Фактор вознесения - Рэнсом Билл (первая книга .TXT) 📗

Во рту появился противный металлический привкус; многие ему говорили, что это один из признаков страха. Неви сплюнул на палубу, но привкус все равно остался.

Необъятный ощутил запах какой-то неприятности в водах одного из ближайших становищ. Там шла какая-то борьба. Об этом же свидетельствовали принесенные течением оторванные листья. Направление течений вдруг резко изменилось, и до келпа донесся отчетливый запах страха. Затем также внезапно все успокоилось. Однако направление течений не изменилось.

Затем до Необъятного донесся запах смерти. Смерти человека, а не келпа.

«Похоже, резальщика самого подрезали», – подумал он.

Он потянулся к соседу дальними стеблями, но не смог дотянуться. Он ловил в воде лишь срезанные листья и куски слоевищ. Но эти клочки информации никак не складывались в общую картину. То был особый язык келпов, столь непохожий на то, что люди называют общением.

Потом появились люди. Они опустились в воды Необъятного, словно дирижаблики, и принесли с собой обрывки грез соседнего келпа.

Но ее святость была уже здесь. Ее присутствие разбудило соседний келп. Тот самый, из которого ее достал мясник Флэттери.

«А остальные – те, что с ней? Кто они?»

Вне его сетки обнаружилось несколько рыбаков. В океане Пандоры еще осталось несколько органических островов, все еще рискующих плавать по поверхности. Они использовали самые спокойные течения сетки. Необъятный щадил рыбаков, разведчиков и их плавучие города. Но те, кто командовал этими людьми, по-прежнему были к нему безжалостны.

Они всех заставляли себе подчиняться, и теперь острова были вынуждены двигаться по четкому расписанию. Этим занимался поработитель келпов – Контроль над течениями. Но за последние двадцать пять циклов вулканическая деятельность на дне океана усилилась, что вызывало такие мощные штормы, каких Необъятный не помнил за все свое существование. И эти штормы частенько стали приносить острова в его царство. Он воспринимал их как Необъятных людской породы и, гордясь своим благородством, не трогал.

Прилетевшие на своем летающем творении люди накидали в лагуну Необъятного листьев его соседа. Келп осторожно протянул стебель и обнюхал людей. От них пахло страхом и смертью, но, чтобы разобраться, нужно было прочесть информацию в их сознании – байт за байтом.

Необъятный ждал, когда выкинут все обрывки соседа, чтобы узнать о нем как можно больше. Затем, прикоснувшись к тому, кто был в воде, он выяснил, что это человек-одди-зенц. Он обвил стеблями человека-одди-зенца и потянул на дно. Необъятный знал, что этот человек убил столько других людей, сколько прошлый шторм, а может, и больше.

С тех пор как Необъятный проснулся, он все время пытался связаться с соседними келпами. «Чем больше келпов, тем лучше, – думал он. – И чем ближе мы друг к другу, тем лучше». Он не мог понять созданий, убивающих себе подобных. Наверное, это были больные особи. Но если они безжалостны к своим, то чужим от них вообще пощады ждать не приходится. И Необъятный решил, что станет отвечать им тем же.

Беатрис знала, что убивать Мака не в интересах капитана, особенно если Бруд связан с войсками на планете. Впрочем, она даже не пыталась думать о том, что вообще в интересах капитана Бруда. Из всего, что она успела о нем узнать, можно было сделать вывод, что он пытается исправить свою ошибку и повернуть к собственной выгоде путем нагромождения новых. Но долго ему так не продержаться. Однако он из тех, кто, идя ко дну, топит всех, кто оказался рядом.

Беатрис вывела на большой экран карту Пандоры и стала внимательно изучать. Карта была обзорной, и одним нажатием кнопки можно было получить любые сведения об интересующем районе: плотность населения, сельское хозяйство, рыбоводство и полезные ископаемые. Она могла с одного взгляда определить, где находятся фабрики (как подводные, так и наземные) и поселки фабричных рабочих.

Только сегодня, увидев людей капитана в работе и наконец-то прислушавшись к звучащим в сознании предостережениям Бена, она наконец поняла, как вышло, что все люди Пандоры (включая ее саму) однажды обнаружили, что скованы по рукам и ногам. В рабов их превратили голод и искусные манипуляции директора. Он распоряжался продовольствием, транспортом и идеологией. На экране перед Беатрис разворачивалась география голода.

Самым большим фабричным комплексом был Калалоч, предназначенный для удовлетворения нужд ненасытного проекта. На экране он выглядел как желто-голубая амеба с черным глазом посередине. Щупальца амебы были поселениями, и голубым цветом отмечались те, что принадлежали Калалочу. Оттуда все дороги вели либо в порт, либо в очередь. Люди в них жили либо в бараках, либо в перенесенных на берег остатках островных построек.

Желтым цветом (он почти терялся в океане голубого) были помечены лагеря переселенцев. Голодные, лишенные крова, они были слишком слабы, чтобы заниматься физическим трудом, и слишком истощены, чтобы бунтовать. Служащие директора ежедневно обходили лагеря и забирали с собой немногих счастливчиков, которым давали работу: мыть мостовые, очищать от птичьего помета камни в садах Флэттери или копаться на свалках в поисках вторсырья. За это им предоставлялось место в очереди и крохотный паек. Но таких были единицы на тысячи голодных, которыми Флэттери наводнил пригороды Калалоча. В лагерях были запрещены частные продуктовые лавки, а маклеры черного рынка слишком часто исчезали, чтобы это можно было списать на случайность.

В черте Калалоча также находились пристань, фабричный аэродром, деревня, Теплица Флэттери и несколько постов секьюрити, охранявших периметр от демонов.

Вдоль побережья располагалось еще несколько поселений: сельскохозяйственные и рыбоводческие фермы, снабжавшие Калалоч продуктами. И все они были окружены лагерями переселенцев. Охранники безжалостно расстреливали всех воров, а также хозяев нелегальных теплиц и садов на крышах хижин. Как и пойманных на браконьерстве рыбаков. И обо всем этом Бен неоднократно говорил. Да Беатрис и сама все это видела, но предпочитала закрывать глаза, поскольку получала достаточно продуктовых карточек и могла не голодать. А чтобы не терзаться муками совести, убеждала себя, что Флэттери кормит всех, кто хочет работать.

В течение последних двух лет у нее было очень много работы. И она давала работу другим. Беатрис уже и забыла, когда в последний раз голодала.

«За последнее время новых рабочих мест не прибавилось, – вдруг подумала она. – А претендентов становится все больше и больше».

Теперь она вновь стала такой, как все: загнанная в угол, не имеющая права выбора и вынужденная бояться всех и каждого.

Все свои двенадцать лет Боггс был голодным. Но сегодня его терзал совсем иной голод, и мальчик сам это понимал. Он проснулся, но не почувствовал обычной ломоты в костях от сна на промерзшей земле. Когда он приподнял голову, на подушке из глины осталась прядь его волос. Он знал, что это значит: голод скоро оставит его навсегда. Он огляделся, но никто из родных еще не проснулся. Их скукоженные фигуры были едва различимы в тени скалы, под которой семья укрылась на ночь. Сегодня он должен раздобыть для них еду или хотя бы попытаться поскорей умереть. Умереть ему и так придется, но чем скорей, тем лучше.