Умение кидать мяч - Булычев Кир (читать книги регистрация .TXT) 📗
– Не надо на собрании, – попросил я.
– Вот и я так думаю. Обойдется. Ты только держи нос морковкой.
Дорога со станции была пыльная. Мы заглянули на небольшой рынок неподалеку от станции, и тренер купил помидоров.
– Я здесь с семьей, – сказал он. – Парнишку своего на свежий воздух вывез. А то ведь, не поверишь, как моряк в дальнем плавании. Вот супруга и попросила покупки сделать.
На базе было пусто. Лишь в тени, у веранды, два гиганта в майках играли в шашки. Мы прошли мимо баскетбольной площадки. Я поглядел на нее с легким замиранием сердца, как начинающий гладиатор смотрит, проходя, на арену.
– Вот. – Тренер ввел меня в длинную комнату, в которой свободно разместились три кровати: две удлиненные, одна обычная, для меня. – Белье тебе сейчас принесут, полотенце и так далее. С соседями сам познакомишься. Обед через час. Так что действуй, а я к семье забегу.
И он исчез. Лишь мелькнули в дверях широкая спина и оттопыренный блокнотом задний карман тренировочных брюк. Я уселся на обычную кровать и постарался представить себе, что думает, оказавшись здесь впервые, настоящий баскетболист. Тот, что годами кидал этот проклятый мяч, поднимаясь от дворовой команды к заводской, потом выше, выше. Потом попадал сюда. Он, наверное, волнуется больше, чем я.
Где-то за стенкой раздавались сухие удары. Я догадался – там играли на бильярде. Я подумал, что вечером надо будет попробовать свои силы на бильярде. Ведь возникшие во мне связи вряд ли ограничиваются баскетболом. Это было бы нелогично. А как сейчас Аннушка и Сенаторов? Что говорят в коридорах моего учреждения? Смеются? Ну тогда придется пригласить их...
И тут в коридоре возникли громкие шаги, и я понял, что приближаются мои соседи, товарищи по команде. И я вскочил с постели и попытался оправить матрац, на котором сидел.
Вошла грузная женщина гренадерских размеров. Она несла на вытянутых руках пачку простынь, одеяло и подушку.
– Где здесь новенький? – спросила она меня, справедливо полагая, что я им быть не могу.
– Вы сюда кладите, – показал я на кровать. Я не осмелился сознаться.
– Вы ему скажите, что тетя Нюра заходила, – сообщила грузная женщина.
– Тут полный комплект.
Она развернулась, чтобы выйти из комнаты, и столкнулась в дверях с длинноногими девушками, моими старыми добрыми знакомыми, свидетельницами моих первых успехов и поражений.
– Здравствуй, Коленкин, – сказала Валя, та, что светлее.
– Здравствуйте, заходите, – обрадовался я им. – Я и не знал, что вы здесь.
– Мы утром приехали, – объяснила Тамара, та, что потемнее. – А у тебя здесь хорошо. Свободно. У нас теснее.
– Это пока ребята не пришли, – добавила Валя.
Она очень хорошо улыбалась. И я искренне пожалел, что я ниже Иванова ростом. Иначе бы я позвал ее в кино, например.
– Сегодня вечером кино, – сказала Валя. – В столовой. Придете?
– Приду, – пообещал я. – А вы мне место займете?
– Мест сколько угодно. Еще не все приехали.
– Валь, – окликнула ее Тамара, – забыла, зачем мы пришли? – Она обернулась ко мне: – Мы по дороге Андрей Захарыча встретили. Он говорит, что Коленкин приехал. Мы тогда к тебе. Позанимаешься с нами после обеда, а? У Валентины, например, техника хромает.
– Ну какая уж там техника, – застеснялся я. – Конечно, что могу – обязательно.
– Где тут наш недомерок остановился? – прогремело в коридоре.
Валя даже поморщилась. Я сделал вид, что непочтительные слова меня не касаются.
Лохматая голова Иванова, украшенная длинными бакенбардами (как же я не заметил этого в прошлый раз?), возникла у верхнего косяка двери.
– Привет, Коленочкин, – поздоровался Иванов и протиснулся в комнату.
– Устроился?
И тут я понял, что Иванов совсем не хочет меня обижать. Что он тоже рад моему приезду. Пока я был чужим, толстячком, встреченным случайно, он испытывал ко мне недоброжелательство, теперь же я стал своим, из своей же команды. А уж если я мал ростом и не произвожу впечатления баскетбольной звезды, это мое личное дело. Главное – чтоб играл хорошо. Хотя при том я понимал: с ним надо быть осторожным, ибо щадить моет самолюбия он не намерен. Ему это и в голову не придет.
– Ты бы, Иванов, мог потише? – спросила Тамара. – Человек с дороги, устроиться не успел, а ты со своими глупыми заявлениями.
– А чего ему устраиваться? – удивился Иванов. Потом посмотрел, склонив голову, на девушек и спросил: – А вы что здесь делаете? Человек с дороги, устал, устроиться не успел...
Тут рассмеялись мы все и почему-то никак не могли остановиться. Так что, когда мои соседи, еще мокрые после купания, с махровыми полотенцами через плечо, похожие друг на друга, как братья, вошли в комнату, они тоже начали улыбаться.
– Знакомьтесь, мальчики, – представила меня Тамара. – Наш новый центровой, Коленкин. Андрей Захарович сегодня рассказывал.
Баскетболисты оказались людьми деликатными и ничем не выдали своего разочарования или удивления. А может быть, тренер их предупредил. Они по очереди протянули мне свои лопаты, аккуратно повесили махровые полотенца на спинки своих удлиненных кроватей, и в комнате стало так тесно, что у меня возникло неловкое чувство – сейчас кто-то из них на меня наступит.
– Ну что, обедать пора? – спросила вдруг Валя.
– Точно, – сказала Тамара. – Я чувствую, что чего-то хочу, а оказывается, я голодная.
И девушки упорхнули, если можно употребить это слово по отношению к ним.
Обедать я пошел вместе с соседями. Я шел между ними и старался привыкнуть к мысли, что по крайней мере несколько дней я буду вынужден смотреть на людей снизу вверх.
– Ты раньше где играл? – спросил меня Коля (я еще не научился их с Толей различать).
– Так, понемножку, – туманно ответил я.
– Ага, – согласился Коля. – А я из «Труда» перешел. Здесь больше возможностей для роста. Все-таки первая группа.
– Правильно, – согласился я.
– И в институт поступаю. А ты учишься или работаешь?
– Работаю.
У ребят явно перед глазами висела пелена. Психологический заслон. Они смотрели на меня и, по-моему, меня не видели. Рядом с ними шел маленький, лысеющий, с брюшком, сорокалетний мужчина, годящийся им в отцы, а они разговаривали со мной, как с коллегой Герой Коленкиным из их команды, а потому, очевидно, неплохим парнем, с которым надо будет играть. И вдруг все мое предыдущее существование, налаженное и будничное, отошло в прошлое, испарилось. И я тоже начал чувствовать себя Герой Коленкиным, и особенно после того, как за обедом ко мне подошел Андрей Захарович, передал сумку и сказал, что там форма и кеды, мой размер.
Андрей Захарович с семьей обедал вместе с нами, за соседним столиком. Его сын смотрел на меня с уважением, потому что слышал, наверное, от отца, что я талант, что внешность обманчива. Мальчику было лет семь, но он старался вести себя как настоящий спортсмен, и тренировочный костюм на нем был аккуратно сшит и подогнан. Зато жена Андрея Захаровича, худая усталая женщина с темными кругами вокруг желтых настойчивых глаз, смотрела на меня с осуждением, ибо, наверное, привыкла вмешиваться в дела и решения добродушного мужа и это его решение не одобряла.
– Ну, мальчики-девочки, – сказал весело Андрей Захарович, – отдохните полчасика и пойдем покидаем.
Он извлек из кармана блокнот и стал писать в нем. Я глубоко уверен, что вынимание блокнота относилось к области условных рефлексов. Именно с блокнотом к тренеру приходила уверенность в своих силах.
Меня представили массажисту, врачу, хрупкой девочке – тренеру женской команды и еще одному человеку, который оказался не то бухгалтером, не то представителем Центрального совета. Он осмотрел меня с головы до ног и остался недоволен.
В комнате Коля и Толя лежали на кроватях и переваривали пищу. Было жарко, томно, как бывает в летний день под вечер, когда все замирает, лишь жужжат мухи. Не хотелось мне идти ни на какую тренировку, не хотелось кидать мяч. Я сбросил ботинки и повалился на койку, моля бога, чтобы строгая жена отправила Андрея Захаровича в магазин... И тут же проснулся, потому что Андрей Захарович стоял в дверях и говорил укоризненно:
