Имя мне — Легион - Желязны Роджер Джозеф (мир книг .TXT) 📗
Я поставил джипстер на аварийный тормоз, вылез из машины и зашагал.
Как холодно, как холодно становится. Здесь, наверху. Ночью.
Почему? Почему она это сделала? Зачем бежать от костра, когда наступает ночь?
Я излазил вдоль и поперек каждое ущелье и перевал, благо ноги у меня длинные, а двигаться здесь несравнимо легче, чем на Земле.
Осталось всего два дня, любовь моя, а ты меня покинула. Почему?
Я полз по склонам, перепрыгивал через гребни. Я ободрал колени, локоть, порвал куртку.
Маланн? Никакого ответа. Неужели ты и правда так ненавидишь свой народ? Тогда попробую обратиться к кому-нибудь другому. Вишну, ты же хранитель. Сохрани ее! Дай мне ее найти.
Иегова? Адонис? Осирис? Таммуз? Маниту? Легба? Где она?!
Я забрел далеко и высоко и поскользнулся.
Скрежет камней под ногами, и я повис на краю. Как замерзли пальцы! Трудно цепляться за скалу.
Я посмотрел вниз: футов двенадцать или около того. Разжал пальцы и упал. Покатился по склону.
И тут раздался ее крик.
Я лежал неподвижно и смотрел вверх. Откуда-то сверху, из ночи она позвала:
— Гэлинджер!
Я не двигался.
— Гэлинджер!
И она исчезла.
Я услышал стук катящихся камней и понял, что она спускается по какой-то тропинке справа от меня.
Я вскочил и нырнул в тень валуна.
Она появилась из-за поворота и стала неуверенно пробираться между камнями.
— Гэлинджер!
Я вышел из-за своего укрытия и схватил ее за плечи.
— Бракса!
Она снова вскрикнула и заплакала, прижавшись ко мне. Я впервые увидел ее плачущей.
— Почему? — спросил я. — Почему?
Но она только крепче прижималась ко мне и всхлипывала.
Наконец:
— Я думала, ты разбился.
— Может, и разбился бы, — сказал я. — Почему ты ушла из Тиреллиана? А как же я?
— Неужели М’Квийе тебе не сказала? Неужели ты сам не догадался?
— Я не догадался, а М’Квийе сказала, что ничего не знает.
— Значит, она солгала. Она знает.
— Что? Что она знает?
Она содрогнулась всем телом и надолго замолчала. Я вдруг заметил, что на ней только легкий наряд танцовщицы.
— Великий Маланн! — воскликнул я. — Ты же замерзнешь!
Отстранив ее от себя, я снял куртку и набросил ей на плечи.
— Нет, — сказала она. — Не замерзну.
Я переложил контейнер с розой себе за пазуху.
— Что это? — спросила она.
— Роза, — ответил я. — В темноте ее плохо видно. Я когда-то сравнил тебя с розой. Помнишь?
— Да-а. Можно я ее понесу?
— Конечно.
Я сунул розу в карман куртки.
— Ну так что, я жду объяснений.
— Ты действительно ничего не знаешь? — спросила она.
— Нет!
— Когда пошли Дожди, — сказала она, — очевидно, были поражены только мужчины, и этого было достаточно… Потому что я… не была поражена… наверно…
— О-о-о! — сказал я.
Мы стояли, и я думал.
— Хорошо, ну и почему ты убежала? Что плохого в том, что ты беременна? Тамур ошибался. Ваш народ может возродиться.
Она засмеялась — снова эта безумная скрипка, на которой играет спятивший Паганини. Я остановил ее, пока смех не перешел в истерику.
— Каким образом? — в конце концов спросила она, потирая щеку.
— Вы живете дольше, чем мы. Если у нас будет нормальный ребенок, значит, наши расы могут вступать в брак друг с другом. Наверняка у вас есть еще женщины, способные иметь детей. Почему бы и нет?
— Ты прочел Книгу Локара, — сказала она, — и после этого спрашиваешь? Смерть — дело решенное, все за это проголосовали. Но и задолго до этого последователи Локара давным-давно все решили. «Мы закончили все дела, — сказали они, — мы все увидели, все услышали и все почувствовали. Танец был хорош. Пришло время его закончить».
— Не может быть, чтобы ты в это верила.
— Во что я верю — совершенно неважно, — ответила она. — М’Квийе и Матери решили, что мы должны умереть. Сам их титул звучит теперь как насмешка, но решение будет выполнено. Осталось только одно пророчество, но оно ошибочно. Мы умрем.
— Нет, — сказал я.
— А что же?
— Летим со мной на Землю.
— Нет.
— Ладно, тогда идем.
— Куда?
— Обратно в Тиреллиан. Я хочу поговорить с Матерями.
— Нельзя! Сегодня служба!
Я засмеялся:
— Служба, посвященная Богу, который сбивает тебя с ног, а потом добивает, лежачего?
— И все равно он — Маланн, — ответила она. — И мы его народ.
— Ты бы быстро нашла общий язык с моим отцом, — проворчал я. — Но все равно я пойду, и ты пойдешь со мной, даже если мне придется тащить тебя. Я сильнее.
— Но не сильнее Онтро.
— Это еще кто?
— Он тебя остановит, Гэлинджер. Он — рука Маланна.
Я резко затормозил джипстер перед единственным известным мне входом в храм. Бракса держала розу на руках, как нашего ребенка, и молчала. Лицо у нее было отрешенным и очень милым.
— Они сейчас в храме? — спросил я.
Лицо мадонны не изменило своего выражения. Я повторил вопрос. Она встрепенулась.
— Да, — сказала она откуда-то издалека. — Но тебе туда нельзя.
— Это мы еще посмотрим.
Я обошел джипстер и помог ей вылезти.
Держа меня за руку, она двигалась, словно в трансе. Луна отражалась в ее глазах. Глаза смотрели в никуда, как в тот день, когда я впервые увидел ее танец.
Я толкнул дверь и вошел, ведя ее за собой. В комнате царил полумрак.
Она закричала, в третий раз за этот вечер:
— Не трогай его, Онтро! Это Гэлинджер!
До сих пор мне не приходилось видеть марсианских мужчин, только женщин. И я не знал, то ли мужчины все такие, то ли он какое-то чудо природы. Хотя сильно подозревал, что именно последнее.
Я смотрел на него снизу вверх.
Его полуобнаженное тело было покрыто родимыми пятнами и шишками. Наверное, что-то с железами.
Мне казалось, что на этой планете я выше всех, но этот был футов семи ростом и весил соответственно. Теперь понятно, откуда у меня взялась такая огромная кровать.
— Уходи, — сказал он. — Ей можно войти. Тебе — нет.
— Мне нужно забрать свои книги и кое-какие вещи.
Он поднял громадную левую руку. Я проводил ее взглядом. Мои пожитки были аккуратно сложены в углу.
— Мне необходимо войти. Я должен поговорить с М’Квийе и Матерями.
— Нельзя.
— От этого зависит жизнь вашего народа!
— Уйди! — прогремел он. — Возвращайся к своим, Гэлинджер! Оставь нас в покое!
В его устах мое имя звучало как-то странно, словно чужое. Интересно, сколько ему лет? Триста? Четыреста? Он что, всю жизнь охранял храм? Зачем? От кого тут его охранять? Мне не нравилось, как он двигался. Я и раньше встречал людей, которые так двигались.
— Уходи, — повторил он.
Если они развили свое искусство рукопашного боя до такой же степени, как и танец, или, хуже того, — если искусство борьбы было частью танца, то я здорово влип.
— Иди, — сказал я Браксе. — Отдай розу М’Квийе. Скажи, что это от меня. Скажи, что я скоро приду.
— Я сделаю так, как ты просишь. Вспоминай меня на Земле, Гэлинджер. Прощай.
Я не ответил, и она, неся розу, прошла мимо Онтро в следующую комнату.
— Ну, теперь ты уйдешь? — спросил он. — Если хочешь, я ей расскажу, как мы дрались и ты меня чуть не победил, но я так тебя ударил, что ты потерял сознание, и я отнес тебя на корабль.
— Нет, — сказал я. — Либо я тебя обойду, либо перешагну через тебя, но так или иначе я пройду.
Он пригнулся и вытянул перед собой руки.
— Это грех — поднять руку на святого человека, — прогрохотал он, — но я остановлю тебя, Гэлинджер.
Моя память прояснилась, как запотевшее стекло на свежем воздухе. Я смотрел в прошлое шестилетней давности.
Я изучал восточные языки в токийском университете. Дважды в неделю по вечерам я отдыхал. В один из таких вечеров я стоял в тридцатифутовом круге в Кодохане, в кимоно, перетянутом коричневым поясом. Я был «иккиу», на ступеньку ниже низшего уровня мастера. Справа на груди у меня был коричневый ромб с надписью «джиу-джитсу» на японском. На самом деле это означало «атемиваса» из-за одного приема, который я сам разработал. Я обнаружил, что он просто невероятно подходит к моим габаритам, и с его помощью побеждал в состязаниях.
