Беспощадная толерантность (сборник) - Володихин Дмитрий Михайлович (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Женя напряженно улыбнулось.
– То, что вы сейчас говорите, – это сексизм. А акцентировать внимание на физических недостатках личности – неприлично и даже противозаконно.
– Вот-вот, – кивнуло чудовище. – Противозаконно. Законы у вас тут такие… интересные. Я первое время даже не верил, что все это всерьез. А потом… потом уже поздно было.
Оно покрутило в руках облизанную ложку и с сожалением положило ее на книжную полку.
– Вы правы, я нездешний. Приехал… из Китая. Родители у меня русские, работали в Шанхае, а потом, когда все здесь так завертелось, решили не возвращаться.
Женя удивленно посмотрело на него.
– Послушайте, уважаемое… но так же не говорят. «Русские» – такого и слова-то нет. Вы хотели сказать – россияне нетюркского происхождения?
Чудовище замотало головой. Волосы у него были светлые, с желтоватым отливом.
– Так у нас с вами никакого разговора не получится. Давайте хотя бы познакомимся для начала. Меня Вадимом зовут, а вас?
– Женя, – секунду подумав, Женя протянуло ему свою руку. – Странное у вас имя, Вадим…
– Нормальное русское. И кто вам сказал, что нет такого слова – «русские»? Хотя я знаю, кто. В школе учили, потом в институте, да?
Женя молча улыбнулось. «С ним надо вести себя дружелюбно, – подумало оно, – тогда, возможно, все обойдется… и соглашаться, какой бы бред оно ни несло…»
– У всех одно и то же, – пожаловалось чудовище. – Никто даже не пытается поставить под сомнение то, что вам вкладывают в головы с самого детства. Я сначала недоумевал – как же так? А потом понял. Если с пеленок уничтожать само понятие личности, стирать грань между «он» и «она», лишать людей исторической памяти, делать всех одинаково безликими – то и сомневаться никто ни в чем не станет.
– Вы правы, Вадим, – поддакнуло Женя. Чудовище скривилось, как будто проглотило что-то несвежее.
– Вы говорите так, потому что меня боитесь. И черт меня возьми, Женя, если бы вы боялись меня, как мужчину, я бы это понял! Но вы во мне даже мужчину не видите, вот что самое обидное!
– Не надо так говорить, – попросило Женя. – Это такие слова… опасные. За них предусмотрена административная ответственность. Я юрист, я знаю.
Чудовище махнуло огромной рукой.
– Женя, Женя! Что может быть опасного в словах «мужчина» и «женщина»? Кроме того, что какие-то ублюдки в правительстве под давлением еще больших ублюдков в общественных организациях объявили их вне закона?
– С юридической точки зрения, Вадим, – Женя говорило терпеливо, словно объясняло урок маленькому несмышленому ребенку, – эти слова несут в себе эмоциональную нагрузку, подчеркивающую сексуальное неравноправие граждан. А у нас все граждане равны перед законом, это основной принцип Конституции. Разве в Китае не так?
Чудовище издало странный хрюкающий звук.
– К счастью, не так. В Азии люди вообще оказались поумнее, чем на Западе. Сначала Штаты, потом Европа, ну, а Россия, как всегда, компенсировала свое отставание завидным энтузиазмом. Нет, Женя, представьте, в Китае люди по-прежнему делят друг друга на мужчин и женщин. И если я вижу, что по улице идет толстяк, то я не говорю – вон идет горизонтально ориентированный индивидуум. А если я вижу слепого на улице, то мне и в голову не придет назвать его инакозрячим. И наркомана там назовут торчком или нарколыгой, но никак не пользователем нетрадиционных лекарственных средств. А главное, Женя, – никто не говорит о себе в среднем роде. Я мужчина, и это классно. Я – не «оно», Женя, не какое-то безликое серое существо. Я – это я, Вадим Юрьевич Лодейников, и про меня следует говорить «он». Третье лицо единственное число. А про вас, милая Женя, нужно говорить – «она», потому что вы девушка, и к тому же чертовски симпатичная девушка.
Женя дернулась, как от удара. Ей и вправду показалось, что чудовище хлестнуло ее по лицу своей широкой ладонью, хотя оно и не думало двигаться – так же стояло у книжной полки и улыбалось своей дурацкой белозубой улыбкой.
– Так нельзя говорить, Вадим! Это лукизм! Все люди равны, и предпочитать более привлекательное менее привлекательному – запрещено! Конечно, если вы хотите меня обидеть…
Голос Жени прервался. Чудовище смотрело на нее, слегка склонив голову, и в его глазах было что-то такое, от чего странно замирало сердце.
– Как же тебе мозги-то запудрили, сволочи! Ты очень красивая, Женя, поверь мне. У тебя волосы такие… шелковистые. И глаза зеленые, как у колдуньи. И губы… они же у тебя от природы такие, у вас ведь косметические операции запрещены?
Щеки у Жени вдруг стали мокрыми. Слезы. В самый неподходящий момент.
– Нет, не запрещены… Только те, что для улучшения внешности…
– Ага, значит, уродовать себя можно. Очень гуманно.
– Мне… мне советовали… нос… и губы… я не захотело… испугалось…
– Не захотела, – поправило чудовище мягко. – Испугалась. Ну и правильно сделала, умничка.
Оно приблизилось плавным, трудноуловимым движением. Женя не успело отшатнуться – рука чудовища оказалась совсем рядом, пальцы легко дотронулись до волос.
– Не бойся, девочка, – в голосе чудовища слышалась печаль, – страшнее того, что с вами сделали, ничего не бывает…
Рука у него была теплая и неожиданно нежная. Совсем непохожая на вялую, слабую руку Вали, прикосновения которой иногда наводили Женю на мысль о медузах и водорослях.
– Я и не боюсь, – сказала Женя решительно. – Чего бояться-то? Подумаешь, маньяк в гости зашел…
Эти слова вырвались у нее как-то сами собой, будто где-то внутри всегда прятался озорной ребенок, только и ждавший момента, когда можно будет выскочить на свет и, прыгая и кривляясь, нарушить запреты взрослых. И сразу же оказалось, что она умеет говорить на том неправильном языке, которым изъяснялся Вадим. Ведь вырвалось же у нее слово «маньяк» вместо привычного «лица с биполярным эффективным расстройством»…
А маньяк взял ее голову в свои огромные ладони, наклонился и крепко поцеловал в губы. И это было страшно и весело одновременно. Целоваться с чудовищем, подумала Женя. Вот здорово. Даже если он меня потом убьет.
Она проснулась оттого, что луна, полная и круглая, как отполированная серебряная монета, выползла из-за тучи и осветила своим призрачным сиянием наспех разложенный диван.
Вадим спал на спине, широко раскинув мускулистые руки. У него была фигура древнегреческого атлета – Женя видела такие в детстве, в шкафу у Родителя номер один хранились старые книжки с фотографиями мраморных античных скульптур. Сам Родитель номер один был толстый и рыхлый, лысоватый и с редкой рыжеватой бороденкой. Родитель номер два, крепкий и коренастый, наоборот, с ног до головы зарос курчавым черным волосом. Женя однажды случайно зашла в ванну, когда Родитель номер два отмокал там после тяжелой ночной смены. Ей очень четко запомнились черные завитки волос в белых клочьях пены и торчащая откуда-то из густой поросли толстая красная сарделька. Вадим не был похож ни на одного, ни на другого. Он был красивым – Женя с удовольствием повторила про себя запретное слово, – от него хорошо пахло, у него не росли волосы на груди, но короткие светлые волосы на голове было приятно гладить и прижиматься к ним щекой. И внизу у него все было в порядке, Женя даже представить не могла раньше, что у мужчин – она улыбнулась в темноте – может быть все так чудесно устроено. Куда чудеснее, чем те резиновые игрушки, которые они с Валей использовали в своих играх.
Маньяк, подумала Женя, глядя на залитое лунным светом тело. Чудовище из Бутово спит в моей постели. Чудовище, вернувшее мне саму себя. Пусть даже то, что он говорил, – полная чушь. Пусть я сама не верю в то, что произошло со мной этой ночью. И все-таки это – было…
Он ей все рассказал. Как, не послушав родителей, приехал на свою историческую родину, чтобы преподавать в университете. Как после первой же его лекции к нему подошли две тетки в серых костюмах и с рыбьими мордами, представившиеся инспекторами комиссии по семантическому контролю. Как долго и занудно объясняли ему, что в его словах было просто неправильно, а что влекло за собой административную и даже уголовную ответственность. Как он в конце концов психанул и швырнул им в рыбьи морды все эти бумажки, которые ему предлагалось изучить и подписать. И как тем же вечером на квартиру, которую он снимал в Южном Бутово, явились полицейские…