Пять бессмертных (Т. II) - Валюсинский Всеволод Вячеславович (чтение книг txt) 📗
Среди этой маленькой группы сверхлюдей царила строгая дисциплина. Все были спаяны волей и авторитетом Курганова.
Кончив разговор с Лилэнд, Курганов долго сидел в маленькой лаборатории и работал. Биррус спал. В окна, затянутые тонкой сеткой, то и дело ударялись крупные ночные бабочки, привлеченные светом.
Последнее время некоторая надежда забрезжила на трудном пути бессмертных. Они занимались анализами крови своей и привитых животных. Курганов старался установить, не существует ли у бессмертных людей и животных в крови какого-либо иммунизирующего начала, которое, если его привить смертному, сообщило бы «невосприимчивость» к старости. Возможно, за это столетие жизни их организм начал вырабатывать что-либо вроде антитоксина смерти. Бесчисленные опыты были произведены в этом направлении. Приготовляли сыворотки крови, делали препараты всевозможных желез, но до сих пор не получили сколько-нибудь значительного результата. В своих лабораториях бессмертные держали много животных. Большинство из них было «обессмерчено». И до сих пор ни разу не удалось обессмертить, не лишив жизни другое существо. Особенно соблазняли пересадки бэтной доли между животным и человеком. Во всевозможных комбинациях делали пересадки между животными разных видов, но безрезультатно. Ясно было, что и пересадка от животного к человеку тем более будет безуспешной.
Прошло уже два столетия жизни бессмертных, когда Курганов заметил, что у него слегка затвердела и с левой стороны увеличилась зобная железа. Никаких болезненных явлений не было. Просто появился маленький желвачок. Курганов на это и не обратил бы внимания, если бы не случилось того же самого с Биррусом. Однажды за работой Курганов заметил, что тот постоянно подносит руку к шее и щупает горло.
— Что ты делаешь?
— Железа немного припухла. Не знаю отчего. И не болит. Так, пустяки.
— Дай сюда руку. Вот здесь…
Курганов взял руку Бирруса и прикоснулся его пальцами к своей шее.
— Ну, что?
— Странно. То же самое. Давно это?
— Я заметил с месяц назад.
— А я только сегодня.
Помолчали. Курганов медленно опустился в кресло и задумался. Им обоим пришла в голову одна и та же мысль.
— Надо узнать как у остальных, — заметил Биррус.
На другой день было известно, что почти у всех бессмертных происходит то же самое. Только у Геты не было этого. Бессмертные лихорадочно принялись за работу. Были исследованы все бессмертные животные, но только у одного из кроликов-самцов в лаборатории Геты оказалось такое же изменение желез. Это было самое старое животное. Ему было около 120 лет. Курганов велел привезти его к себе в Годавери и вызвал всех бессмертных.
Последний раз они собирались все вместе лет шестьдесят назад у Карста в Москве. Курганову приходилось время от времени улетать на несколько лет из своего излюбленного уголка в Годавери, потому что многие помнили его от рождения, многие при нем выросли и состарились. А он все был такой же. Он избегал показывать людям свое лицо. И делал это только в сумерках, как и остальные бессмертные, закрывая голову просторным шарфом. В те времена это был обыкновенный головной убор лиц обоего пола. Но приходилось избегать любопытных и даже прятаться, так как за последние пятьдесят лет наружность бессмертных еще сильнее изменилась. Головы стали больше, лица меньше и они еще менее походили на людей. Прожив лет десять где-нибудь в другом городе, Курганов опять появлялся на прежнем месте. И никто его не узнавал. Многие успевали за это время поумирать, разъехались, теперь жили те, кто раньше были детьми. Биррус жил неотлучно с Кургановым, но тоже иногда исчезал и возвращался, изменив костюм и, по возможности, наружность.
Теперь опять собрались все пятеро. Немой старик-индус, прислуживавший Курганову, целыми часами со спокойным любопытством смотрел, лежа на циновке, как по вечерам разговаривают эти странные люди. На него не обращали внимания. Индус не очень удивлялся их странному виду. Он думал, что там, за морем, есть такая страна, где живут такие большеголовые. Они для него были просто иностранцы. Мало ли каких людей нет на свете!
Бессмертные работали. Целый год у них ушел на подготовительные работы и исследования. Они сами у себя делали вытяжки из зобных желез. Каждый день приносил все новые плоды. Один из кроликов, которому были сделаны вливания сложных препаратов сыворотки и вытяжек от бессмертного самчика, привезенного Гетой, был вскрыт. Бессмертные увидели ту же картину, какую они много раз наблюдали, вскрывая и исследуя бессмертных животных. Казалось, они подошли вплотную к решению своей громадной задачи, и нужен был последний опыт над человеком. Курганов лечил старика-индуса от ревматизма. На нем и решено было испробовать действие человеческой сыворотки. Карст предложил сделать ему прививку так, чтобы тот не знал ее назначения, а думал, что это в порядке лечения его от ревматизма. К тому же нельзя было ожидать никаких скверных последствий. Ничто не говорило за это, даже если бы этот опыт и постигла неудача.
Сыворотка была приготовлена из крови Лилэнд. Неизвестна была доза, приходилось идти ощупью. Ничего не подозревавшему старику сделали одну за другой две прививки, каждый раз увеличивая дозу. Надо было ждать. Как и двести лет назад, в ожидании прибытия Курганова из Берлина, так и теперь, всякая работа была брошена. Бессмертные поставили на карту крупную ставку. Вопрос могло решить только время.
Прививки вызвали у старика бурную реакцию. Температура поднялась до сорока. Появилось слюнотечение. Он совсем слег, мычал, никого не узнавая, и несколько раз впадал в полное забытье. Нервные тики беспрестанно подергивали его лицо. Через неделю после второй прививки на всем теле появилась желтая сыпь. За ним тщательно ухаживали, но не лечили. По-видимому, это была нормальная реакция организма на введенное в его кровь вещество. Постепенно болезненные явления стали проходить. Старик поправлялся. С величайшей внимательностью бессмертные исследовали его. Пока никаких изменений не обнаруживалось. Ах, с каким напряжением и тревогой приходилось ждать! Казалось, что месяцы тянутся дольше, чем целые столетия жизни перед тем.
Случилось то, чего никто не ожидал. К концу первого года у старика, к тому времени совсем поправившегося и, кстати, переставшего хворать своим ревматизмом, появились несомненные признаки начинающихся глубоких изменений организма. Это были ужасные признаки, совсем не те, каких ожидали бессмертные. Индус быстро превращался в кретина. Еще через полгода он превратился почти в обезьяну. Он не покидал своей циновки, лежал и целыми днями пожирал панитовые галеты. И, несмотря на это, быстро худел. Он превратился в скелет, обтянутый кожей, но с огромным животом. За счет всего организма развился сильный жевательный аппарат и колоссальный живот. Нижняя челюсть выдалась вперед. Подбородок закруглился. Все эти изменения совершились всего в несколько месяцев. Он стал напоминать гориллу. Однажды утром его нашли мертвым. В руках и во рту у него были остатки недоеденного сдобного кекса.
Было непонятно, почему подобная же прививка на кролике была успешной, а на человеке привела к столь ужасным и неожиданным результатам.
— Мы создаем жизнь, — сказал Курганов, взглянув на безобразный труп старика, — но кругом нас пока еще только трупы.
Неудача со стариком была тяжелым ударом для бессмертных. Неужели начинать все сначала почти без всякой надежды на успех? Или объявить миру открытие в том виде, как оно есть? Никто не смел заикнуться об этом. С тревогой и надеждой все ждали, что будет делать Курганов. Он был спокоен. Только брови его сдвинулись еще больше. Взгляд стал еще пристальнее, еще тяжелее. Смерть индуса никому из окружающих не показалась подозрительной. Все знали, что он давно болеет. За трупом явились родственники умершего. Курганов попросил позволения вскрыть труп.
Если бы кто-нибудь мог зайти в этот вечер в домик Курганова, он бы увидел интересное зрелище. Кругом стола, над высохшим, почти черным трупом не то человека, не то обезьяны стояли, наклонившись, пять странных существ. Их громадные, блестящие головы плавно покачивались. Они не торопились и не делали ни одного лишнего движения. Случайный посетитель увидел бы миниатюрные лица и был бы поражен их утонченной, но непонятной красотой. Эти существа говорили мало. Они понимали каждый жест и каждое движение того, кто ниже всех наклонился над трупом. Очевидно, они чем-то были очень недовольны. Делавший вскрытие решительно выпрямился, отрицательно покачав головой. Снимая резиновые перчатки, что-то сказал звенящим голосом, похожим на звук цимбал, после чего другой с серьезным лицом слегка махнул рукой и принялся зашивать труп.
