Новый Аладдин - Абрамов Александр Иванович (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Потом он узнал, что ящерицу ребята отвезли в Москву в Зоопарк и там ее забрали в террариум и очень удивились, почему это дитя тропиков оказалось на воле в подмосковном селе Федоскине. Из Зоопарка даже приезжал специалист и всех об этом расспрашивал, но Озеров из предосторожности уклонился от встречи.
Второй случай опасной игры с браслетом произошел отчасти по вине географички, той самой, которая так испугалась заморской гостьи. Звали ее Зоей Павловной, но все учителя называли ее Зоей, а за глаза даже Зойкой, потому что, как выразился директор, она была «безбожно моложе всех». Озеров ей нравился, она откровенно с ним кокетничала, но все ее женские хитрости обезоруживала его застенчивость и внешняя мрачноватость. В этот поздний майский вечер Зоя почему-то задержалась в школе до темноты и, уже уходя, заметила сидевшего у себя Озерова.
— Что это вы в такой духоте сидите? — удивилась она. — На улице лето. Пошли гулять.
— Не хочется, — поежился Озеров.
— Пошли, пошли, — атаковала Зоя, — закругляйтесь — и на пруд. Я уже раз купалась. Вода как в ванне.
Озеров, успевший за эти дни выкупаться в Средиземном море и в Тихом океане, брезгливо поморщился:
— В таком болоте? На дне ил. Берег грязный.
— Конечно, это вам не Рио-де-Жанейро. В море лучше. Только мы, к сожалению, не можем перенести море в Федоскино.
— А вдруг? — загадочно сказал Озеров. Его словно что-то подхлестнуло. — Хотите в Рио?
— Вы мечтатель, Андрюша. Только не повторяйте Остапа Бендера. Удовлетворимся нашим благословенным прудом.
— Серьезно, хотите? — жарко зашептал Озеров, теряя последние остатки осторожности. — Хотите, будут и море, и пляж? Знаменитейший пляж Копакобана.
— А вы не рехнулись, Андрюша?
Но Озеров уже повернул браслет. К ногам Зои выплеснулась и откатилась, шурша по песку, невысокая пенистая волна. Берег казался кремовым, сверкавшим на солнце, как перламутровая раковина. Комнату залило ослепительным светом. «Кто-нибудь увидит с улицы, испугается, будет кричать: „Пожар!“ Ведь у нас уже вечер, темнеет, — подумал Озеров. — Ну да ладно, будь что будет!»
— Идем! — крикнул он и вытолкнул онемевшую от удивления Зою за оранжевую рамку на пляж.
Она оглянулась и умолкла. Ни школы, ни Подмосковья, ни темнеющего вечера не было. Океан сверкал, как хрустальное зеркало. Над жемчужным берегом пылала беспримесная тропическая лазурь. Пляж был пустынный и ровный; чуть поодаль, ближе к городу, на нем уже гоняли футбольный мяч. А еще дальше, где тянулась вдоль берега белая полоса небоскребов, пляж пестрел шезлонгами и купальщиками, как пятнистая картинка абстракциониста.
— Где мы, Андрюша? — прошептала Зоя.
— В Рио-де-Жанейро, — весело сказал Озеров. — В бухте, за городом.
Он разделся и бросился навстречу волне.
— Идите сюда! — крикнул он Зое. — Что вы стоите, как сомнамбула? Вы же хотели купаться.
Зоя, действительно как сомнамбула, медленно сбросила платье и вошла в воду.
— Это какое-то колдовство, Андрюша. Где мы?
— Я же сказал: в Рио.
Зоя стояла по пояс в воде, растерянно озираясь. Она все еще ничего не понимала. Набежавшая волна накрыла ее с головой.
— Море! — закричала она. — Ей-богу, море! Настоящее, соленое! Ничего не понимаю!
— А вы плывите сюда и все забудьте.
Минуту спустя они уже ни о чем не думали и ничего не ощущали, кроме моря и солнца, теплой, солоноватой волны и жемчужного берега.
— Кто-то идет, Андрюша, — вдруг сказала Зоя, — к нашей одежде идет. Вон посмотрите.
По берегу к воде шел человек в форменной фуражке и куртке.
— Полицейский, наверно, — всмотрелся Озеров.
— Я боюсь, Андрюша.
— Чего? Мы никого не убили и не ограбили. Что может сделать нам полицейский? — с наигранной бодростью проговорил Озеров.
Впрочем, он сам был не очень в этом уверен.
— Нет-нет, я боюсь, — испуганно твердила Зоя. — Мне страшно. Я хочу домой.
Озеров, стоя по пояс в воде, повернул браслет, и на море, почти вплотную над водой, возникла знакомая школьная комнатка. В тусклой на солнце, но все же заметной оранжевой каемке они увидели постель, темное окно, настольную лампу.
— Влезайте скорее, а я одежду принесу.
Озеров помог Зое забраться в комнату, как в лодку из воды, — и все пропало, Зоя и комната. Он был один в Бразилии, один в океане. Только вдали на берегу стоял у воды полицейский.
— А девчонка где? — спросил он, когда Озеров вышел на залитую водой кромку пляжа.
«Ну и ну, я же его понимаю, — весело удивился Озеров, — выучил все-таки португальский. И без пластинок, с одним словарем. И разговаривать смогу. Пусть спрашивает». Стараясь держаться как можно непринужденнее, он торопливо оделся и взял брошенные Зоей платье и туфли.
— Где девчонка? — повторил полицейский. — Вы вдвоем были. Где она? Утонула?
— Почему? — картинно удивился Озеров. — Просто вынырнула в другом месте и убежала.
— Куда? На берегу ее нет.
— Прячется, — засмеялся Озеров. — Она не любит полиции.
— А ты иностранец, — сказал полицейский.
Озеров пожал плечами: что ж, мол, тут поделаешь. Полицейский подозрительно оглянулся: его явно беспокоило отсутствие спутницы Озерова.
— Где тут спрячешься? — с сомнением произнес он. — А утопить ты ее мог. Думал, от берега далеко — не заметим. Иностранец к тому же. И полиции не любишь. Пойдешь со мной.
Дело осложнялось. Перспектива познакомиться с полицейским участком в Рио Озерова не прельщала. Он огляделся: на пляже никого не было, песчаное поле простиралось до города. «Рискнуть, что ли? Рискну». То, что произошло дальше, оказалось для полицейского больше чем неожиданностью. На фоне пустынного пляжа и зеленой океанской волны возник, как привидение, образ молодой женщины в мокром купальнике. Она стояла как бы на полу деревянной хижины, у которой срезали переднюю стенку. Ожившая фотография или кадр из фильма, неизвестно каким образом проецированного на морском берегу.
— Как видишь, не утопил, — насмешливо заметил Озеров.
— Санта Мария! — заикаясь, проговорил полицейский и перекрестился.
Озеров измерил глазами расстояние между собой и полицейским — «три-четыре шага, не меньше: не успеет» — и одним прыжком очутился возле Зои, в то же мгновение исчезнув для человека из Рио, как и тот исчез для него. А у Зои даже губы задрожали, не от испуга — от радости.
