Искатель. 1993. Выпуск №6 - Дар Фредерик (версия книг TXT, FB2) 📗
Они оторопело смотрят на меня, так как мой вопрос в такой момент, мягко говоря, неуместен.
— В общем-то да, наконец решается ответить Альберт.
— Откуда он получал это виски?
— Прямо с завода. У него был друг шотландец, который снабжал его. Я думаю, оно обходилось ему дешевле и нравилось больше, чем другие марки.
— Я хотел бы посмотреть на это виски…
Альберт молча кивает.
Он бесшумно идет в гостиную и возвращается с едва початой бутылкой Мак Херрел. Я вынимаю пробку и пробую содержимое. Виски как виски.
— Еще есть?
— Да, в погребе… Нам завезли на прошлой неделе.
— Пошли в погреб.
Эти славные ребята перестают понимать происходящее.
В два часа ночи их будит флик, заставляет обнаружить труп убитого хозяина, а потом заводит с ними разговор о виски… Согласитесь, что это слишком сложно для парней, опорожняющих ночные горшки.
В роли моего проводника снова Альберт, величественный в своей чопорности.
Мы минуем служебное помещение, спускаемся по каменной лестнице и оказываемся в подземелье. Винный погреб представляет собой сводчатое помещение, чистое и ухоженное. Одна сторона полностью заставлена почтенными винными бутылками, дремлющими в своих гнездышках. В глубине сложены ящики с шампанским и ликерами.
Вдруг Альберт замирает, в точности как незадолго в кабинете, когда обнаружил хозяина, нежданно-негаданно проглотившего свидетельство о рождении.
Он косится на меня, как нашкодивший кот.
— Что с вами, Альберт, — спрашиваю я, — у вас кружится голова?
— Немыслимо, — говорит он… — Только что здесь стояли четыре ящика скотча, и вот их нет!
Я хватаю его за руку.
— Я не ослышался, дорогой барон?
— Клянусь вам, это — правда, месье комиссар. Я спускался сюда перед обедом, чтобы взять бутылку бургундского, и они были здесь… Здесь, посмотрите…
Там — пусто. На земляном полу видны следы от углов ящика, который тащили волоком.
— Эти ящики были открыты?
Только один. Месье Оливьери послал шесть бутылок виски кому-то из своих друзей.
— Месье Петит-Литтре, издателю?
У раба шары лезут на лоб от удивления.
— Откуда вы знаете об этом? — лепечет он.
В ответ я загадочно улыбаюсь.
ГЛАВА III,
Четыре часа утра! А Старик у себя, в зеленом свете настольной лампы, подтянутый, выбритый, вгалстученный, наманикюренный, накрахмаленный, внимательный.
Только что я представил ему подробный отчет о минувших событиях, и он крепко задумался. Есть о чем.
— Короче говоря, — подытоживает он, — Оливьери получил вместо скотча героин в бутылках. Он этого не обнаружил и подарил их своему другу. Эти бутылки служили для контрабанды наркотика?
— Очевидно. Его получатели должны были извлекать из них героин путем некоторых химических реакций, о которых Фавье с удовольствием нам расскажет. Может, просто выпаривая виски? А может, виски с начинкой и в таком виде дает желаемый эффект?
— Гениально, — признает Стриженый, поглаживая кумпол.
Наступает пауза.
— Продолжим наши рассуждения, — решает Папаша, — эти ящики с фальшивым виски попали к Оливьери по ошибке.
— Контрабандисты, заметив свою оплошность, захотели вернуть их назад. Дело приняло для Оливьери дурной оборот. Его убили, а ящики похитили.
По сути дело несложное.
— Эта история касается Скотленд-Ярда, — с сожалением вздыхает Старикан, — как только рассветет, я позвоню старшему инспектору Моррисону.
Он смотрит на меня, я смотрю на него, мы смотрим друг на друга: все это — в полнейшей тишине. В конце концов я начинаю ржать, как тот тип, который сделал целое состояние, открыв фабрику по производству спальных мешков для жеребцов.
— Что с вами? — справляется Ощипанный, стараясь сохранить серьезный вид.
— Я думаю, патрон, наши мысли параллельны, как рельсы на железной дороге.
— То есть?
По губам его пробегает легкая улыбка.
— То есть мы бы предпочли раскрутить это дело во славу французской полиции, не ставя в известность парней из Ярда, а просто преподнеся им разгадку, завернутую в подарочную бумагу и перевязанную трехцветной лентой в знак глубокого расположения.
Босс встает и, обойдя свой стол, кладет свою хрупкую руку на мое могучее плечо (как в трудной ситуации опытные водители кладут ее на ручник).
— Мы поняли друг друга, — говорит он. — Итак?
— Итак, я отправляюсь в Шотландию, — говорю я, — ведь вы этого хотите?
— Да, мой дорогой друг. Но я прошу вас действовать в обстановке строгой секретности. Вы будете находиться там с неофициальным визитом, совершенно неофициально.
Самореклама не в духе нашей конторы. Старик вечно боится провала. По его мнению, дела всегда нужно прокручивать инкогнито и с достоинством.
— Эта необычная контрабанда берет начало на винокуренном заводе, так как героин находится в бутылках, запечатанных заводским способом.
— Возможно…
— Отправляйтесь туда! Найдите все концы этой преступной цепочки и держите меня в курсе событий. Очень часто наши коллеги за Маншем недооценивают нас.
— Я сделаю все, что в моих силах, месье директор.
— Я знаю это…
Он пододвигает к себе флакон виски и внимательно изучает маленькую белую этикетку на обратной стороне бутылки.
— Мак Херрел производится дамой, — произносит он. — Некой Хелен Дафни Мак Херрел, проживающей в Мойзад-Цыпленхэм под Глазго.
Я помечаю координаты девицы в блокноте.
Босс уже штудирует авиарасписание.
— Вы полетите рейсом Эр Франс в Глазго в семь двадцать две. Я забронирую место.
— Два, — уточняю я.
Он хмурится, что составляет основную часть его производственной гимнастики.
— Вы кого-то берете с собой?
— Да. Мне хотелось бы. Я не могу рассчитывать на поддержку британской полиции, а, учитывая секретность поручения и то, что мне может понадобиться помощь, я предпочел бы иметь подручного.
— Вы правы. Кого возьмете с собой?
Я задумываюсь. Всего на миг.
— Берюрье, — говорю.
Старикан соглашается, но затем с хитрой улыбочкой спрашивает:
— Скажите, мой дорогой, почему вы всегда останавливаете свой выбор на Берюрье? Слава Богу, у нас хватает хороших сотрудников…
Впервые месье Гладкозад задает мне этот вопрос, и я озадачен.
— Ну, — говорю я, — это не так-то легко объяснить. Конечно, босс, Берю не очень умен. Он мужлан, пьяница, грубиян, но обладает такими качествами, которые все же делают его незаменимым помощником. Во-первых, он предан мне, как пес; во-вторых, он — добрый, мужественный, упорный. Обладает чертовской сметкой, которая иногда граничит с гениальностью. Но самое главное: я люблю его. С ним я отвожу душу…
Папаня воздевает руки.
— Боже праведный! Довольно похвал! И забирайте с собой вашего Берюрье. Я закажу для вас, так и быть, два места…
— В Глазго мне хотелось бы иметь в распоряжении машину, — замечаю я.
— Я устрою это. Билеты и валюта будут ждать вас в аэропорту.
— Спасибо.
Мы вводим в контакт фаланги и расстаемся.
Я покидаю наш Курятник (проникнутый духом единодушного кудахтанья), когда солнце разбрасывает по небосклону зернышки света. Зыркаю на котлы. У меня в запасе три часа на то, чтобы съездить собрать чемодан и вытащить чудище Берю из его логова.
Я причаливаю в Сен-Клу. Дверь не заперта на ключ, и я сразу вспоминаю, что приютил крошку. Гром и молния! Очевидно, Ирен придется эвакуировать среди ночи. Далее рассуждаю как гостеприимный хозяин. Я привожу эту мышку к себе в дом, затем, когда наступает время продемонстрировать ей свое радушие, сматываю удочки и в половине пятого собираюсь вытащить ее из постели, чтобы предложить полюбоваться мокрыми мостовыми Парижа…
«Так не поступают».
Я поднимаюсь к себе в спальню. Девушка сладко спит, натянув одеяло до подбородка и мирно посапывая.
