Бойцы Данвейта - Ахманов Михаил Сергеевич (книги без сокращений txt) 📗
– А ты не пей. Кто тебе мешает?
– Пил, пью и буду пить. – Птурс выплеснул чай, и вакуумный утилизатор с утробным чмоканьем всосал жидкость. – Ничего не поделаешь, дружище… Национальная болезнь.
Они сидели в кают-компании «Ланселота», а сам их корабль, как и прежде, ютился в трюме огромного транспорта. «Ахирос» шел в Солнечную систему. Путь был долог и опасен, и потому торговое судно сопровождалось эскортом из Конвоя Сайкса. Предполагалось, что транспорт посетит Плутон, а затем остановится на Лунной базе ОКС, вблизи которой, спрятанные в грунт и скалы, размещались инопланетные посольства. Пока их было немного, ровно два: крохотная миссия кни'лина и сервы-дипломаты, представлявшие соплеменников Занту.
Сервов, не в пример кни'лина, было сотни три и еще столько же в вербовочном пункте на Плутоне. Часть из них, первым делом те, кто контактировал с людьми, являлись высокоинтеллектуальными биокиберами, выполненными по человеческим стандартам: в глазах – зрачки, на голове – волосы, и общая конфигурация не столь субтильная, как у лоона эо. Они могли бы сойти за живых созданий – ели и пили, носили одежду, общались на земной лингве и свято блюли дипломатический пиетет. Если не просветить их интравизором, трудно догадаться, что перед тобой не люди – особенно на банкете, где сервы любезно улыбались, провозглашали тосты и исправно поглощали устриц и шампанское. Однако имелись у этих существ, долговечных, прочных и вполне разумных, свои тайные слабости – например, необходимость контактировать с Хозяевами хотя бы раз в десятилетие. В противном случае они засыпали или, вернее, отключались на неопределенный срок. Несомненно, это было предохранительным механизмом, встроенным лоона эо в своих верных служителей, дабы те не проявляли слишком большой самостоятельности.
По указанной причине вербовщиков и штат посольства регулярно заменяли, и это с течением лет стало нормой дипломатического протокола. Замена поддерживала иллюзию того, что сервы никакие не биороботы, а живые твари, рожденные на свет естественным путем и, значит, нуждавшиеся в возвращении к родным пенатам, то есть на фабрики-инкубаторы Розовой Зоны. Туда их должен был доставить «Ахирос», а в его просторном трюме дремала в контейнерах смена, шестьсот двадцать две единицы, начиная с Первого Посланника и кончая примитивными разнорабочими.
Птурс потыкал в кнопки кухонного агрегата, тот жалобно зазвенел, но не выдал ничего, ни блюдца с чашкой, ни подноса со стаканами. Птурс двинул его кулаком, и тут же раздался тонкий голос «Ланселота»:
– Этот заказ не может быть выполнен. Горячительных напитков нет в меню.
– А если синтезировать?
– Не предусмотрено, Защитник.
Тяжело вздохнув, Птурс снова взял чая и уселся к столу.
– Ты уж извиняй, капитан, но я не согласен. Жаль, конечно, бедную малышку, но тридцать два года в таких условиях… Летай туда, летай сюда, и месяцами ни капли! Опять же время изрядное, что бы Вождь ни говорил… Сейчас я мужчина в расцвете лет, а в восемьдесят кто на меня позарится? У нас в Твери даже потаскух не сыщешь, придется мотаться в Москву, а там, говорят, вместо нормальных баб сплошные клоны. Никакого удовольствия в старости!
– Я тебя не уговариваю, ни тебя, ни Кро, – вымолвил Вальдес. – Я вас проинформировал о предлагаемом контракте, только и всего.
– А сам что думаешь?
Чего там думать!.. – простонал Вальдес, но, разумеется, мысленно. Шел пятый день полета, и все пять дней они обсуждали встречу с Гхиайрой и Птайоном. Кро выспрашивал подробности, что разглядел в астроиде Анат и что было сказано о генетике лоона эо и прочих занимательных вещах; Птурс на этот счет не любопытствовал, а лишь вздыхал и ворчал, пытаясь свести баланс прибылей и убытков. Сходилось плохо, даже с обещанными чудесами хозяйской медицины; как ни крути, а через тридцать лет прежние годы не вернешь, молодость не купишь. Правда, у Кро эта проблема не стояла: для тысячелетнего создания срок был просто пустяковый. Но он ничем себя не выдал и обсуждал ситуацию как настоящий человек.
– Я полагаю, – сказал Вальдес, – что мы могли бы полетать года три или четыре.
– Или больше, – добавил Вождь. – Разумный срок – восемь лет.
– А если наниматели не согласятся? Контракт, знаешь ли, есть контракт!
– В контракте можно проставлять любые цифры, если помнить о примечании шесть-дробь-девять-«а». Там сказано, что боевые офицеры по-прежнему являются резервистами ОКС и, в случае необходимости, могут быть отозваны на службу, что ведет к автоматическому аннулированию контрактов с лоона эо. – Светлая Вода многозначительно поднял палец. – Хоть мы и числимся в бойцах Данвейта, мы Хозяевам не проданы, а сданы в аренду. На оговоренный контрактом срок или до чрезвычайных обстоятельств.
– Это каких же?
– Ну, мало ли… Любой крупный межзвездный конфликт дает ОКС право отзыва.
«Старый хитрец!» – подумал Вальдес. Вероятно, Кро мог не только управлять своим метаболизмом и пластичным телом, но и в других аспектах отличался от человека. Скажем, ничего не забывал и обладал способностью исхитриться и найти лучший выход в любых обстоятельствах. Что не удивляло, если вспомнить о его тысячелетнем опыте.
– Поседеешь, дожидаясь такого конфликта, – буркнул Птурс и вылил в утилизатор вторую чашку.
Кро подобрал ноги, поднялся с дивана и щелкнул пальцами.
– Согласно стратегическим прогнозам ОКС, через восемь лет мы столкнемся с дроми. Вероятность почти единица, ошибка в определении срока пятнадцать процентов в ту или другую сторону. Готовьтесь, бойцы! Война будет долгой и кровавой.
Он вышел из кают-компании, оставив Вальдеса и Птурса чесать в затылках. Однако предсказание Вождя не слишком удивило их – скорее, напомнило о том, что Вселенная соткана из многих реальностей, иногда вложенных одна в другую, иногда пересекающихся или касающихся, либо вообще независимых, отстоящих на сотни светолет в пространстве, но тем не менее связанных той таинственной нерасторжимой связью, что собирает пыль и газ в планеты и светила, а звезды в галактики. «Ахирос» был малой реальностью, Патруль и Данвейт – несколько большей, но кроме них существовали реальности огромные, еще не пришедшие в тесный контакт – империя дроми и Земная Федерация. Столкновение этих титанов могло потрясти миры, изменить судьбы, перечеркнуть жизни, как их собственные, так и огромного числа других людей. Впрочем, после войн с фаата, все это их не пугало, лишь напоминая о хрупкости намерений и эфемерности планов.
Они молчали. Взяв третью чашку чая, Птурс сделал один глоток, покосился на диван, покинутый Вождем, и пробормотал:
– Странный он… Временами.
«Знал бы ты, какой странный!» – мелькнуло у Вальдеса в голове. Потом он подумал, что восемь лет тоже срок изрядный, хотя, наверное, Инга его бы дождалась. Но если верить Кро – а он ему верил! – то не в Инге дело, не в Занту и не в нем самом, а в тех событиях глобального порядка, что будут приближаться день за днем, год за годом, как неизбежный взрыв сверхновой. Восемь лет пройдут, накопятся обиды и неоплаченные счета, заполыхает ненависть, ринутся в пространство огромные флоты, и на одном из земных крейсеров полетит Сергей Вальдес, как и положено боевому офицеру. Уже не пилотом полетит, а первым помощником или даже капитаном… Но в любом случае – прощай, семейное счастье!
Птурс опрокинул над утилизатором полную чашку и сказал:
– Ну, хватит чаи гонять! Пойду к себе, вздремну до прыжка. А что до сказанного Вождем, так на восемь лет я бы подписался – если, конечно, отменят сухой закон в длительных рейсах. Не то душа затлеет и сгорит до срока.
Он исчез в коридоре. Вальдес двинулся следом за ним, но чем ближе подходил к выходному шлюзу, тем медленнее были его шаги. Сердце его разрывалось на части; одну половинку тянуло к Инге, милой тхаре, другая тосковала по Занту. Он не виделся с ней с начала полета, и если добавить три восьмидневки на Данвейте, то выходил без малого месяц. Он не знал, что ей сказать и как утешить, как объяснить, что тридцать лет – огромный срок для человека, достаточный, чтобы сойти с ума или проклясть свою любовь. Впрочем, после слов Вождя ситуация определилась, и он воспринял это с облегчением. Теперь появился предел, далее которого он не мог заглядывать, не мог ничего обещать, ибо личные желания и планы были несоизмеримы с долгом.
