ГЧ [Генератор чудес] - Долгушин Юрий Александрович (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Альфред Виклинг ушел рано. Его настойчиво приглашали заходить, независимо от дел, связанных с заданием профессора.
А дела решались так: Виклинг приступает немедленно к разработке одного из новых методов генерации микроволн. В его распоряжении есть достаточно оборудованная лаборатория, та, в которой он выполнял последнюю свою работу, к сожалению, не подлежащую обсуждению. Условия и договор он оформит сам в главке.
Обычно, придя на фабрику, Николай прежде всего шел в «сушилкину бригаду», говорил с Федором, вместе с ним налаживал работу; затем у него находилось какое-нибудь дело к Анне и он направлялся к ней.
А если дела не было и Николай не появлялся, почти всегда возникал неотложный вопрос у Анны, и она либо приходила в цех, либо звонила ему, прося зайти в комитет комсомола, где она пристроилась.
Свидания эти были коротки и деловиты, тем не менее оба уже не могли без них обойтись.
На этот раз Николай прямо с улицы утром влетел к Анне.
— Есть новости, — сказал он, как бы извиняясь за раннее посещение.
— И у меня новости, — приветливо ответила она.
Николай насторожился.
— Вы говорили с профессором? — с надеждой спросил он.
— О шифре? Да, говорила. Но новости не в этом. Тут ничего не вышло. Он заинтересовался вашей таинственной связью с немцем и очень внимательно разбирал буквы. Но ничего придумать не мог, к сожалению. Очень странно все это. Сам писал их тогда на доске, а теперь, как будто впервые их видит. Очевидно, в тот момент он действительно был в бессознательном состоянии. Меня это все больше волнует.
Николай задумался.
— Да, странно… А я, признаться, очень рассчитывал на вашу беседу. Теперь не знаю, что делать… А что-то делать надо: вчера я получил новую радиограмму от немца. Там что-то происходит… по-видимому, очень серьезное. Может быть трагическое. Вот, смотрите.
Он вынул из записной книжки листок бумаги. Анна прочитала:
«Основные помехи устранены. Ускорьте проверку по переданной ранее схеме расположения диполей. Тогда сообщу новую схему. Антенна сорвана ветром».
— Антенна сорвана ветром, — повторила вслух Анна. — Хорошо сказано. Сильно… И что же, никаких новых указаний он не дал?
— Никаких. Да нет, я понимаю, что он и не может их дать, не рискуя провалить весь этот замысел. Того, что он сказал раньше — достаточно. Это какое-то затмение на нас нашло! Вы знаете, я долго не сплю по ночам, все думаю. Чувствую, что не хватает какого-то маленького скачка мысли куда-то в сторону от тех направлений, по которым мы все ищем этот смысл. И я не сомневаюсь, что скачок будет сделан. Но когда?.. Будем думать. А какие у вас новости, Анна Константиновна?
— Погодите, Николай Арсентьевич… — Анна задумалась, молча сделала несколько шагов по комнате, потом стала прямо перед Николаем.
— А что, если это провокация? Если вас хотят втянуть в какое-нибудь грязное шпионское дело? Вы думали об этом?
— Признаться, не приходило в голову… А что они могут сделать?! Ну, предложат мне что-нибудь такое, пошлю их ко всем чертям — и все.
Анна снова прошлась, подумала.
— Нет. Не так это просто. Я читала кое-что о таких делах. Это — область особых, очень тонких методов и приемов. Вас могут опутать так, что вы этого даже не заметите. Стоит ли рисковать? Не лучше ли сообщить обо всем куда следует, там люди опытные, свяжутся сами с вашим немцем, все выяснят. Да и шифр они разберут, конечно, гораздо скорее, чем мы с вами.
— К тому же я и обязан это сделать, — согласился Николай. — В самом деле, с того момента, как я понял, что наши разговоры вышли за пределы обычной любительской радиотехники, я должен был по существующим законам прервать эту связь. Но теперь просто прервать — нельзя, я чувствую, что это друг, а не враг. Он действует в нашу пользу, причем в трудных, опасных условиях подполья… Да, сообщить об этом действительно нужно. Иначе меня могут привлечь к ответственности за нарушение правил любительской связи и запретить пользоваться передатчиком. Спасибо, Анна Константиновна, что надоумили. Я сделаю это, как только закончим сушилку; сейчас некогда.
Анна согласилась нехотя. Все это ей казалось гораздо серьезнее. Она боялась за судьбу Николая и, если бы не сушилка, конечно, настояла бы, чтобы Николай сделал это немедленно, сегодня же…
Теперь она рассказала о появлении Виклинга, о том, как Ридан, очарованный Николаем, чуть было не отказался от опытного конструктора и как, по ее совету, принял его.
— Ну, вот и прекрасно! — заключил Тунгусов. — Так и надо было поступить. Теперь профессор не потеряет времени зря, ожидая, когда я смогу ему помочь.
Время шло. Приближался намеченный срок пуска новой сушилки.
Срок этот, несмотря на всякие задержки, решили выдержать точно во что бы то ни стало: оправдать доверие и помощь наркома каждый считал своим непреложным долгом.
Понемногу «сушилкина бригада» стала центром внимания всего коллектива фабрики. От нее зависела дальнейшая участь предприятия. Комсомольцы это хорошо понимали и работали с огоньком, стремясь перещеголять друг друга. Увлеченные Тунгусовым, они старались во всем подражать ему и перенимали не только его деловитость и целеустремленность, но и его спокойствие, внешнюю медлительность, за которыми скрывались молниеносные движения мысли и точность работы.
Анна хорошо видела, каким влиянием пользуется Тунгусов, и тоже все больше поддавалась этому влиянию.
Монтаж сушилки между тем подходил к концу. В светлом высоком помещении уже вырисовывались контуры оригинального сооружения.
Из небольшого отверстия в стене вползал ребристой змеей узкий желобок конвейерной ленты. Сначала он шел по свободному пространству длинного помещения на высоте около метра от кафельного пола, огражденный только изящными перильцами, напоминающими палубные перила корабля.
Потом эта ограда сразу расширялась в обе стороны, охватывая уже не только конвейер, но и сигнальные устройства автоматики, расположенные по обе стороны. Тут лента вдруг круто опускалась вниз, захваченная с боков направляющими пазами и, описав полукруг снова поднималась на прежний уровень и уже до конца — до выходного отверстия в противоположной стене — шла горизонтально.
Здесь, над этими провалом ленты, и должно было происходить самое главное: пачка досок, брус, даже бревно, которые нес конвейер, повисали тут в пространстве, наполненном невидимыми, пронизывающими его насквозь вихрями мощных сил высокочастотного поля.
Две алюминиевые пластины — лапы огромного конденсатора, будто нацелились с двух сторон, чтобы схватить древесину, которая начнет переползать через провал и окажется как раз между ними. И тогда они будут дрожать, словно от нетерпения, эти хищные лапы.
Мало кто знал, чего стоило Тунгусову добиться этого дрожания. Оно было нужно: от положения пластин зависело поле высокой частоты, возникающее между ними. Он хорошо знал, как прихотливо это поле. Не один конструктор потерпел поражение, борясь с его капризами. Пусть оно точно рассчитано, пусть по приборам тщательно настроен генератор, отрегулированы накал катодов, напряжение на анодах, частота. Но если вдруг в промежутке между пластинами конденсатора тело, подвергающееся воздействию поля, изменило объем, положение, — в тот же момент меняется емкость, срывается налаженный режим… и снова нужно настраивать всю систему.
Где уж тут успеть подстраивать и налаживать, когда сквозь это поле безостановочно движется толстое, неровное, грубо очищенное от коры бревно!
И вот Тунгусов окружил все пространство поля сложной системой тонких, невидимых лучиков Они скользили по поверхности дерева, ощупывая его меняющиеся очертания, а фотоэлементы улавливали их сигналы и, в зависимости от формы и объема вступающего в рабочее пространство материала, меняли настройку, меняли положение конденсаторных ламп, заставляя их «дрожать», — расходиться или сближаться, чтобы сохранить нужный для сушки режим поля Даже скорость движения ленты менялась в зависимости от объема древесины, входящей в рабочее пространство.
