ГЧ [Генератор чудес] - Долгушин Юрий Александрович (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Роль главы не превратила Федора в «начальство». Руководящие функции — распределение, прием и оценку работы — он выполнял между делом, на ходу. В остальном, нисколько не заботясь о престиже, становился рядовым членом своей веселой бригады: перемазанный металлической пылью и маслом, носился по цехам и кладовым, разыскивая подходящие «внутренние ресурсы» и инструменты, точил, сверлил, паял, сваривал детали — по чертежам и указаниям Тунгусова, а то и брался вместе со всеми за лопату или отбойный молоток. Он прекрасно понимал, что автор концерта, которым он дирижирует, — Тунгусов.
В общем дело шло хорошо, но случались и затруднения, причем всякий раз, когда решение вопроса оказывалось за пределами фабрики. К намеченному сроку был готов котлован к трансформаторной подстанции, а двадцатиметровый кусок кабеля, который должен был отпустить кабельный завод, оказался по ошибке переданным какому-то другому предприятию. К тому же завод вообще отказался дать кабель сверх своего плана, ссылаясь на какие-то «новые» распоряжения свыше.
Главное, чего все ожидали с волнением, — генераторные лампы — были сделаны с небольшим опозданием. Шикарно упакованные, проверенные техническим контролем, снабженные паспортами, они казались безукоризненными. Однако при испытании, которое им учинил Тунгусов, они «дали газ». После долгой канители с заводом и тщательных исследований Николай установил, что причина появления газа крылась в неправильном составе стекла, из которого были сделаны баллоны. Пришлось отослать лампы обратно для смены баллонов.
Всякие осложнения пока что улаживались или своими силами, или с помощью Витковского, который теперь стал необычайно чутким и благожелательным. Поэтому Тунгусов и Храпов не звонили наркому. Но история с лампами встревожила их не на шутку. Уж очень она была похожа на инцидент с профессором Флеровым. Однако и на этот раз решили подождать.
— С этим торопиться не следует, — говорил директор, беседуя с Тунгусовым наедине. — Помнишь, что сказал нарком? «Лампы будут». Значит будут, что бы они тут ни выкомаривали… Или… можно сомневаться?..
Николай понял намек, но не дрогнул, не обиделся, а даже обрадовался ему. Этот чудесный человек Храпов просто поверил в его лампы, ничего в них не понимая. А он имел право сомневаться, он рисковал.
— Не бойтесь, Тимофей Павлович, я уже проверил. Лампы хорошо работали, оправдали мои конструктивные расчеты полностью.
— А газ? — удивился Храпов.
— Газ появился на высоком режиме и не сразу. Расчет тонкий.
— Думаешь, расчет?
— А чёрт его знает… Может и случайно ошиблись, а может — и сознательно. Вот, мол, опять та же история, значит не зря тогда пресекали эту затею… Все закономерно, Тимофей Павлович, единственное новое у нас — лампы, вот по ним и бьют.
Храпов задумался, покачал головой.
— И что это всегда: как новое, так и начинается…
— Закон природы, Тимофей Павлович, новое всегда входит в жизнь с трением…
— Теория, Николай Арсентьевич… Какое тут «трение»! Я понимаю, когда есть основания не верить, сомневаться в методе, в расчетах. Но он даже не пытался проверить. Гадит, чтобы поднять свой престиж, выслужиться! Жульничество простое, больше ничего!
— Жульничество, верно. Но не так все просто, Тимофей Павлович. Я знаю эти дела. Витковский тут — пешка, исполнитель. Руководят им другие, более солидные силы из научных сфер, которые, поверьте, давно разобрались в ценности нашего нового. Не любят они, когда что-нибудь дельное появляется не от них — признанных столпов теории, — а помимо них, от каких-то никому неизвестных Тунгусовых… Да и — что сказать, обидно, конечно.
— Вон что! Кто же это?
— А не знаю. И не стоит нам даже интересоваться ими. Хватит с нас Витковского — главного исполнителя.
— Ах, сук-кин сын… А ведь какой хороший стал! Теперь понятно: маскировка… Слушай, Николай Арсентьевич, — Храпов вдруг заулыбался, — пожалуй, козыри-то сейчас все у нас. Мы их игру знаем, ну и оставим в дураках, ей-богу! Теперь только надо точно играть. Игра будет такая: мы — робкие, наивные; к наркому идти снова не собираемся и Витковскому верим. Они убеждены, что заманежат нас на лампах. И пусть! Тут мы будем играть в поддавки, чтобы они не придумали какого-нибудь нового, неожиданного подвоха, не помешали бы в чем другом. А пока они будут мудрить с лампами, мы спокойненько, но не мешкая, достроим всю машину. Вот тогда и тяпнем — к наркому, покажем ему все каверзы, какие они успеют придумать. Ох, и трахнет же он тогда по этому дяде — мокрого места не останется! И лампы будут в два счета. Ведь будут, он нам поверит!
— К-конечно, поверит, мы же не обманываем, — согласился Николай посветлев. Перед ним снова простерлась голубая даль.
— Спешить надо с машиной, — заключил директор. — Темпы решают все!
Через несколько дней произошло событие, по-видимому, предрешившее исход борьбы.
Около полудня Храпову позвонил секретарь наркома и попросил немедленно направить к нему инженера Тунгусова, по возможности, со всеми материалами о его генераторных лампах.
Минут через двадцать после этого разговора Николай вошел в приемную. Секретарь тотчас встал, сказал: «идемте», и без доклада открыл перед ним дверь в кабинет. Было ясно, что он действует по заранее полученным инструкциям. Уже это насторожило Николая.
— Пожалуйста, Николай Арсентьевич, — сказал нарком таким нейтральным, будничным тоном, словно приглашал одного из своих постоянных сотрудников, с которым только что виделся.
Николай все это заметил и учел; нарком был не один. Из-за спинки кресла выставлялась голова с круглой, будто циркулем обведенной, лысиной на макушке и узкие обвисшие плечи.
— Вот это и есть тот инженер, о котором я говорил, — сказал нарком голове. — Ламповик. Познакомьтесь, Николай Арсентьевич, это профессор Акулов, слышали, конечно…
— Как же… Читал, знаю труды профессора… — Теперь Николай понял почти все. Человек, поднявшийся с кресла, длинный, весь вытянутый, будто прокатанный под валками блюминга, был известным авторитетом в электронике. Правда, собственных творческих достижений у него не было, но имя его часто мелькало в специальной печати — он деятельно «участвовал», рецензировал, реферировал, выступал, консультировал, компилировал, популяризировал…
— Товарищ Акулов был на ламповом заводе по своим делам, — продолжал нарком, — и случайно познакомился там с одним заказом на генераторные лампы, которые, по его мнению, спроектированы неграмотно. Профессор счел долгом предостеречь меня, поскольку мы встретились по его делу. Вот я и решил вызвать вас… Кстати, профессор, кто там обратил ваше внимание на ошибку? И почему они не опротестовали заказ?
— Ошибку нашел я сам, случайно, — низко в нос загудел, как из бочки, профессор. — Увидел на столе рабочие чертежи, ну, глаз наметан, заметил сразу… Проконсультировал. Фамилий, к сожалению, не запомнил, люди ведь незнакомые… Кажется, теперь собираются протестовать.
Николаю стало ясно: нарком отдавал ему этого профессора на растерзание. Ладно!
— О каких, собственно, лампах идет речь? — спросил он.
— Генераторные, ультравысокочастотные.
Николай вытащил из портфеля синьку, развернул.
— Эти?
— Позвольте… кажется… да, они самые.
— Так. Что же вы тут находите?
— Как! — профессор почти возмущенно воззрился на Николая. — Вы хотите, чтобы мы занялись разбором здесь, сейчас, мешая народному комиссару?! — он вытащил из кармана часы. — Наконец, и я не располагаю…
— Ничего, ничего, — перебил его нарком. — Я прошу вас немного задержаться. Мне очень важно выяснить этот вопрос сейчас.
— Итак, профессор, — спокойно сказал Николай.
— Хорошо-с, — прогудел тот, нервно надевая снова очки. — Я только сформулирую основное. Такая лампа работать не может. А если и будет работать, то лишь при слабом режиме и с ничтожнейшим КПД. Профан, который ее конструировал, допустил элементарную ошибку. Ну вот смотрите. Согласитесь, что при таком расположении электродов, как здесь, — длинные, как сосиски, пальцы обеих рук профессора причудливо сплелись над схемой, изображая электроды, — неизбежно возникновение так называемой паразитной емкости!
