Хроники тысячи миров (сборник) - Мартин Джордж Р.Р. (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
Хорошо еще, что отец никогда не увязывался за ним в ледяной лес, потому что вдали от городских огней было видно несколько тысяч новых звезд и Холту пришлось бы зубрить тысячи новых названий. Позже он так и не запомнил все имена далеких тусклых звезд, не принадлежавших людям. Однако запомнил все-таки немало – и бледные звезды Дамуша поближе к Ядру, и красноватое солнце Немых Кентавров, и рассеянные огоньки, где орды финдаев потрясали своими вымпелами на пиках, – он знал их и еще много других.
Приходил он в тот лес и когда стал постарше, теперь уже не всегда один. Он приводил сюда всех своих подружек и впервые познал сладость любви под светом звезд в год лета, когда деревья сыпали на землю лепестки, а не льдинки. Иногда он заговаривал о звездах с любовницами или друзьями, но слов не хватало. Холт никогда не отличался красноречием и не мог выразить всего, что хотелось. Да он и сам не вполне понимал, чего хочет.
После смерти отца, получив в наследство Старый дом и поместье, он хозяйничал в них долгий зимний год, хотя ему исполнилось всего двадцать земных лет. А когда началась оттепель, все бросил и уехал в Имир-Сити. Там готовили к отправке торговый корабль – он должен был лететь сначала на Финнеган, а потом к дальним мирам. На него Холт и устроился.
День разгорался, на улицах появились первые прохожие. Даньлаи расставляли между хижинами свои лотки с закусками. Через час-другой ими запестрят все улицы. Показались и немногочисленные тощие ул-менналеты, ходившие, как обычно, группами по четыре-пять. В бледно-голубых балахонах чуть ли не до земли они, казалось, не шли, а плыли по воздуху – странные, важные, призрачные. Их мягкая серая кожа была припудрена, влажные глаза смотрели задумчиво. Ул-менналеты всегда выглядели умиротворенными, даже здешние жалкие создания, оставшиеся без кораблей.
Пристроившись к одной из таких групп, Холт ускорил шаг, стараясь не отстать. Торговцы-лисюги не обращали внимания на важных ул-менналетов, но Холта, когда он проходил мимо, окликали. И смеялись своим пронзительным лающим смехом, когда он пропускал их оклики мимо ушей.
Неподалеку от седрийского района Холт отстал от уллов и юркнул в узенький переулок, показавшийся ему пустым. Предстояла работенка, и как раз тут.
Холт углубился в гущу пожелтевших лачуг-пузырей и почти наугад выбрал одну из них. Пластиковая лачуга была старая, тщательно отполированная снаружи. Деревянную дверь украшали резные символы гнезда. Конечно, заперта. Холт навалился плечом и толкнул посильнее. Дверь не поддалась, тогда он отступил на несколько шагов и ударил ее с разбегу. После четвертой попытки дверь с треском распахнулась, но Холта шум не смутил: в седрийской трущобе никто его не услышит.
В пузыре царила кромешная тьма. Холт нашарил возле двери тепловой фонарик, подержал в руке, пока тепло ладони не превратилось в свет, потом не спеша осмотрелся.
Тут жили пятеро седрийцев – трое взрослых и два детеныша. Они лежали на полу, свернувшись в бесформенные комки. Холт на них едва взглянул. По ночам при виде седрийцев человека охватывал безотчетный страх. Холт не раз встречал их на темных улицах Каменного города – они переговаривались на своем стенающем языке и зловеще раскачивались из стороны в сторону. Их сегментированные тела разворачивались в трехметровых белесых червяков с шестью специализированными конечностями – двумя плоскостопыми ногами, парой тонких раздвоенных щупалец и страшными боевыми клешнями. Их глаза, огромные плошки, светящиеся фиолетовым светом, видели в самой кромешной тьме. Ночью седрийцев следовало избегать.
Днем они напоминали куски мяса.
Холт обогнул спящих и ограбил хижину. Он присвоил ручной тепловой фонарик, настроенный на мутный лиловый свет, больше всего любимый седрийцами, жетоны на еду и клешнеточку. Отполированные и украшенные драгоценностями боевые клешни какого-то прославленного предка, прикрепленные на почетном месте к стене, Холт не тронул. Если украсть семейного божка, то всем обитателям гнезда придется либо найти вора, либо покончить с собой.
Наконец он отыскал колоду волшебных карт – дымчато-темных деревянных дощечек, инкрустированных железом и золотом. Он сунул их в карман и ушел. На улице было по-прежнему пустынно. Посторонние редко забредали в седрийские кварталы.
Холт быстро вернулся на главную улицу, широкую, посыпанную гравием дорогу, ведущую от космодромного ветролома к воротам Каменного города, до которого было пять километров. На улице стало людно и шумно, и Холту пришлось проталкиваться сквозь толпу. И, куда ни пойди, всюду бегали лисюги. Они смеялись и лаяли, скалились и щелкали зубами, задевали своим рыжеватым мехом голубые одежды ул-менналетов, панцири крешей, складчатую кожу зеленых лупоглазых линкелларов. В лавчонках продавали горячую еду. От дыма и запахов стало тяжело дышать. Холт прожил на Немочи несколько месяцев, прежде чем научился различать ароматы местной кулинарии и запахи обитателей.
Пробираясь вперед, лавируя между прохожими, Холт крепко прижимал к себе добычу и вглядывался в толпу. Это вошло у него в привычку: он все надеялся увидеть незнакомое человеческое лицо. Новое лицо означало бы, что прибыл корабль людей, а вместе с ним и спасение.
Тщетно. Как всегда, вокруг суетились одни обитатели перекрестка Вселенной – взлаивали даньлаи, щелкали креши, завывали линкеллары. Людские голоса не звучали. Но Холта это уже не тревожило.
Он отыскал нужную лавчонку. Из-под зеленого кожаного козырька на него глянул лохматый даньлай.
– Да, да, – заклацал зубами лисюган. – Кто вы? Что вам надо?
Холт, сдвинув в сторону мерцающие цветные камешки, положил на прилавок клешнеточку и тепловой фонарик.
– Меняю на жетоны, – сказал он.
Лисюган посмотрел на товар, потом на Холта и почесал морду.
– Меняю, меняю, меняю, – пропел он. Он взял клешнеточку, перебросил ее с руки на руку, снова положил, пощупал тепловой фонарик, заставив его чуть заметно засветиться, потом кивнул и ухмыльнулся. – Хорошие вещи. Седрийские. Большим червякам они понравятся. Да. Да. Значит, меняю. Жетоны?
Холт кивнул.
Даньлай порылся в кармане своего балахона и бросил на прилавок горсть жетонов на еду – разноцветных пластмассовых дисков, которые были единственной валютой, ходившей на перекрестке Вселенной. Все товары сюда на своих кораблях завозили даньлаи.
Холт пересчитал жетоны и сгреб их в мешочек, который украл в седрийском пузыре.
– У меня есть кое-что еще, – сказал он, запуская руку в карман за волшебными картами.
В кармане оказалось пусто. Даньлай ухмыльнулся, щелк-нув зубами.
– Пропало? Воруют, все воруют. Значит, много воров, не один. Нет, не один.
Он помнил корабли, на которых летал. Он помнил имирские звезды своей юности. Он помнил миры, на которых побывал с тех пор, и людей (или нелюдей), с которыми вместе работал. Но лучше всего он запомнил свой первый корабль «Хохочущая Тень» (старинное название, полное значения, только никто новичку об этом не сказал), приписанный к Миру Селии и направлявшийся на Финнеган. Он был переоборудован из рудовоза, огромная серо-голубая капля щербатого дюраля, по крайней мере на столетие старше Холта. Корабль примитивный и неудобный: большие грузовые трюмы и тесные каюты с койками для экипажа из двенадцати человек, никакой системы искусственной гравитации (правда, Холт быстро привык к невесомости), атомная тяга для взлета и посадки и стандартный двигатель для межзвездных перелетов. Холт работал в навигационной, мрачном, тускло освещенном отсеке с голыми металлическими переборками. Каин нарКармиан показал новичку компьютеры и объяснил, в чем будут заключаться его обязанности.
Холт помнил нарКармиана. Старик, на взгляд Холта, глубокий старик, не годный для работы на корабле. Кожа его напоминала желтую лайку, которую столько раз складывали и мяли, что не осталось ни одного гладкого кусочка, выцветшие миндалевидные глаза непрестанно слезились, лысина была сплошь покрыта старческими пятнами, а жидкая козлиная бородка совсем побелела. Ну просто дряхлая развалина. Случалось, Каин и впрямь туго соображал и едва волочил ноги, но чаще удивлял своей проницательностью и энергией. Он знал все о двигателях и звездах и за работой болтал без умолку.
