой.
Слушает, нет ли погони. Ола сразу это поняла, а Эрика начала хихикать и острить, решив, что Эва молится. Правда, она позволяла себе хихикать, пока той не было рядом, а потом мигом замолкала.
«Я сообразительнее Эрики», – отметила Ола с удовольствием.
Марат отмалчивался. Внешняя пассивность, цепкий вдумчивый взгляд, неизменная улыбка с легким налетом фальши. Видно, что он все принимает к сведению и ни с кем не хочет портить отношения. Ола ничего не имела против такой позиции, и все-таки поведение Марата ее беспокоило. Словно он задумал какой-то подвох, но непонятно, против кого и с какой целью. Может, хочет бросить их и укатить в одиночку? Если да, зачем ему это нужно?
Позже, когда небо стало желтовато-розовым с переходом в сиреневый, вездеход остановился в низине серебристых кактусов – хотя на самом деле это были не кактусы, а непонятно что. Эва сказала, что усы у них съедобные, только надо искать молодые побеги, не успевшие затвердеть. На этой стадии они светло-зеленые, а серебристыми становятся, когда засыхают.
Усы оказались вкусными, с кислинкой, и напоминали хвою лиственницы, которую Ола объедала на турбазе в пригородном лесопарке.
Марат отсиживался в машине, Эва таинственно исчезла, захватив с собой ключ. Ола и Эрика увлеклись сочными кисловатыми побегами и остановиться не могли: взыграла та самая жадность, с какой набрасываешься на жареные семечки, или на землянику, или на засахаренный миндаль, а все остальное побоку.
Эва сказала не отходить далеко от машины, но сама-то ушла… И вовсе не далеко, вездеход стоит за теми «кактусами»… Они словно соревновались и, заметив среди сухого серебра прозелень молодых стебельков, сразу кидались на добычу, отталкивая друг друга.
Сами не заметили, как очутились на открытом месте. Или, точнее, на краю не то кратера, не то глубокого оврага в форме воронки. В диаметре около трех метров крутые склоны поросли пучками травы, а на дне как будто свалена ржавая арматура – привезли и выкинули посреди Леса. Присмотревшись, Ола поняла, что это не покореженные трубы, как показалось вначале, а всего лишь засохший кустарник. Путаница изломанных ветвей ржаво-коричневого цвета. Страшновато выглядит. Если туда скатишься, запросто свернешь шею. Первый импульс – поскорее отсюда уйти, но на кактусоподобных растениях, обрамляющих воронку, видимо-невидимо сочных побегов… Агрессивно переглянувшись, девушки принялись наперегонки обрывать съедобные стебли.
Когда почва под ногами заколебалась и провалилась, Ола успела только вскрикнуть. Нет, не только… Еще она успела – не размышляя, рефлекторно – обеими руками вцепиться в подвернувшееся корневище, толстенное, как канат. В этом месте оно петлей выступало наружу, оба конца уходили в землю. Наверное, далеко тянется… Эрика тоже за него ухватилась.
– Оползень… – выдавила Ола.
– Надо выбираться, – тяжело дыша, отозвалась Эрика. – По очереди, чтобы эта штука выдержала. Я первая!
Она дергалась и извивалась всем телом, однако подтянуться ей никак не удавалось. Со стороны это выглядело нелепо, но Ола сама находилась в таком же положении, и ей было не до смеха. Когда Эрика, обессилев, беспомощно распласталась на земляном склоне, она попыталась проделать то же самое. Ага, с аналогичным успехом! И руки начинают уставать… Может, с другой стороны откос не настолько крутой? Еще один вариант: осторожненько сползти на дно, отдохнуть, а потом, собравшись с силами, выкарабкаться наверх. Можно будет наломать ветвей того ржавого кустарника, чтобы использовать их, как рычаги.
Хороший был план… А еще лучше то, что, прежде чем приступить к его осуществлению, Ола догадалась посмотреть вниз.
Ветви шевелились. До поры до времени скрюченные, теперь они медленно распрямлялись, шарили вокруг, словно что-то искали вслепую.
Страх ударил по нервам, как будто шарахнуло электричеством из неисправной розетки.
– Помогите! Марат, Эва! Помогите!
Эрика тоже поглядела вниз, увидела, что за ужас там копошится, и тоже закричала.
Кущи серебристых «кактусов», выше – теплое шафрановое небо. Эта безмятежная картинка прыгала перед глазами, перекошенная и размытая, и никак до нее не добраться, хотя расстояние до края – всего-то полметра, не больше.
Внизу шуршало и щелкало. Бросив еще один взгляд через плечо, Ола обнаружила, что пара узловатых суставчатых «ветвей» с плоскими клешнями на концах тянется в их сторону, все выше и выше, неуверенно ощупывая склон.
Эта пакость их чует, но не видит.
– Помогите!!!
Говорят, что у человека в состоянии аффекта мобилизуются скрытые резервы, и тогда он способен на невероятные подвиги. Ну, и где же этот аффект, сейчас бы в самый раз…
– Помогите!
– Вы две дуры! – констатировал мелодичный голос.
– Эва?! – запрокинув голову, Ола увидела сквозь слезы темный силуэт на краю. – Сделай что-нибудь! Пожалуйста! Скорее!
– Я заплачу, сколько скажешь! – перебила Эрика. – У меня есть деньги и золото, с собой, в карманах, вытащи меня!
Еще один беглый взгляд вниз. Рыжевато-коричневые клешни, отливающие тараканьим глянцем, вот-вот дотянутся и схватят за ноги.
– Эва, помоги! – всхлипнула Ола.
Силуэт исчез. Она ушла? Пока сбегает за веревкой, пока вернется обратно… Сверху посыпались мелкие комки земли, потом из-за края высунулась замотанная платком голова и протянулась рука в грязной замшевой перчатке.
– Руку мне дай! – приказала Эва. – Быстро, иначе смерть.
Сделав отчаянное усилие, Ола подобралась, перенесла вес на правую руку, а левую, исцарапанную и начинающую неметь, подняла вверх. Пальцы Эвы сомкнулись у нее на запястье, словно стальной браслет, обтянутый заскорузлой замшей. Вот это хватка… Затем последовал мощный рывок.
«Да она сильная, как парень!» – потрясенно и счастливо подумала Ола, сознавая, что спасена.
Лежа навзничь, она видела над собой вечернее небо цвета экзотического чая, верхушки ощетинившихся белесыми усами растений, черную рябь поднявшейся мошкары. Сбоку, вне поля зрения, что-то всхлипывало и шуршало, потом раздался пронзительный захлебывающийся крик – скорее животный, чем человеческий.
– Другую спасти не успела, – бесстрастно произнесла Эва.
После чего выдернула нож, по самую рукоятку вонзенный в землю, тщательно вытерла лезвие пучком травы и, приподняв штанину, убрала в ножны, прилаженные к потрепанному кожаному ботинку.
«Она за него держалась, чтобы я не утянула ее вниз, – поняла Ола. – Это не тот, которым она угрожала Эрике, у нее с собой целый арсенал, как у ниндзя. Господи, скорее бы Эрика умерла… Ну, скорее бы, нельзя же так…»
Доносившиеся из ямы крики перешли в пронзительный срывающийся визг, потом, наконец, прекратились. Эва подошла к краю и, придерживаясь за мохнатую лапу «кактуса», поглядела вниз. Ола смотреть не стала. Ее била дрожь, все вокруг казалось померкшим. Ага, солнце почти село, и розоватая желтизна утекла за горизонт, только на западе чуть-чуть осталось, над темной стеной вековых деревьев. Мягко наползающие сумерки, наполненные стрекотом и шуршанием вечерних насекомых, как будто пытались сгладить впечатление от разыгравшейся драмы.
