Колесники - Стюарт Йен (мир бесплатных книг txt) 📗
Обеспокоенность вызвала и возможность нанесения вреда европианским формам жизни радиоактивной начинкой зонда. «Сверление» льда юпитерианской луны являлось достаточно серьезной задачей — вернуть зонд на поверхность через скважину, по существу, было невозможно. Поэтому реактор использовал недолговечные радиоактивные изотопы, которые распадутся на устойчивые элементы прежде, чем попадут в Океан. Изотопы эти обладали также малой радиоактивностью, чтобы ущерб, нанесенный ими, был ограничен и незначителен. Возможно, несколько европианских микробов и погибнут от излучения, но это не шло ни в какое сравнение с внесением земных микроорганизмов и созданием необратимых изменений в экосистеме Европы.
Поскольку такое уже случалось, Акт о защите биосферы океана включал в себя ряд законов, которые запрещали любой сброс ядерных отходов — даже незначительный или единичный — в земные океаны. Законодатели, принявшие Акт, понимали, что отдельные факты затопления мелких порций радиоактивных отходов в море не нанесут серьезного вреда, но они также знали, что многократное повторение подобных инцидентов в разных местах может привести к глобальным последствиям. Они рассудили, что если оставить в законе хоть крошечную лазейку, то ею будут безбожно пользоваться все кому не лень, и поэтому предусмотрели все, чтобы устранить любой мыслимый обход закона. Настолько все, что активисты общественной организации «Сохраним нашу Солнечную систему!» убедили международный суд — условия действия Акта ЗБО не должны ограничиваться одной лишь Землей. Представители истца фактически требовали, чтобы его действие распространялось на всю Вселенную, но суд отмел подобные заявления, посчитав их сомнительными с точки зрения земной юрисдикции. Потерпев неудачу со Вселенной, «Сохраним нашу Солнечную систему!» потребовала справедливости Акта хотя бы для Солнечной системы.
В конечном счете, и это предложение не прошло, но только после рассмотрения в многочисленных инстанциях, с исками и апелляциями, когда армии опытнейших экспертов с обеих сторон изучили каждый аспект проблемы в мельчайших и противоречивых подробностях. В итоге суд счел, что его юрисдикция заканчивается в точке Лагранжа L1, расположенной между Землей и Луной, там, где их гравитационные силы уравновешивают друг друга. За эти границы власть земных законов, как и сила земного притяжения, не распространяется.
К тому времени, когда на пути к Европе дорогостоящие, но недолговечные изотопы распались, а основные детали зонда и систем обеспечения вышли из строя, большая часть средств проекта уже ушла на судебные баталии. Попытка получения новых кредитов потерпела неудачу, и почти законченная база на Европе была законсервирована и брошена вместе со всеми устройствами среди субарктических просторов спутника Юпитера.
Когда создали Силы Решения Юпитерианской Проблемы, а сэра Чарльза Дэнсмура назначили их главой, база на Европе была утверждена в качестве очевидного прибежища для землян.
Несмотря на все ее недостатки, Чарльз чувствовал, что база обладает большим преимуществом по сравнению с единственной альтернативой — оставаться на борту «Жаворонка», вращающегося вокруг Европы. Здесь, на поверхности, присутствовала сила тяжести. Ко всему прочему, теперь у него было достаточно пространства, чтобы распаковать свои вещи. У него была узкая, но удобная койка достаточной длины, чтобы вытянуть ноги. У него…
У него было не намного меньше пространства, чем у осужденного серийного убийцы-маньяка, помещенного в камеру земной тюрьмы, но гораздо менее комфортабельный образ жизни.
Чтобы улучшить настроение, сэр Чарльз попытался все происшедшее с ним рассматривать как благословение небес, но кончил тем, что впал в жуткую депрессию. Такое не входило в его планы. Вместо того чтобы торчать в заброшенном скопище надувных куполов и узких туннелей, ему следовало бы укреплять свой президентский пост в Федерации египтологов, обедая каждый вечер за счет налогоплательщиков в шикарных ресторанах и перетасовывая за столом поступающие предложения прибыльных консультаций.
Он лежал на спине, бесцельно уставившись в прозрачный пластик, странно изогнутый на потолке, и жалел себя со страшной силой. Сквозь пластик просматривался зыбкий лик Юпитера, бело-коричневый полосатый диск диаметром двенадцать дуговых градусов — в двадцать раз больше Луны, видимой с Земли. Однако не это впечатляло его; сэр Чарльз был зачарован величием задачи, которая перед ним стояла, и с трудом воспринимал ужасающее расстояние, отделяющее от удобств собственного дома.
По истечении часа он пришел к нескольким более утешительным выводам относительно юпитерианской проблемы. Ни одному из людей никогда не поручали более важного задания. В случае успеха триумф его возвращения превзойдет самые безумные мечты. Он мог бы…
Он мог бы впрячься в работу и прекратить думать о том, что решение проблемы значит лично для него.
Это была свежая мысль, новый тип мышления, хотя у него возникло смутное чувство, что давным-давно, в молодости, он развлекался подобными рассуждениями и даже использовал их для упорядочения своей жизни. Он обеспечивал себе исследовательские гранты, чтобы проводить исследования. Он проводил исследования, чтобы что-то выяснить. Однако в какой-то момент простота мотивации утратилась, и продвижение карьеры для него стало важнее, чем продвижение человеческого познания…
Чарльз Дэнсмур стал политиканом. Деградация приближалась к нему настолько постепенно, что он даже не заметил, когда это произошло. Теперь возникло тревожное ощущение, что где-то по дороге он потерял ориентиры. Два года, проведенные в жестянке, летящей сквозь одну из самых не гостеприимных для человека сред, сказались на его мышлении. Любопытный эффект — как будто облезла защитная краска под жестким излучением от неэкранированного светила. Сэр Чарльз рассмотрел свою научную карьеру с новой точки зрения и обнаружил, что в целом жил неправедно: шагал по чужим головам, добивался цели где обманом, где угождением, а где и взятками. Еще не так давно он гордился виртуозным умением наносить булавочные уколы оппонентам, наивно полагающим, будто честность — лучшая политика… То, что входило в его привычный образ жизни — непосредственное окружение, узкий круг людей и игр, в которые они играли, — внезапно показалось сэру Чарльзу безнадежно пустым. Когда целый мир становится не больше пылинки, все оказывается абсолютно ничтожным. Он больше не клял того, кто занял освободившееся место президента Федерации египтологов. Разве это скажется на траектории кометы?
Самое удивительное, что, впервые пройдя через тяжелейший приступ самоанализа, вызванный напряжением перелета и разочарованием от его завершения, сэр Чарльз почувствовал себя намного лучше. Человечность могла ничего не значить в масштабах мироздания, но она многое значила для него. Была Проблема, которую нужно решить, самое важное задание, которое только мог получить человек. Отныне для него не имело значения, что станет с Дэнсмуром. Имело значение, что станет со всеми остальными.
У Пин Юй-ву, младшего клерка Четвертого Гражданского отдела Предотвращения преступлений и вынесения наказаний Юханьской экономической зоны провинции Жуангжу, выдался неудачный день. Идиот-чиновник отправил докладную об усилении активности беспризорников. Кто-то объединил малолетних шакалов в организованную банду, которая совершает набеги на окраинные высотные здания и крадет съестное с рынков — под руководством харизматического лидера.
Ерунда, конечно. Беспризорники — анархисты в чистом виде. Пин Юй-ву никогда не понимал, как они вообще выживают. Хотя, по правде говоря, биологический век беспризорника недолог. Лишь за счет трущоб их ряды постоянно пополняются.
К сожалению, раз докладная пошла по инстанциям, на нее следовало отреагировать, и в результате крайним оказался он — Пин. Отсюда вполне понятное раздражение. Если бы только дурак-чиновник сначала послал неофициальный запрос, его можно было бы просто отложить. А теперь…
