Племя Тигра - - (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Интересно, а как она себя поведет, если вдруг на нее „положит глаз“ кто-нибудь из местных красавцев вроде Пера Ястреба или того же Черного Бизона? А как себя поведу я? Здесь из-за женщин не ссорятся – это дико, ведь понравившейся дамой можно пользоваться и вдвоем, и втроем… Такая популярность для женщины предмет гордости, никому и в голову не придет отказать желающему мужчине. Кажется, никаких запретов или правил (предрассудков?) на этот счет внутри рода нет. Тут, кажется, есть только одно табу – связь с женщиной своего тотема. Любая из них – твоя сестра и, соответственно, не может представлять сексуальный интерес.
Или, может быть, я опять все понимаю „с точностью до наоборот“? Если у женщины изначально иное мировосприятие, иная жизненная мотивация, почему не предположить, что и данная ситуация для нее выглядит иначе? Ветка свободна от предрассудков, порожденных нашей цивилизацией: может быть, постоянно бояться быть отвергнутой для нее не унизительно, а наоборот – естественно, единственно правильно и приятно? Находиться в полной власти мужчины… Может быть, именно этот страх придает ее жизни цвет, вкус и запах? Именно он возбуждает ее, толкает на новые и новые сексуальные и кулинарные подвиги?
Женщины будущего прекрасно понимают, что дает им законодательство о семье и браке. Они знают, что приобретают вместе со штампом в паспорте. А вот знают ли они, чего при этом лишаются?»
Обходя сбоку «длинный дом», Семен оказался возле обложенного камнями костра, на котором женщины обычно готовили пищу. Сейчас его удивило, что процесс варки мяса остановлен в самый ответственный момент. Содержимое кожаного котла доведено до кипения, пора загружать туда мясо, а рядом никого нет – горячий «бульон» остывает, по груде нарезанного мяса ползают мухи. Зато из-за покрышки вигвама доносятся возбужденные женские голоса. Семен чуть притормозил, чтобы послушать:
– …назвал ее солнцем!
– И звездой назвал! А потом в щеку укусил!
– Да не кусал он, дура! Он только губам так… Ну, как ребенок за сиську.
– Зачем это, а? И за шею щекотал, и за плечо обнимал…
– Сначала-то мухой обозвал!
– Сама ты муха! Не мухой, а птицей! Может, он гуся имел в виду или утку?
– Этот Семхон… Но зачем она лук в мясо покрошила?.. Что, так съесть нельзя было, что ли?! И листьев этих вонючих накидала…
– Хи-хи, а ты попробуй так сделать! Может, твой тебя за это тоже будет до утра, хи-хи… за шейку щекотать?
– Попробуешь тут, как же… У ней корыта каменные: поставила на огонь и вари хоть целый день!
– Во-во: понравится мужику, и будешь у костра целыми днями сидеть! Семхон свою, между прочим, эти посудины каждый раз в реке мыть заставляет! Во дурак-то!
– Да он и сам вместе с Веткой из воды не вылезает – и утром, и вечером бултыхаются! Грязные, что ли? Никак не отмоются?
– А что? Вот если бы… я бы…
«Ну, началось! – констатировал Семен. – Вот только непонятно, радоваться нужно или пугаться. Если процесс выйдет из-под контроля… Хотя он, собственно, под контролем и не был».
Глава 2. Бег
Удивительно, но память о далеком прошлом в среде лоуринов как-то сохранялась. Правда, за пределами десятка поколений историческая последовательность становилась какой-то размытой, но неожиданностей в ней хватало. Основным информатором для Семена стал, конечно, жрец-художник. Правда, в его интерпретации это была не история людей, а история идей – эволюция колдовских обрядов, взаимоотношений с духами всего сущего, развитие идеи Творца-Вседержителя и формирование представлений о Нижнем, Среднем и Верхнем мирах. Семен же упорно переводил информацию на язык исторического материализма.
В частности, выяснилось, что племена людей жили в степи не всегда – они переместились сюда откуда-то с юга и юго-востока. Не в том смысле, что прикочевали со всем скарбом, а потихоньку передвинулись в течение многих поколений. Как и принято в здешнем каменном веке, добыванием пищи люди занимались в свободное время, а основным их занятием были межплеменные разборки: племена то воевали друг с другом, то мирились и заключали союзы вдвоем против кого-нибудь третьего, потом с этим третьим против бывшего союзника, или все вместе против кого-нибудь еще. Никаких сражений, когда одна армия выходит против другой, конечно, не было, просто отряды тарбеев и пейтаров в течение нескольких лет охотились за бартошами. Те же, лишившись большинства воинов, освобождали охотничью территорию и смещались дальше на север. Оставшись без общего врага, тарбеи начинали воевать с пейтарами, но последние заключали союз с минтогами и за несколько лет умудрялись лишить тарбеев ударной силы. Последним ничего не оставалось, как уйти подальше от сильного противника, заключить союз с бартошами и…
В общем, это продолжалось достаточно долго, способствовало ограничению численности человеческой популяции и, следовательно, экономии природных ресурсов. Что такое «долго», Семен понять не смог – в языке лоуринов это было почти синонимом слова «всегда». Другими словами, жрец, вероятно, описывал не какой-то период в истории «людей», а их изначальное состояние, которое начала не имеет. Соответственно, оно могло продолжаться и сотню, и тысячу лет. Кстати, именно в процессе междоусобных войн и был выработан большой дальнобойный лук.
Добывание пищи не было, да и не могло стать достойным поводом для совершенствования оружия. А вот война… Десятки, если не сотни поколений колдуны и маги разных племен соревновались друг с другом в своей силе, на колдунов (читай – мастеров!) охотились, их убивали, выкрадывали друг у друга. Магия соития дерева, кости и сухожилий охранялась каждым племенем как величайшая сакральная ценность. Колдовские же действия были безумно сложны и к тому же постоянно эволюционировали. Скажем, племя, вытесненное из лесостепной зоны, оказывалось отрезанным от важнейшего ингредиента, необходимого в колдовском действе, – от дерева под названием «вяз». Точнее, не совсем отрезано, но в лесостепной зоне очень трудно добыть, скажем, полутораметровый прямослойный чурбак нужной толщины и формы. Но человеческий (магический!) гений нашел выход, добавив в обряд костяные пластины или пучки сухожилий. Уж колдовство или не колдовство (можно подобрать и другой термин), но жизнь людей сотни лет измерялась дальностью полета стрелы. Это расстояние до смерти – то, на котором устраиваются засады, то, за пределами которого враг не опасен, это, наконец, ширина свободного пространства вокруг стоянки. Но вот как-то раз один колдун решил усилить магию дерева, добавив к ней немного мужской силы могучего оленя. Гибкую роговую пластинку он пришнуровал сухожилиями к телу лука, а потом… Потом сошлись как-то два отряда и, остановившись на расстоянии выстрела, принялись друг друга всячески обзывать и оскорблять. И тут могучий воин по кличке, скажем, Кривой Клюв вышел вперед с новым луком и… Ну, а дальше все в порядке: хорошо, если внесение нового элемента увеличило убойную дальность на десяток шагов, а если сразу на два десятка?! Это же все равно, что против войска, ведущего пальбу плутонгами, выставить пулеметный расчет, засевший в окопе полного профиля. В общем, детям и женщинам проигравшего племени долго придется питаться птицами, рыбой, зайцами и сусликами. Пацанам придется учиться ставить силки, бросать боло, орудовать острогой на перекатах. Тут, кстати, еще один прогрессивный фактор, который привнесла вековая междоусобица («Археологи это отметили, только о причинах не догадались», – вспомнил Семен). Магическая возня вокруг лука, позволяющего убивать на расстоянии, постепенно вывела из моды старые добрые рукопашные схватки. Лучный же бой, как известно, имеет иную структуру потерь: очень много раненых и относительно мало убитых. А раненых надо или добивать, или лечить и, соответственно, кормить. И многие из тех, кто выживет, останутся калеками. Им нужно будет как-то кормиться, как-то оправдывать свое существование: это у здоровых проблем нет – воюй или охоться, а у увечных…
