Операция “Антиирод” - Каминская Полина (читаем книги онлайн .TXT) 📗
В дверях стоял Виталий Николаевич Антонов. Лицо его было перекошено от бешенства, уголок рта подергивался. Саша почему-то решил, что тот сейчас достанет какой-нибудь особо огромный пистолет и начнет палить во все стороны. На всякий случай Саша подвинулся и стал так, чтобы загородить собой Свету.
– Я бы очень просил мне объяснить, что здесь происходит. – Такой голос, наверное, хорошо использовать для быстрой заморозки овощей и фруктов. Или мяса.
– Здесь... – Доктор, Поплавский стал похож на интеллигента, которому в трамвае сшибли на пол очки. – Простите, Виталий Николаевич, но Светлана Вениаминовна приехала...
– Я приехала на сеанс психологической разгрузки, – вышла вперед Света. И если после первой фразы Антонова что-то еще осталось не замороженным, то после выступления Светланы Вениаминовны за сохранность продуктов можно было не беспокоиться. Температура жидкого азота.
– Ты теперь посещаешь “Фуксию и Селедочку” по два раза в день? – ласково поинтересовался Антонов.
– Почему нет? – голубка воркует в ответ своему голубку.
– Дороговато встанет. Ты меня разоришь, милая.
– Тебя? Разорю?
– Конечно. А на чьи, по-твоему, денежки ты тут развлекаешься? И к тому же, как я погляжу, не одна... – Врет. Не поглядел. Один из первых навыков, который приобретают наши душки – новые русские, это умение глядеть сквозь человека.
– Одну минутку! – вступил в разговор Саша, решительно напоминая о своем присутствии. – Поплавский, сколько стоит у вас двойной сеанс?
– Двести долларов! – ответил Поплавский голосом осмелевшего интеллигента, за которого внезапно заступился трамвайный кондуктор.
Подумаешь, уел. Зря я, по-твоему, вчера видик не купил?
Стараясь действовать без лишней суеты, Саша расстегнул нагрудный кармашек своей дежурной “монтаны” и достал оттуда требуемые две сотни. Поискал глазами, куда бы положить (хотя подмывало – ох, как подмывало! – сунуть бумажки Поплавскому в карман халата, похлопать небрежно по плечу: держи, лекарь!), но выпендриваться не стал, просто оставил на столе. Протянул руку, мягко, но решительно сказал:
– Пошли, Светило. – Только бы она не обиделась, только бы не решила вдруг, что я так задешево перекупаю ее у этого самодовольного хмыря...
Не обиделась. Дала руку. Саша крепко сжал ее горячую ладошку, борясь с желанием взять Свету на руки и выполнить-таки свою заветную мечту – унести ее на край света. К сожалению, в данный момент это было, по меньшей мере, неразумно. Не в смысле – унести на край света, а – взять на руки. Потому что на их пути в дверях стоял Антонов. И Саша предпочел бы, чтобы при прохождении мимо руки у него были свободны.
Пусть только рыпнется, пусть только попробует что-нибудь вякнуть – обещаю, что не буду сдерживаться. Эх, жаль, в том, моем мире остались роскошные шварценеггеровские мышцы. Но ничего, не боись, мы и с этими кое-что могем. Когда в прошлом году в Мексике нам с ребятами (втроем) пришлось объясняться на языке жестов с семью местными амбалами, никто Шварценеггера и не вспоминал, сами управились.
Саша и Света медленно двинулись к выходу.
Теперь взгляд Антонова не замораживал. Теперь он прожигал на месте.
Резкий звук заставил всех вздрогнуть.
В кармане у Антонова заверещал телефон. Виталий раздраженно вынул трубку, чуть не выдрал с корнем антенну, рявкнул голосом голодного льва:
– Да! – И тут его лицо резко изменилось. По нему словно прошлись большим шершавым языком. Саша даже вспомнил, откуда пришла эта ассоциация. Ну, конечно же, из мультика про Карлсона и фрекен Бок! Именно такое лицо (то есть – морда) стало у кота домомучительницы, когда его лизнул щенок Малыша. Вспомнили? Вот именно с таким лицом (или мордой?) стоял Антонов, прижимая трубку к уху. – Что? – спрашивал он слабым голосом. – Алешка? Когда? В “Европе”? Стоял в вестибюле? Один?
Саша почувствовал, как дрогнула рука Светы.
Ура, Светило! У нас получилось!
Не торопясь, они прошли мимо ошарашенного Антонова в коридор. Дальше, дальше... Прочь отсюда!
Осенний парк старательно подделывался под их настроение, не скупясь подкидывая под ноги шедевры опавшей листвы. Интересно, кто первый задаст самый популярный в последнее время вопрос: что дальше?
– По крайней мере, одна проблема решилась, – задумчиво начал Саша.
– Какая? – Света так и шла рядом, не отнимая руку.
– Тебе не придется прыгать в Неву, а мне – тебя спасать.
Света рассмеялась звонким легким смехом.
– Какой здесь славный парк, – сказала она. – Я никогда раньше этого не замечала.
– Я его не люблю. У меня с ним связаны плохие ассоциации, – признался Саша.
– Почему?
– Где-то здесь, на одной из этих скамеек умерла бабушка.
– Правда? И ты знаешь, на какой?
– Нет. И от этого, наверное, еще хуже. Идешь вот так и гадаешь: на этой? Или на той? – Саша махнул рукой в сторону и тут же остановился.
– Ты чего?
– Ничего.
В десяти шагах от них именно на скамейке сидел отец Лены, Юрий Адольфович Бляхман. Живой, слава Богу, живой. Но с таким лицом, как будто вот-вот собирался умереть.
– Подожди-ка, минутку... – произнес Саша, отпуская Светину руку. Но не потому, что рядом находился отец его невесты, просто лицо у Юрия Адольфовича было ужасным. И Саша не решился травмировать пожилого человека своим счастливым видом. Да еще и с чужой девушкой вместе.
– Юрий Адольфович, – позвал он. – Вам плохо?
– А-а, Саша. – Бляхман повернул голову, но не выразил никаких эмоций при виде будущего зятя. – Здравствуйте. – Теперь он снова смотрел прямо перед собой.
– Вам плохо? – повторил Саша погромче.
– Мне? Да.
– Вам чем-то помочь? Может быть, вызвать врача? При слове “врач” Юрий Адольфович заметно вздрогнул.
– Нет. Мне не нужен врач. Мне уже ничего не нужно.
– Вы поссорились с Юлией Марковной? – продолжал допытываться Саша, сам не зная, зачем. Света стояла в стороне и удивленно наблюдала за странным разговором.
– Я? – снова переспросил Юрий Адольфович. – Нет. То есть да. Поссорился.
– Но почему вы здесь, так далеко от дома?
– Я? – Сашу начал раздражать такой способ ведения беседы. – Я... гулял. – Тут Юрий Адольфович вдруг встрепенулся и, словно продолжая давно начатый разговор, спросил у Саши: – А вы хорошо знаете доктора Поплавского?
– Я? – Тьфу ты, черт, да что мы все тут заладили одно и то же! Саша нахмурился. – Хорошо.
– И... что вы можете сказать?
– О чем?
Юрий Адольфович внезапно опомнился, смутился и даже встал со скамейки.
– Простите, Саша, мне надо идти.
– Подождите, Юрий Адольфович. – Саша преградил Бляхману дорогу. Ему вдруг показалось очень важным – узнать, почему пианист спрашивает о Поплавском таким странным тоном. – Расскажите мне все.
– Что – все?
– Что с вами сделал Поплавский?
– Со мной? Откуда вы знаете, что он со мной что-то делал?
– Юлия Марковна рассказывала, что после травмы именно Поплавский вернул вам...
– Вернул! – вдруг горько воскликнул Бляхман. – Вернул! – Казалось, он сейчас заплачет. – Что вернул?! – Юрий Адольфович в отчаянии рванул рукава рубашки так, что отлетели пуговицы и стали видны розовые шрамы на руках. – Зачем мне это?
– Слушай, что это с ним? – подошла Света.
– По-моему, истерика. – Саша внимательно смотрел на Бляхмана.
– Ты его знаешь?
– Да. Это мой будущий тесть, – спокойно ответил Саша. Света подняла брови, но промолчала.
– Пускай все будет по-прежнему! – Юрий Адольфович почти кричал. По щекам его текли слезы. – Пусть они не смогут играть, но мне вернут мою душу!
– О, Господи... – выдохнула Света. – Саша, сделай же что-нибудь.
– Я лучше положу руки под трамвай, пусть их отрежет, но пусть мне вернут мою душу! – Вокруг начали собираться люди.
– Вот что, Юрий Адольфович, – решительно начал Саша, беря его под руку, – пойдемте с нами.
– Ку-да?... – Бляхман встал, но тут же снова бессильно повалился на скамейку. – Я никуда не хочу идти. Мне нужно поговорить с Игорем Валерьевичем.
