Долина новой жизни - Ильин Федор (Тео Эли) Николаевич (книги без сокращений txt) 📗
Блэкнайт откинулся на спинку кресла, и опять на его лице расплылась приятная улыбка.
— Зачем я это говорю вам? Через несколько дней вы, наверное, сможете составить общий план ваших работ, и скажете мне, в какой срок выполните их в целом и по частям.
Американец, видимо, ждал ответа. Мартини чувствовал себя неловко. Вчерашний визит стеснял его. Что он должен был сказать? Умышленно затягивать работу было не в его привычках. Он коротко отвечал:
— Я еще ничего не знаю. В самом скором времени я представлю вам проект предстоящих работ, тогда можно будет поговорить о сроках их выполнения.
— Очень хорошо, очень хорошо, — произнес Блэкнайт, вставая и протягивая через стол руку посетителю. — Надеюсь, мы скоро увидимся.
Толстяк не понравился Мартини. «Странно, почему человек, недавно прибывший сюда, получает пост заведующего? Все эти новые люди из Америки одна компания. Что они замышляют? Должен ли я повиноваться им? Тогда, конечно, я делаюсь их сообщником. Может быть, лучше под каким-нибудь предлогом вообще уклониться от этой работы? Можно сослаться на здоровье». Размышляя так, Мартини медленно шел к дому, в котором должна протекать его будущая деятельность. Вдруг его кто-то окликнул сзади.
— Синьор Мартини!
Он оглянулся и увидел Чезаре Висконти — тот догонял его. Он дружески подхватил Мартини под руку.
— Я предлагаю вам немного пройтись. Погода прекрасная. Мы можем сделать короткую прогулку к водопаду.
Мартини колебался.
— Мне надо бы сначала покончить с делами…
— Мы потратим не более получаса, — настаивал Висконти. — Вам полезно бросить беглый взгляд на Долину. Я познакомлю вас с некоторыми подробностями.
— Хорошо, я с удовольствием пройдусь.
Они оставили шоссе и по узкой дорожке, извивающейся среди скал, шли почти параллельно каналу.
— Вы вдыхаете в настоящее время, синьор Мартини, эманацию радия, вы находитесь как бы в громадном ингалятории. Под влиянием этого газа весь организм начинает жить усиленной жизнью, обмен веществ повышается, железы внутренней секреции функционируют активнее.
— Вы интересуетесь медициной?
— Чем только я не интересуюсь, синьор Мартини! Но все, что касается этих чудодейственных радиоактивных элементов, особенно увлекает меня. Я уже давно работаю с радием. Мистер Блэкнайт тоже увлекается этим чудом, разрушившим все наши представления о строении атома.
— Тогда вы и мистер Блэкнайт должны быть удовлетворены тем, что нашли здесь, в Долине.
— Мы в восторге! Гениальный Гаро разрешил этот вопрос, который для всего земного шара остается пока загадкой. С тех пор, как он научил вас вызывать распад атомов в желательный промежуток времени и в любом количестве, вы имеете в своем распоряжении такой вид энергии, которой не знает свет. Все изобретения не стоят ничего перед этим открытием. Я говорю вам это, забывая, что вы знаете все лучше меня.
— Долина изменила свой облик с тех пор, как мы стали применять этот новый вид энергий, — просто заметил Мартини.
— Однако биологическое значение радия остается еще далеко не изученным; ваши жители могли бы, служить материалом для экспериментов в этом направлении…
— Эксперимент…
— Мистер Блэкнайт — замечательный геолог, мистер Роберт Куинслей, несмотря на свою молодость, удивительный биолог и экспериментатор, продолжал, не слушая, Висконти. — Это замечательная парочка.
— Мне кажется, вы очень увлекающийся человек.
— Нет, нет, в данном случае я только реалист. Я буду очень рад, когда вы познакомитесь с этими людьми. Им предстоит сыграть видную роль в жизни Долины.
— По-видимому, у вас существуют какие-то конкретные планы, — заметил Мартини.
— Конечно, Роберт Куинслей не может оставаться безучастным ко всему, что здесь происходит. Он наследник и будущий властитель Долины, — ответил Висконти уклончиво.
Некоторое время они шли, погруженные в свои собственные размышления.
— Значит, вы хорошо знаете Роберта? — спросил Мартини.
— Мистер Роберт — замечательный человек. Выдающиеся способности, энергия, настойчивость, пыл юности — и рассудительность старости, захватывающая веселость и необычайная серьезность, увлечение и выдержка самые неожиданные противоположности составляют характер этого человека. Он очаровывает всех, кто близко знает его; тот, кто отзывается о нем плохо, либо завидует ему, либо не понимает его.
— Гм, если это так, я очень рад его приезду.
Глухой шум падающей воды, давно уже доносившийся до их ушей, делался все резче и резче. Теперь он заглушал их слова.
— Вот сюда, вы увидите чудное зрелище, — крикнул Висконти. Он повел своего спутника между громадными скалами, навороченными в этом месте так, что они преграждали дорогу. Им пришлось одолевать препятствия.
Когда они оказались на небольшой площадке, под ними зияла бездна. Горная теснина глубиной километра в два извивалась, разделяя горы. Поток, превращенный в белую пену, стремительно падал со скал и, разбиваясь об их выступы, пропадал где-то внизу, наполняя весь воздух грохотом и шумом.
«Граница нашего мира, — подумал Мартини. — Немного похожа на Высокий Утес, только мрачнее, неприступнее».
Мелкая водяная пыль увлажнила их лица и руки. Они долго стояли на обрыве. Наконец, насытившись зрелищем, возвратились на тропинку.
— Прелести горной природы! — воскликнул Висконти. — Я обожаю горы.
— Я больше люблю море.
— Теперь я понимаю, почему вы стремились улететь из этой удивительной Долины, — засмеялся Висконти и дружески обхватил своего нового знакомого за талию. — У всех у нас есть свой фетиш.
Вечером Мартини сидел в своем кабинете. Электрическая лампа под низким абажуром освещала только письменный стол, комната тонула в полумраке. Мартини рассматривал лежащий перед ним план и ставил на нем какие-то отметки. Потом устало откинулся в кресле, прислушался. На веранде раздались чьи-то шаги. В дверь постучали. Мартини встал.
— Войдите.
Милли вошла в комнату со сконфуженным видом.
— Простите, я попала не в ту дверь. Я не хотела войти прямо в кабинет.
— Какие пустяки! Не все ли равно? Раздевайтесь, я возьму ваш плащ. Ну, дайте мне на вас взглянуть. — С этими словами Мартини снял с лампы абажур. Мужской костюм облегал стройную фигуру молодой женщины. Лицо ее, свежее и румяное от вечернего холода, было тонко и красиво. Коротко остриженные волосы были расчесаны на пробор.
— Никаких перемен, все такая же, как прежде. А вы?
— Я, как видите, постарел. Был болен. Садитесь сюда, поближе, поговорим. Расскажите мне, что нового?
Они уселись друг против друга около стола; Мартини не сводил глаз со своей собеседницы, пока она говорила.
— Мы узнали о вашем побеге, синьор Мартини, на другой день, об этом было сообщение… Я очень беспокоилась о вас… Ваши ранения признавались опасными.
— Нет, нет, вы скажите мне о себе! Как живете, что чувствуете? Почему вы оставили Женский сеттльмент и оказались здесь, в Высокой Долине?
Молодая женщина не сразу ответила, она как будто бы обдумывала, что ей сказать.
— Я не знаю, синьор Мартини, насколько вы осведомлены о том, что происходило в Долине в последнее время. После маневров, которые окончились так печально — гибелью тысяч людей от какой-то ужасной болезни, — у нас все пошло неладно. Внезапные заболевания со смертельным исходом долго не прекращались. Главным образом страдали участники маневров; хотя комиссия и установила причины этого несчастья, тем не менее всем стало ясно, что нам сообщается не все; это нарушило наш обычный покой и уверенность. Разъяснения с трибун и через внушители, конечно, имели свое действие, но все же чувствовалось какое-то беспокойство среди наших жителей. Многим казалось, что способ выращивания людей в инкубаториях, требует каких-то поправок. Все, что было сделано нашими учеными для выяснения темных сторон этого явления, не удовлетворяло массы. Внешне они оставались спокойны, но какое-то брожение…
— Вы молодец, Милли, вы сильно развились. Неужели эта катастрофа на маневрах разбудила вас и всю эту однообразную многомиллионную массу?
