Скелет в шкафу - Никитин Юрий Александрович (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Ингрид сказала мне язвительно:
– А репутация?.. Не стыдно быть женатым на миллионах?
– Так будет хотя бы оправдание, – отрезал я. – Любой демократ и либерал меня поймет и одобрит. Еще и позавидует. Правозащитники вообще скажут, что их человек до мозга костей. У нас рынок или нет? Любой человек – товар. Да и госдеп одобрит.
Мещерский подумал, сказал с самым невозмутимым видом:
– Владимир Алексеевич прав. Сейчас что делается без одобрения госдепа? Но в России с ее остатками добропорядочности и моральных устоев… самым тяжким способом разбогатеть остается женитьба.
– Вот-вот, – согласился я.
– Сумма должна быть, – сказал он раздумывающе, – где-то от десяти миллионов…
Глава 4
Он окинул Ингрид оценивающим взглядом, словно прикидывал, за сколько женился бы он сам, но то ли погоны полковника на откатах и так дают хороший доход, то ли решил, что за фамилию Мещерских могут дать больше.
– Десять? – сказал я. – За десять пусть на ней крокодил женится. Я еще не настолько низко пал. Сто!
Он снова посмотрел на Ингрид, как мясник на козу у входа на рынок.
– Сто многовато. Хотя я капитана Волкову ценю, но…
Я покачал головой.
– А в чем проблема? Да хоть двести, это же всего лишь прикрытие, а не реальные деньги!
Ингрид сказала обидчиво:
– Вы все врете! Я знаю ребят, счастливых жениться на мне хоть сейчас! Бесплатно. Напротив, у них самих хорошие деньги.
– Видите, – сказал я, – какой у нас народ со здоровыми вкусами? Любит здоровых людей!.. Главное – победить на чемпионате мира по штанге, а Интернет пусть изобретают другие!.. Те, кто всего лишь умный.
Ингрид обидчиво поджала губы, Мещерский сказал уже более деловым голосом:
– Ладно, сделаем. Вам будет даже позволено пользоваться вашим счетом.
– Ого!
– Разумеется, – уточнил он, – с объяснениями, куда, сколько и с какой целью. Но это нормальная практика в нашем мутно-прозрачном обществе, где люди под наблюдением поневоле становятся законопослушнее и даже нравственнее.
Ингрид сказала недовольно:
– Дело не в том, что мне должно быть обидно, но не слишком ли большие суммы озвучиваете?.. Как уже сказала, могу назвать имена людей, кто хоть сейчас вступит со мной в брак…
– Тоже штангисты? – спросил я. – А в самом деле, почему не привлечь то, что дешевле? Мышцы дешевле мозгов. И с каждым годом заметна тенденция, как говорят банкиры, к дальнейшему обесцениванию этой гладиаторскости. Если, конечно, не брать высшую лигу.
Мещерский сказал задумчиво:
– Проблему вашего личного счета решим.
– Как?
– Перекинем с одного счета на другой, сделаем все бумаги, свадебные снимки, счета за обеды в ресторанах…
Я посмотрел на него с сомнением.
– Вы серьезно?.. Такая легенда в самом деле что-то значит в нашем насквозь пролиберальненном обществе?
Он развел руками.
– При всей свободе отношений в нынешнем свободном демократическом мире остается прослойка людей, что выступает за традиционные ценности. Их уже немного, однако…
– Однако что?
– Однако, – договорил он, – эти люди обычно занимают более привилегированное место в обществе. Я имею в виду, наверху. Власти и средств в их руках неизмеримо больше в процентном отношении, если брать их мизерную численность. Потому, готовя вам легенду, мы их тоже принимаем во внимание. А остальному демократическому большинству, которое и так ничего не решает, все равно, в браке вы или нет, так что ваш имидж будет защищен со всех сторон.
Ингрид сидит злая и надутая, а я сказал в нетерпении:
– Хорошо-хорошо. Договорились. Вы как-то обеспечиваете моей лаборатории грант в размере миллиона долларов, а я поступаю в ваше распоряжение… на одно-единственное задание. Что случилось такое особое, что вы, отодвинув своих прыгающе-стреляющих суперменов, решили обратиться ко мне?
– Хорошо, – сказал он, – Ингрид, ты можешь пока выйти. А я этого товарища введу в курс дела.
В дверь стукнули, вошел в таком же элегантном костюме, только стального цвета, высокий и приятно улыбающийся мужчина, хорошо сложенный и с пропорциональной мускулатурой элитного гладиатора, которую не спрячешь даже под тканью костюма от Гриффина Бримли.
Не глядя в нашу с Ингрид сторону, спросил вежливо:
– Аркадий Валентинович… вызывали?
Ингрид прошла мимо него в коридор, а Мещерский сказал коротко:
– Да.
Дверь за Ингрид захлопнулась плотно, Мещерский выждал чуть и сказал в мою сторону ровным голосом:
– Это майор Бондаренко Ростислав Васильевич, заведующий общим отделом. Ему предстоит подготовить легенду для Ингрид и вас, Владимир Алексеевич. Семейная пара, пять лет в браке, она богатая наследница, вы женились как бы не ради денег, но стали обладателем пары контрольных пакетов где-нить… Ростислав Васильевич, подберите что-нить нейтральное, а на личный счет счастливого жениха должно капнуть два-три миллиона долларов.
Я напомнил:
– Договаривались о десяти! Иначе женитесь сами.
– Остальное в акциях, – напомнил он. – Солидные люди поступают именно так. А если все деньги на счет – это мечта бедняков.
Я буркнул:
– Ладно. Хотя я вообще-то и есть бедняк из бедняков.
– Бедность не порок, – сказал Мещерский, – хотя, конечно, наука голодать не должна.
– Но голодает, – сообщил я, – кстати, во всех странах.
Он вздохнул.
– Мы все еще не в идеальном мире… Словом, у нас назрела крайне щекотливая ситуация… в разрешении которой не помогут навыки спецназа, умение точно стрелять в темноте или прыгать по крышам. В общем, нужны люди, умеющие правильно оценить ситуацию.
Бондаренко подсказал тихонько:
– Оценить и принять решение.
– Ого, – сказал я. – А после «принять решение» что-то следует еще?.. Выстрел в затылок, удавка на шею или удар ледорубом?
Они переглянулись, Мещерский поинтересовался с каким-то странным выражением:
– Почему именно ледорубом?
Я сдвинул плечами.
– Не знаю. Так, странная ассоциация. Возникла – и все тут. Поэтическая вольность. Не обращайте внимания.
Они переглянулись снова, Бондаренко промолчал, Мещерский проговорил с некоторой заминкой:
– Вы как будто мысли читаете… Нет-нет, никаких ледорубов, никаких убийств не требуется! Совсем наоборот. Мы крайне заинтересованы в жизни и здоровье некоего… товарища.
Бондаренко подсказал:
– Он крупный партийный деятель в недавнем, по меркам истории, прошлом. Член ЦК КПСС, кандидат в Политбюро КПСС, заведующий весьма важным отделом…
Я взглянул остро.
– А-а, так вот почему эта ассоциация с ледорубом?.. Странно, если вы не хотите его… рубануть, то при чем тут ледоруб?
Мещерский поморщился, а Бондаренко сказал терпеливо:
– Наверное, потому, что его хотят рубануть другие. Не обязательно ледорубом, но… вы очень чуткий человек, Владимир Алексеевич. Хотя оценили ситуацию неверно, но ощутили нечто эдакое, верно?
Я поинтересовался:
– Если вам нужно его всего лишь охранять, то что может быть проще? Поместить на правительственную дачу, поставить хорошую охрану… Как я понимаю, он человек пожилой, даже очень пожилой, никуда не ездит, разве что сидит в кресле-качалке на веранде и любуется на закат…
Мещерский вздохнул.
– Вы все понимаете верно. Все так и есть. Конечно же, он находится в охраняемом месте. Но одна тонкость. Он узнал об угрозе своей жизни и напомнил нам, что в день его смерти начнется рассылка весьма важных документов.
Я уточнил:
– По инету?
– Да, – подтвердил он. – По емэйлам, скайпу, мессенджерам и прочему-прочему. Во все СМИ, всем лидерам… Электронная почта позволяет отправить миллионы писем в одну секунду, таково наше паршивое для работы секретных служб время.
– Оно дает и возможности, – напомнил я. – Инет можно отрубить, заглушить, да вообще сотни способов перекрыть кислород любой электронике.
Мещерский вздохнул.
– Как раз этого делать и нельзя.
