Беспощадная толерантность (сборник) - Володихин Дмитрий Михайлович (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
– «От каждого по способностям, каждому по диагнозу», – процитировал я с горечью в голосе. – «Психопат – это звучит гордо».
– Было еще такое понятие, как политкорректность, – заметил доктор. – Еще до изобретения мнемошлема. Так мы и двигались, от корректности к коррекции.
Мне вдруг стало холодно. Запредельно холодно, как будто меня уже вышвырнули на орбиту, в космическую мерзлую пустоту. Стало нечем дышать, словно воздух примерз к легким. И я понял, что принял решение. Давно принял, но понял только сейчас. Наверное, для меня все кончилось еще тогда, много лет назад, когда Валерия сменила пол. Ерунда, казалось бы. Кто мне мешал любить ее как мужчину? А я не смог. Ни полюбить, ни разлюбить. Ни смириться, ни взбунтоваться.
В этом всем было что-то невыносимо неправильное, но я не мог понять, что. И уже не хотел понимать.
– Жора, – сказал я глухо. – Ответь мне на последний вопрос. Какой у меня предварительный диагноз?
– Ты же сам знаешь, Вадик! – Жора поднял перед собой ладони – то ли успокаивая меня, то ли защищаясь. – Ты же умный, у тебя по сей день IQ больше ста, никакие коррекции не берут. Ты об этом не спрашивай, Вадик. Не надо.
Я внезапно осип, губы пересохли. Я попытался заговорить, и слова мерзко зашелестели на губах, но наружу не вышло осмысленных звуков, лишь какой-то змеиный шип. Я прокашлялся.
– Вадик, нет! – Жора понял, что я хочу сделать. – Молчи, не смей!
Громко и отчетливо я произнес, и диктофоны врачебного кабинета зафиксировали каждое мое слово:
– Я требую реализации своего неотъемлемого конституционного права. Права на окончательный диагноз!
Меня везли по коридору, примотанного к каталке, и надо мной мелькал убогий больничный потолок, а почему-то казалось, что я вижу небо и звезды. В ушах продолжал эхом отдаваться шепот друга: «Ну зачем, Вадик, зачем? На что ты надеялся? Что ты хотел доказать? Ты же умный, Вадик, ты же все знал!»
Окончательный диагноз:
«Социальной адаптации не подлежит.
Конституция гарантирует вам пятнадцатиминутный запас воздуха.
Вы можете взывать о помощи, молиться, звать маму, требовать адвоката.
Рекомендовано воздержаться от заявлений, призванных разжигать войну; межнациональную или религиозную рознь; расовую, гендерную или сексуальную нетерпимость. Все равно никто не услышит».
– Все системы в норме. Маршевый двигатель – старт!
– Поехали!
Кирилл Бенедиктов
Чудовище
Полиция продолжает поиски так называемого «чудовища из Бутово», терроризирующего столицу. По мнению главы департамента полиции, лицо, страдающее биполярным эффективным расстройством, может быть задержано до конца этой недели.
Женя вздохнуло и приглушило звук телевизора. Новости о страшном существе из Бутово уже давно перестали быть новостями. Да и к самому округу Бутово это существо отношение имело теперь лишь постольку-поскольку. Действительно, первые свои жертвы оно находило именно там – на улице Кадырова и Аллее Мамая, бывшей Дмитрия Донского. Но после того, как в округе был введен режим максимальной заботы о населении, чудовище покинуло Бутово и принялось рыскать по столице, руководствуясь лишь ему одному понятными мотивами. Полиция сбилась с ног, пытаясь вычислить, где оно нанесет очередной удар, но до сих пор все усилия были тщетны. Почти каждый день поступали сообщения о новых жертвах – их под прицелом телекамер грузили в белые фургоны «Скорой помощи» и увозили в загородные центры реабилитации. Назад, насколько было известно Жене, не вернулся еще никто.
Настроение у Жени испортилось. Вечно в новостях показывают один негатив. Как будто и без того жизнь – сплошная малина с сахаром.
Малина, кстати, это мысль, подумало Женя. В морозилке лежал спрессованный брикет голландского ягодного ассорти. Если разогреть его в микроволновке и полить взбитыми сливками из баллончика, получится вполне приличный десерт. А через полчаса начнется новая серия «Хранителей Закона», там, в отличие от информационных программ, стражи порядка всегда находят преступников и побеждают их. Так что вечер еще можно спасти.
Женя, потягиваясь, поднялось с дивана и направилось на кухню. Из холодильника тянуло сладковатым неприятным запашком, да и брикет с одного бока немного размок – видно, ночью опять отключали электричество. Последние полгода такое случалось нередко – на работе шептались, что столичным электростанциям не хватает топлива и зимой будут отключать не только свет, но и горячую воду. Вроде бы сибирские нефтяные месторождения почти истощились, а контракты с Европой подписаны на десять лет вперед, так что экономить приходится на своих. А уголь чуть ли не весь продают китайцам…
«У, узкоглазые твари!» – подумало Женя и тут же устыдилось: даже про себя так говорить нехорошо. А уж если произнести подобное вслух, можно нарваться на крупные неприятности. Как это случилось с секретарем из аппарата руководителя управления, в котором трудилось Женя. На корпоративе несчастное существо рассказало анекдот, в котором фигурировало смешное слово «черножопые». Кто-то, разумеется, тут же стукнул начальству, и секретаря уволили на следующий день по страшной 382-й статье. Теперь, наверное, просит добровольной социальной поддержки на площади Трех вокзалов.
Нет, Женя никогда себе такого не позволит. Оно очень осторожно, очень внимательно к мелочам. Не говорит лишнего, вообще старается больше слушать, а рот открывать только по делу. Поэтому в свои двадцать шесть лет уже занимает должность главы юридического отдела и получает очень приличную зарплату. Живет в маленькой, но собственной квартире почти в самом центре столицы, в Новогиреево. Ездит на новенькой «Тойоте», пусть и собранной в Китае. Встречается с модным адвокатом, которое ведет самые громкие дела и постоянно мелькает на телеэкране. Любое другое существо было бы счастливо и довольно жизнью. А вот Женя почему-то мается.
Микроволновка негромко звякнула, и в ту же секунду, словно отвечая на ее зов, где-то в прихожей заверещал брелок автомобильной сигнализации. Женя выглянуло в окно – у припаркованной возле помойки «Тойоты» дергались какие-то черные фигуры, кажется, там шла драка. Впрочем, с высоты семнадцатого этажа сложно было разглядеть все в деталях. Но машина – и это Женя видело четко – покачивалась и жалобно мигала фарами.
«Надо вызвать полицию! – мелькнула мысль. – Но пока они зарегистрируют вызов, пока приедут – от «Тойоты» одни колеса останутся».
Сигнализация продолжала пищать. Женя бросилось в прихожую, путаясь в рукавах, натянуло куртку, лихорадочно втиснуло ноги в кроссовки. Выскочило на лестничную клетку, нажало кнопку лифта. Повезло – дверцы открылись сразу же, видно, кто-то из соседей только что приехал.
В просторном холле подъезда, за пуленепробиваемым стеклом, сосредоточенно решало кроссворд менеджер домовой безопасности Дробязго – огромное, обрюзгшее существо с багровой физиономией человека, имеющего проблемы с потреблением спиртосодержащих напитков. Женя вытащило из кармана куртки крупную купюру и, приложив ее к стеклу, забарабанило кулаком в дверь.
– Уважаемое! Помогите, пожалуйста! Там, во дворе, мою машину ломают!
Дробязго, близоруко прищурившись, уставилось на купюру.
– Кто ломает? – недоверчиво спросило оно.
– Какие-то хулиганы, – выпалило Женя и тут же поправилось: – Лица с альтернативной моделью поведения. Прошу вас, помогите!
– А почему это я? – недовольно пробурчало Дробязго. – Моя зона ответственности – дом и подъезд. А машина у вас во дворе стоит.
– Ну, вы же такое внушительное! Вы только появитесь, у них сразу охота пропадет… это… альтернативно себя вести. А я отблагодарю, не сомневайтесь…
К первой купюре присоединилась вторая. Дробязго тяжело поднялось и вывалилось из своей бронированной конуры.
– Пойдемте, чего уж там. Только быстро, и чур – никому ни слова, что я пост свой оставило…
