Забытые имена (сборник) - Джайлс Гордон (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Коллинз продолжал нажимать изо всех сил. Неожиданно из сумочки появился другой конец метра — метр изогнулся крючком. Коллинз молниеносно схватил его и принялся тащить метр на себя за оба конца сразу.
— Осторожнее! — закричал Эвансон. — Ты же заставляешь их Вселенную подчиняться нашей геометрии!
Им даже показалось, что дно сумочки прогнулось внутрь. Тут один конец метра вырвался из руки Коллинза так, что тот отлетел к стене. В руках у него был совершенно прямой метр.
— Эвансон! — возбужденно закричал он. — Ты можешь притащить сюда лебедку?
Эвансон озадаченно поморгал и кивнул.
— Отлично, — резюмировал Коллинз. — Кажется, я знаю, как можно зацепить их Вселенную.
Длинную трехдюймовую стальную балку ввезли в лабораторию на тележке. Один конец балки был на шесть дюймов покрыт алюминием и загнут крючком.
— Лебедка готова? — возбужденно спросил Коллинз.
Эвансон ответил, что да.
— Тогда на девайте сумочку на конец балки.
Загнутый конец исчез в сумочке.
— Ты что собираешься делать? — забеспокоился Эвансон.
— Раз им нужен алюминий, пусть получают. Понимаешь, если они действительно строят новые ворота, то хорошо бы за них зацепиться и вытянуть это отверстие к нам в лабораторию. Они, наверное, сразу присоединят алюминий на этой балке к тому, что уже использован в постройке. А мы за него зацепимся, и им придется либо тут же обрубить балку, либо открыться в нашу Вселенную. Ясно теперь?
Эвансон задумался.
— А если они не сделают ни того, ни другого?
— Да куда они денутся? Если мы потянем через сумочку сегмент их Вселенной, то их геометрия подвергнется чудовищному давлению. Их Вселенная вывернется наизнанку.
Коллинз начал ворочать балкой в сумочке. Лебедка заскрипела.
— Прибавь, — скомандовал он механику.
Эвансон кисло покачал головой.
— Мне что-то непонятно… — начал было он.
Но тут балка зазвенела, неожиданно натянувшись.
— Держи! — заорал Коллинз. — Зацепили!
Лебедка громко скрипела. Мотор выл. Стальная балка начала медленно, по миллиметру, выползать из сумочки. Каждые десять минут один из техников мелом делал отметку возле отверстия сумочки.
Фрэнк Коллинз нервно задымил трубкой.
— Я это понимаю так, — сказал он. — Эти существа проковыряли в нашу Вселенную маленькую четырехмерную дырочку. Потом они как-то загипнотизировали эту женщину, чтобы она добывала для них алюминий, а они построили бы из него отверстие побольше.
— Но зачем? — спросил Эвансон и налил из термоса кофе.
Было уже поздно, здание опустело. Только у них в лаборатории надрывно выла лебедка.
— Кто знает? Может, им нужен еще алюминий? Какова бы ни была причина, ясно, что они хотят проникнуть в нашу Вселенную. Может быть, их собственный мир в опасности. А может быть, они нам настолько чужды, что мы вообще не в состоянии понять их мотивы.
— А зачем же нам их зацеплять? — упорствовал Эвансон.
— Ну как ты не понимаешь? Если мы втянем кусок их Вселенной в нашу, они не смогут пользоваться отверстием. Оно будет закупорено. А чем больше кусок, который мы втащим, тем большее напряжение будет испытывать структура их Вселенной. Тут уж им придется не сладко. Мы будем хозяевами положения. Им придется поделиться с нами своими знаниями. Может, мы тоже хотим строить отверстия в их мир и изучать его! А если они не согласятся, мы просто разрушим их Вселенную.
— Но ты ведь даже не знаешь, что они здесь делают!
Коллинз пожал плечами и сделал на балке еще отметку. Балка мерно гудела.
— Нельзя было так рисковать, — с досадой сказал Эвансон. — Я не имел на это права. Я разрешил тебе все это под мою личную ответственность, на основе наших данных… Хотя каких там данных! Их, можно сказать, нет!
Коллинз выколотил трубку.
— Другого-то у нас ничего не получается.
— А я говорю, что это неверные данные. Я считаю, что надо немедленно отпустить эту балку и подождать Чалмерса. Он будет утром.
Коллинзу тоже было не по себе. Когда он зажигал новую трубку, руки у него дрожали.
— Не можем мы ее теперь отпустить. Натяжение слишком большое. Как, интересно, ты предлагаешь открутить эти болты? Даже если резать ее автогеном, все равно меньше чем за двадцать минут не управиться. А когда эта балка лопнет, она разнесет весь институт.
— Но ведь опасность такова, что…
Эвансон кивнул на лебедку. Лоб у него был в испарине.
— Ты же поставил на карту нашу собственную Вселенную!
— Да заткнись ты! — зло оборвал его Коллинз. — У нас уже нет выбора и времени на разговоры тоже. Мы уже начали, и все тут. Когда схватишь тигра за хвост, деваться некуда, остается только держать покрепче.
Эвансон взволнованно ходил по комнате.
— А не кажется тебе, — вдруг спросил он, — что преимущество-то на стороне тигра? Ты подумай, если все пойдет в обратную сторону, что они сделают с нашей Вселенной!
Коллинз пустил дым к потолку.
— Ну так слава богу, что мы первые…
Он не окончил фразу, и Эвансон увидел, как его лицо медленно белеет.
Эвансон обернулся по направлению его взгляда и охнул. Термос с грохотом покатился по полу. Они беспомощно смотрели, как вторая меловая отметка вползает обратно в сумочку.
— То есть это мы думали, что первые, — прошептал Эвансон.
Фрэнк Стоктон
Рождественское кораблекрушение
Часы показывали еще только половину второго, а кабинет Главного регистратора несчастий уже был пуст.
Это случилось в среду, в день, когда Главный регистратор несчастий уходил домой раньше. Он поставил себе это за правило с тех пор, как возглавил фирму. Мол, клиенты клиентами, но нельзя забывать и о личных интересах. Внимания требовали не только служебные дела, но и домик за городом, особенно в такой погожий летний день, как сегодня. Конечно, среда не была единственным днем, когда Главный регистратор позволял себе покидать кабинет после полудня. Но сам факт, что он выбрал для своих личных дел определенный день недели, немного увеличивал его престиж в глазах подчиненных, и они знали, что личные дела могут оторвать шефа от работы в любое время.
Хотя кабинет Главного регистратора был пуст, в других кипела работа. В небольшой комнате, расположенной справа от кабинета шефа, в конторе архивариуса кораблекрушений, находилось пятеро мужчин.
Сам архивариус человек весьма приятной внешности, неопределенного возраста — от двадцати пяти до сорока пяти лет, с таким выражением на лице, как будто ему некогда удалось добиться высокого поста, но из-за интриг завистников он вынужден был уйти в отставку. Его лицо выражало тщетность усилий в борьбе за справедливость и полную покорность судьбе.
Второй из присутствующих являлся личным секретарем Главного регистратора несчастий. В дни, когда шеф отсутствовал по своим личным делам, он из его кабинета перемещался в кабинет своего приятеля — архивариуса кораблекрушений.
Третьим в компании был мужчина средних лет по имени Мадерс. Он недавно подал в фирму прошение о назначении его на должность, занимаемую одним чиновником, который в свою очередь собирался перебраться повыше. Это зависело от того, сумеет ли его приятель, весьма влиятельный человек в графстве, выдвинуть на выборах одного известного политика. Впрочем, этот вопрос фактически был уже решен положительно, и Мадерс, не теряя времени даром, частенько наведывался в контору и знакомился с кругом своих будущих обязанностей.
Четвертым в комнате был Джордж Уоттс, служивший присяжным в местном суде. Он пришел со своим шурином, которого из присутствующих никто не знал.
Архивариус кораблекрушений снял с себя добротный сюртук, в котором он выходил из конторы пообедать, и надел сильно запятнанную чернилами тужурку. После этого он достал початую коробку гаванских сигар и, открыв ее, произнес: «Угощайтесь, джентльмены. К сожалению, это все, что осталось». Мадерс, Уоттс и его шурин взяли небрежно по сигаре, но с тем видом, который отличает угощаемого от того, кто угощает. Потом коробка была предложена Гарри Ковару, личному секретарю Главного регистратора. Но молодой человек отказался от сигар, сославшись на то, что предпочитает сигареты, пачку которых он извлек из своего кармана. Он не раз уже наблюдал, как эта коробка из-под гаванских сигар, которую он сам же принес своему приятелю после того, как шеф опустошил ее, передавалась по кругу неизменно с шестью, ни больше ни меньше, сигарами. Ковар отлично понимал, что архивариус кораблекрушений не намерен снабжать его бесплатным куревом. Если бы этот джентльмен предложил своим приятелям, которые обычно заглядывали в его кабинет по средам, бумажную упаковку из-под сигар, каждая стоимостью в розницу по пять центов за штуку, или четверть доллара за дюжину, то они были бы не менее рады этому, но архивариусу больше тешило душу положить в пустую коробку шесть сигар, создавая впечатление, что остальные девяносто четыре их импортных коллеги были выкурены.
