Фантомные боли железных грифонов (СИ) - Орлова Анастасия (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT, FB2) 📗
— Давайте я поговорю с Корнетом, — предложила Сталь. — Он считает не хуже компьютера.
Хидден вяло фыркнул.
— Больше нам довериться некому, — тише добавила Сталь.
— Эта Плесень едва не склонила на свою сторону Сагу. Сагу, Катриса! Что уж говорить об этом парне с неустойчивой психикой — его она вмиг обработает. Тем более есть на какие мозоли наступить. Вспомните, что он не так давно вытворял!
— Вот именно! — Дверь приоткрылась, и в кабинет Хиддена протиснулся Корнет. — Именно поэтому я готов вам присягнуть на верность в этом деле, если хотите.
— Вы ему сказали?! — возмутился Хидден, поражённо уставившись на Сталь.
— Это наша единственная возможность успеть, Хидден. Не злитесь.
— Да вы что, какая злость, он сейчас пойдёт и сдаст меня ко всем чертям! И вас заодно!
— Хидден! — спокойно прервал его Корнет.
Он хмуро глядел на Хиддена из-под насупленных бровей, и в упрямом взгляде тёмно-зелёных глаз читались решительность и честность, но не ненависть и злость.
— Послушайте, Хидден. Руководствуясь эмоциями и предвзятостью, я совершил много того, за что мне теперь стыдно. Я получил урок и сделал выводы. И это вторая причина теперь думать трижды и больше не поддаваться ни собственным заблуждениям, ни человеческим манипуляциям, ни внушениям Города.
— А первая? — спросил Хидден.
— Вы можете спасти её. И я вам в этом помогу.
Спустя два дня стало ясно, что даже с Корнетом, с которым дело пошло существенно быстрее, они всё равно не успеют. Они выбивались из сил и практически не спали, а надежда угасала даже не с каждым днём, — с каждым часом.
Поздним вечером в кабинет Хиддена постучали, и на пороге появился Корнет. Хидден поднял на него вопросительный взгляд воспалённых глаз. Корнет положил на стол очередную пачку листов с расчётами и плотнее закрыл дверь, явно намереваясь что-то сказать.
— Что? — спросил Хидден.
Корнет медлил.
— Ну говори уже, а то я вырублюсь, пока ты дозреешь, — подавил зевок третьи сутки не спавший Хидден.
— Есть другой способ, — очень тихо, но твёрдо сказал Корнет и, ухватив торчащий из принесённой им стопки бумаг уголок, вытянул лист, исписанный словами, а не цифрами, положил его поверх остальных документов.
Хидден устало потёр двумя пальцами глаза и, проморгавшись, чтобы прогнать пляшущих перед ними мушек, уставился на письмо.
— Чёрт, ну и почерк у тебя! — хмыкнул он себе под нос, и в тоне звучало явное одобрение.
Безупречно ровные строчки, написанные Корнетом, вились легко и изящно, почти каллиграфически.
«То, что задумали, мы не успеем — это уже очевидно, на это нужно слишком много времени. Но для глубокого сканирования достаточно суток, а получившийся скан доработки практически не требует — это доказано Гейт и двумя только что сделанными ею сканами. Если справилась она, вы с доктором Сталью и подавно справитесь. А я буду донором. Я знаю план, и ничего допрошивать мне не потребуется. Вам останется только устранить возможные сложности синхронизации с Обероном, ведь он всё ещё хранит остаточную память о скане Бересклета, но и это не отнимет много времени. Сейчас всё это устроить будет как никогда удобно: пока все заняты адаптацией новых грифонов, на нас не обратят внимания. А Город не запрещал сканировать кого-то, пусть даже им не выбранного. Вспомнить хотя бы Варвара. Итого у нас до взрыва останется дня два, чтобы спасти людей».
Пока Хидден читал, Корнет не сводил с него глаз и заметил, как на щеках того перекатились желваки и как сползлись к переносице брови. Восторга предложение не вызвало, и Корнет посчитал нужным добавить то, о чём умолчал в записке:
— Я обещаю сделать всё, что в моих силах, чтобы помочь и вам тоже, Хидден. Конечно, не ради вас и даже не из-за моей вины перед вами.
Хидден поморщился: собственная шкура его сейчас заботила меньше всего. Он поднял на Корнета мрачный взгляд:
— Сталь не пойдёт на это. А Сага и тем более.
— Поэтому мы должны убедить их.
— «Мы»! — хмыкнул Хидден.
Идея ему не нравилась, но Корнет прав — другого выхода нет. И Сталь уговорить будет проще, чем Сагу, ведь Сталью движет то же, что и Корнетом. Что и самим Хидденом, впрочем… Он задумчиво почесал бровь указательным пальцем, вздохнул.
— Знаешь что, — наконец сказал Хидден, возвращая Корнету его письмо, — иди-ка спать. И если к утру твоя решимость не стухнет, мы поговорим со Сталью.
В лице Корнета мелькнула тень недовольства: он хотел решить всё сразу же, немедленно! Но он ничего не сказал, лишь кивнул и вышел из кабинета.
***
Грифон приоткрыл один глаз. Из окружающей его белёсой мути выступило что-то клочкастое, фиолетовое, придвинулось ближе. Грифон моргнул, наводя фокус. С первого раза не вышло, и он моргнул ещё. Наконец закружившиеся по радужке молнии вернули картинке перед его глазом и цвет, и чёткость, и глубину.
— Ну, чо-как, Проф? — спросило фиолетовое, теперь ухмыляющееся.
«Похабное… — всплыло в голове. — Как же её… Гейт!»
— Эй, есть кто дома? — Гейт шутя постучала костяшкой согнутого пальца грифону по лбу, и тот возмущённо мотнул головой.
Подняться на ноги оказалось так же непросто, как после очень долгой болезни. Во-первых, теперь ног было четыре, а это вовсе не то же самое, что встать на четвереньки, например. Двигались ноги в таком количестве иначе, иначе несли туловище — теперь тоже иное, горизонтальное — а уж ощущались и подавно не как две человеческих.
Грифон встал, сделал пару неловких шагов, пошатнулся, ловя равновесие, Профессор инстинктивно взмахнул руками, но вышло — крыльями. Огромными, тяжёлыми, звенящими. Они шевелились меж лопаток и неуклюже чиркали концами острых маховых перьев по бетонному полу, неприятно лязгая. Грифон попытался свести крылья вперёд, чтобы получше их рассмотреть, но как-то неудачно шевельнул правым и застрял, накрепко воткнувшись им в пол. К горлу подступила незнакомая животная паника, диктующая биться и дёргаться, пока не вырвешься, но на него смотрели с десяток пар глаз, и Профессор не мог позволить себе истерику перед подчинёнными. Грифон замер, задрав клюв, словно аршин проглотил.
«Глубоко дышать и постараться успокоиться», — подумал Профессор и вдруг понял, что он… не дышит! Вообще. Совсем. Абсолютно. Ему просто нечем. В груди нового железного тела лёгких не существовало. Очередная волна густой паники облепила его плотным коконом, и захотелось вертеться и визжать, и молотить когтистыми лапами в попытке разорвать этот кокон. Как заставить себя успокоиться, если даже дышать не умеешь?
Профессору хотелось схватиться за голову, потереть ладонями лицо, но ни одна из конечностей в его нынешнем арсенале для такой цели не годилась. По всему железному телу грифона прокатилось нечто вроде судороги: движение соединительных механизмов, заменяющее работу мышц. И вдруг что-то взметнулось вверх позади него и звонко треснуло грифона по затылку. В глазах на миг задвоилось. Профессор обернулся через плечо — благо это движение осталось более-менее привычным — и уставился на задранный к потолку грифоний хвост с металлическим набалдашником-кисточной на конце.
«Хвост, чёрт подери! Это мой хвост!»
Он неуклюже махнул им в сторону, нечаянно зацепив стул, который, вращаясь, подсёк его застрявшее крыло, выбив из пола воткнувшиеся в бетон кончики перьев. Крыло, почувствовав свободу, мигом расправилось, за ним раскрылось и второе. Волна паники схлынула. С десяток пар глаз смотрели восхищённо и чуть испуганно.
«Ха!» Грифон выпятил грудь и изогнул шею, как голубь. «Х-ха! Видели?» И довольно встопорщил перья на воротнике.
Грифон обернулся вокруг своей оси, расправил крылья ещё шире и вновь махнул хвостом, разбив стоящий рядом стул в щепки. «Это как на велосипеде ездить — главное, поймать баланс и ритм», — подумал Профессор.
Ему стало хорошо и радостно, и хотелось смеяться, но получалось только пощёлкивать клювом. В железной груди не осталось ни тяжести, ни горести — только лёгкость и восхитительный прохладный сквозняк, а в мысли незаметно вплеталось что-то новое, чужое. Это можно было сравнить с интуицией, голос которой нельзя ни заглушить, ни проигнорировать: оно требовало подчинения. Профессор чувствовал какую-то незнакомую, нечеловеческую хищность и ещё неопробованное, но уже присутствующее внутри него знание, и всё это приятно будоражило и дарило ощущение собственной уникальности, признанности и нужности.
