Колесники - Стюарт Йен (мир бесплатных книг txt) 📗

Йен Стюарт, Джек Коэн

Колесники

Глава 1

ГИЗА, 2194-й

… и в пятом месяце пятого года правления фараона-дитяти Аншетрата в городе Гизе… огненное копье предвестником гнева небесной богини Изирис пронзило северную часть небосклона. Дым от пожара поднимался над океаном, который стал похож на расплавленную медь, и пламя неслось со скоростью летящего копья по направлению к сердцу Солнца. Затем копье обратилось в запряженную четверкой крылатых коней огненную колесницу, оставляющую за собой шлейф пыли. Лик одного коня был подобен лику ястребиному, другого — лику волчьему, третьего — лику змеиному… Лик же последнего был не похож ни на что… Небесная богиня Изирис поражала воображение львиным обличьем и лапами леопарда…

И пробудилась Ай-раи, из Богов-живущих-ниже-солнца, и увидела Изирис, пляшущую на кончике копья, и вознегодовала она и разъярилась. Испугались ее гнева кони Изирис, повставали на дыбы. И посыпались камни на землю, и зашевелилась земля от громовых ударов копыт, и раскололись горы, и затряслась земля… Тогда фараон-дитятя Аншетрат призвал жрецов и спросил у них: «Что делать нам, дабы ублажить небесную богиню Изирис?» И сказали жрецы: «Надо принести в жертву пять тысяч быков и пять тысяч баранов, выпустив из них кровь для Успокоения Изирис».

И было сделано так.

Но по-прежнему неслась небесная колесница, ибо боги были неудовлетворены,и проснулась Лофшепсит, богиня Луны, и содрогнулась от ужасных ударов… Задрожало Солнце, затрепетали его края. И… тогда Ай-раи метнула копье прямо в сердце Изирис.

И споткнулся конь с ястребиным ликом, упал и обратился во прах. И споткнулся конь с волчьим ликом, упал и обратился во прах. И споткнулся конь со змеиным ликом, упал и обратился во прах. И споткнулся конь с ликом, не похожим ни на что, упал и обратился во прах.

Огненная колесница налетела на лунную богиню и исчезла, вспыхнув облаком пламени… А сама Лофшепсит упала замертво.

Все небо занялось золотистым мерцанием, а сердце богини почернело. Жрецы фараона-дитяти побледнели и закричали в испуге: «Прости нас, фараон, ибо боимся мы гнева Изирис и мести Лофшепсит!» И мудрый фараон-дитятя обвинил жрецов в трусости и послал их в пустыню, дабы высекли они из камня изваяние богини Ай-раи.

И поднялись Боги-живущие-ниже-солнца, и их ярость была подобна бурлящему потоку. Из гнева богов родился пожар, и его пламя опалило лицо фараона-дитяти. И была луна охвачена пламенем, и был небосвод охвачен пламенем, и каждое дерево в Гизе почернело и обуглилось, и каждый дом превратился в огненный факел…

Но попрятались жрецы, и пламя пощадило их. И воскликнули они, что спасла их небесная богиня Изирис, защитившая от гнева Ай-раи.

И верховный жрец по имени Шефатсут-Мир приказал разрушить изваяние Ай-раи и вырубить новое, в честь Изирис. В двенадцать раз большее.

И было сделано так.

Чарли Дэнсмур вытряхнул песок из обшлагов рубашки, вскрыл еще одну жестянку с пивом и вздохнул. Археолог изучал глиняные таблички с помощью увеличительного стекла, сравнивая текст оригинала с расшифровкой, сделанной Пруденс Одинго, поскольку голографическое изображение маячило непосредственно перед глазами. Одно место заставило его ткнуть пальцем, обтянутым резиновой перчаткой, в иероглиф, парящий в воздухе. Он ухмыльнулся и укоризненно покачал головой.

Да, следует признать, что Пруденс — весьма энергичная особа. И умная. Кроме всего прочего, ей сопутствовала удача, которая весьма полезна для карьеры археолога… И очень, очень сексуальна, как он обнаружил ночью, после ее удивительной находки. Чарли считал, что ученому не следует спать со своими студентками — обычно подобное вредит академической карьере, да и начальство, если узнает, вряд ли отнесется к шашням снисходительно, — но все случилось так быстро и так непосредственно, что он даже не успел опомниться.

Однако, кроме соображений морали, существовали иные критерии. Вряд ли у романа есть будущее, даже если осталось взаимное влечение — оба так уставали после каждого из этих трех безумных рабочих дней, что засыпали мгновенно, как только голова касалась подушки.

Чарли слышал ее ровное дыхание и редкие всхрапывания — они делили одну большую палатку, это удобнее и дешевле, чем две небольших, но подобное обстоятельство могло привести и к неприятностям. О, если бы спонсоры не относились бы так серьезно к вопросам этики…

Его мысли вернулись к Пруденс. Умная, красивая, удачливая, сексуальная… Только слишком напористая. Ее перевод великолепен, из прочитанных табличек становилась ясной предь-египетская мифология: Ай-раи, Боги-живущие-ниже-солнца… Превосходно!

Загвоздка заключалась лишь в том, что некоторые факты Пруденс притянула за уши. Там, где более осторожный ученый пометил бы слово, как сомнительное, или фразу, как предположительную, она шла напролом, руководствуясь собственным пониманием текста.

Девушка обладала превосходной интуицией; у него была возможность как-то раз наблюдать ее непосредственно за работой над обычным египетским папирусом. Потому он и предложил ей место ассистента, ответственного за наиболее важный участок раскопок.

Раскопок!.. Термин не вполне соответствовал истине; «на разборке Сфинкса» — так будет точнее.

Чарльз отключил наручный уникомп, снял с запястья браслет, положил на шаткую тумбочку, стянул перчатки и вышел из палатки. Ему нравилось, когда кожу обдувал сухой прохладный ветерок пустыни. Песчаная пыль наполняла воздух несравнимым ни с чем ароматом, навевая мысли о седой старине… Ночное небо закрывали громады пирамид, призрачный свет звезд припорашивал выпуклые дюны. По правую сторону от лагеря, менее чем в полумиле, возвышалась Великая Пирамида, древнейшая из всех бесценных памятников Гизы. Археолог любовался ею бессчетное число раз, взбирался наверх по каменным блокам, сидел на вершине и часами взирал на пустыню, пытаясь представить себе, что происходило здесь, когда эти камни только доставляли из каменоломни…

В каменной громадине было заключено нечто роковое, и это чувствовалось даже теперь, через пятьдесят веков после завершения строительства. Великая Пирамида — овеществленный символ могущества Хуфу (Хеопса), родоначальника Древней династии. Она внушает уважение сейчас; можно себе представить, какое впечатление производила она в период расцвета Четвертой династии. А ведь эта гробница — почти единственное свидетельство исчезнувшей цивилизации, напомнить о которой он, Чарльз, считает своим долгом. Рядом с ней, чуть правее — три гораздо меньшие по размеру пирамиды. Самая крайняя, уменьшенная расстоянием пирамида Хефрена лишь немногим ниже и не менее выразительна, чем Великая Пирамида. Слева — пирамида Микерина, с площадью основания всего в сто квадратных ярдов, выглядевшая по сравнению со своими исполинскими соседями просто карликом. А над ней, на фоне умирающего заката, сиял в полумраке подобно уголькам, тлеющим в золе, разрушенный лик Великого Сфинкса. При восстановлении этого памятника древности Восемнадцатой династией шестьсот лет назад, в шестнадцатом веке нашей эры, форма его носа была изменена, но зачем и по какой причине никто толком не знает. Пронизывающие ветры и свойственные уже современности кислотные дожди изуродовали лик Сфинкса, настолько похожий на лицо фараона Хефрена, что ни у кого не возникало сомнений, кто послужил ему прототипом.

Изъеденные эрозией очи взирали на пустыню, безмятежную и загадочную. Стилизованное изваяние, очевидно, должно было указывать на Солнце, а немес [1], ниспадающий с головы на львиную гриву, символизировал связь светила с земным бытием.

Во всяком случае, в это очень хотелось верить археологам!

Чарли же мучили сомнения. Какова бы ни была первоначальная цель возведения Сфинкса, сегодня его постигла беда. Уродливым скелетом из стальных трубок, лестниц, дощатых настилов и ограждений из проволочной сетки изваяние со всех сторон окружали строительные леса. Три высоченных веретенообразных башенных крана выстроились в линию вдоль левого бока. Хотя с места, где находился, Чарли не мог видеть этого, задняя часть туловища Сфинкса уже была распилена на каменные блоки толщиной пятнадцать футов, и каждый, для последующей транспортировки через пустыню, бережно водружали краном на низкую грузовую платформу, чтобы доставить в Джабал-абу-Шамон для сборки на новом месте, расположенном тридцатью милями восточнее первоначального.