Имортист - Никитин Юрий Александрович (книги бесплатно без txt) 📗
ГЛАВА 9
Наверное, вид у меня либо злой, либо слишком государственный, ко мне за стол решился сесть только Медведев, остальные сгрудились по четверо, в столовой витает дух сытости и довольства жизнью.
Я вяло отделял ребром вилки кусочки нежного мяса, игнорируя три ножа возле тарелки. Вообще, в этой столовой их вчетверо больше, но, к счастью, в современном мире больше трех одновременно не кладут, как и больше трех вилок: президенты и премьеры не всегда из королевских семей, а в зрелом возрасте в лом запоминать, какой нож для мяса, какой для закусок, какой для рыбы и какие для сыра, фруктов, масла, мучных блюд. Мне и один нож ни к чему: если мясо нежное и легко отделяется, словно котлета, то и есть надо, как котлету, без ножа.
В Иерусалиме, как только что передали агентства, хасиды ухватились за имортизм и потрошат, выискивая зерна и рассматривая со всех сторон, пробуя стучать то деревянным молоточком, то кувалдой, а кое-где подкладывают и под сверхмощный пресс, живо обсуждая предложенную концепцию Вселенной, но их рассуждения сразу же ушли в такую заумь, что приученный к жвачке простой народ Израиля, включая и профессуру, тут же потерял всякую нить, а с нею и малейший интерес.
К тому же Израиль облюбовали для всяческих съездов и конференций сексуальные меньшинства, а так как их на земле уже намного больше, чем народу в Израиле, то во времена съездов ортодоксальные евреи при виде совокупляющихся на улице людей с животными приходят в отчаяние, им кажется, что вернулись времена засилья эллинской культуры, а то и вавилонского плена.
В сенате США вчера закончились бурные дебаты, имортизм решено поставить вне закона. Главную роль сыграл поступок сенатора Джексона, и хотя его сразу после гибели объявили сумасшедшим, но косвенно власти признали имортизм серьезным противником. В университетских городках при известии о запрете начались волнения, туда бросили большие полицейские силы. Не хватило, пришлось вызвать национальную гвардию, но разъяренные студенты под руководством профессоров вытеснили и гвардейцев. В конце концов с ближайшей военной базы вызвали войска с тяжелыми бронемашинами, бронетранспортерами.
В газетах и на телевидении США идет яростная полемика, немногие требуют соблюдать свободу слова, однако пик взлета Штатов как факела свободы миновал, и большинство настаивает, чтобы с имортистами поступали, как с террористами Бен Ладена. В конце концов университет удалось взять, не обошлось без стрельбы и разрушения ряда зданий. Около двух тысяч студентов и трехсот преподавателей арестованы. Занятия прекратились, ибо немногие, кто приходил на лекции, получили обидные клички предателей, а демократы такой конфронтации предпочитают избегать, так что вскоре аудитории опустели.
В научно-исследовательских центрах, в таких гигантах, как Майкрософт или Ай-би-эм, об имортизме говорили на работе и дома, на прогулках и деловых заседаниях. Никакие кружки создавать не решались, просто своих узнавали по прищуренным глазам, мимике, понимающей усмешке, а потом начали вырабатывать свои секретные знаки для опознавания.
Аятолла Убалла-бек выступил с заявлением, что имортизм, по сути, не противоречит Корану, а его зачатки можно обнаружить в бессмертном законе, ниспосланном Аллахом человечеству через своего избранного пророка Мухаммада. Это вызвало шум и брожение в богословской среде, вскоре аятолла Гасан-оглы и аятолла Обстул-бей выступили с совместным заявлением, что изучать имортизм для правоверного – ложный путь, ибо Аллах всю мудрость изложил в Коране, для истинного мусульманина это единственно верная тропа к совершенству.
В столовую вошел Вертинский, отыскал взглядом нас, подошел, не помешаю ли, спасибо, сел и потер с самым довольным видом руки, словно хирург после удачной операции.
– А мир мы раскололи, – сказал он так довольно. – Раскололи… до самой задницы. Сегодня в США зарегистрировали еще два общества имортистов. Нет-нет, не в университетских городках! Одно в Детройте, другое – в каком-то городишке в Огайо. Сенатор Карбен тут же… лапушка, мне тарелку борща и большой кусок мяса с гречкой! Запить? Да что-нибудь по твоему выбору, но только к этому «запить» принеси блинчиков в сметане… Так вот, сенатор Карбен тут же потребовал их запретить, да не блинчики, а общества имортистов! А мэрам городов велел дать указания всячески препятствовать распространению этой… противоамериканской заразы. Кардинал штатовской церкви выступил за полный запрет имортизма, как учения, противного церкви, но папа римский призвал не нагнетать страсти, а подробнее изучить сущность имортизма, для чего назначил синклит или конклав, че там у них, кардиналов.
– Зарубят, – сказал Медведев пророчески, – как Бог свят зарубят!.. Не потерпят конкуренции.
От меня ждали руководящего гласа, я промычал с набитым ртом:
– Подождем. Кто знает, какой финт выкинет папа. Вдруг да интересы человечества в самом деле поставит выше своего кармана?
– Ну да, – возразил Медведев. – Как будто папа – не гусеница!
– Многие гусеницы уже готовы к окуклению. Или окукливанию, надо спросить у Романовского.
– Лучше не надо, – поспешно сказал Медведев. Опасливо оглянулся на дальний стол, где массивный Романовский подавлял как массой, так и красноречием всех троих состоловников. – Папе-то зачем перестраиваться? Бабочкой надо все заново, а в гусеницах он самый главный! Нет уж, останется гусеницей.
Вертинский мягко упрекнул:
– Во всем вы, дорогой Игнат Давыдович, ищете экономические мотивы…
– А этим старым миром все еще двигает экономика, не слышали?
Вертинский хмыкнул:
– Слушайте пиарщиков больше! Я слышал так и вовсе демократичное мнение, что миром двигают подавленные сексуальные мотивы… Нет бога, кроме Фрейда!
Бронник остановился, спросил взглядом разрешения присоединиться, я кивнул, он осторожно опустился на последний свободный стул. Перед ним тут же поставили широкую тарелку с горячим красным борщом. Вертинский одобрительно хмыкнул.
– О чем двигаем бровями? – поинтересовался Бронник нейтральным голосом. По его лицу, по-прежнему бесстрастному, я все-таки прочел, насколько ему хочется включиться в разговор, такое бывает у некоторых академистов, что вдруг видят, как можно теоретические разработки применить на практике.
– Хотя бы не ушами, – ответил я.
– А пробовали?
– В школе умел, – ответил я хвастливо.
– И я умел, – вздохнул Медведев. Судя по его застывшему лицу, он и сейчас попытался пошевелить, но лишь чуть-чуть подвигалась кожа на лбу.
– Что-то теряем, – сказал Бронник философски, – что-то находим. Что говорит ислам насчет имортизма?
– Как раз об этом думаю, – ответил я. – Самые последние сообщения уже не в нашу пользу. Муфтии спохватились, напомнили правоверным, что все, что не ислам, – от дьявола. Шайтана, по-ихнему.
– А не Иблиса? – переспросил Вертинский.
– Ну вот еще, – вступился за Бронника Медведев и, хотя вступился на всякий случай, так как не знал, кто такой Иблис, поспешно перевел разговор: – Они от нас берут только автоматы Калашникова да стингеры. Лучше с исламом потом, что с Европой? Я слышал, во Франции уже и в правительстве имортисты?
Я отправил последний ломтик мяса в рот, прожевал, наслаждаясь нежным вкусом, еще бы три таких куска сожрал и пару еще съел бы, но так быстро наберу на кремлевских харчах излишний вес, проклятие современного сытого мира…
– Ну и что?
– Наши люди, – заявил он уверенно.
– Это ничего не значит, – ответил я. – Увы… Наш мир двулик, а люди так и вовсе… троемордые. В чьей машине едешь, тому и поддакиваешь.
– Да-да, – сказал он со вздохом, – да-да, это называется политикой. Ну, в Европе понятно, а с исламом?
От соседнего столика, попросив у меня взглядом разрешения, пересел Леонтьев с тарелкой в руках.
– Простите, но почему у вас молчит директор стратегических исследований?
Я повернулся к Броннику:
– Да-да, почему молчите?
