Следы на воде (СИ) - Петровичева Лариса (книги онлайн .TXT) 📗
Стой, Лика, говорю я. Куда мы?
Анжелика смотрит на меня с жалостью. Мол, в былые дни вы, гражданин, все знали и везде успевали первым. Быстро выясняется, что нынче Союз Писателей проводит презентацию своего очередного сборника, в котором есть и Анжеликины стихи.
Из этого следует, что мы с Глебом просто обязаны туда пойти в качестве группы поддержки госпожи Фоменко. В ее карих очах прыгают лукавые бесенята. Так она всегда смотрела на меня, когда хотела добиться своего. Иногда у нее получалось.
Мы расстались через неделю после того, как я устроился в епархии. Анжелика собрала вещи и без объяснений покинула мой скит убогий, чему я, честно говоря, обрадовался. Представители богемы уживаются нечасто, а со мной тогда порвали многие знакомые. С Анжеликой, впрочем, мы по-прежнему поддерживаем приятельские отношения
Волшебное слово фуршет одолевает наши сомнения, и Анжелика входит в зал с двумя кавалерами. Картинка из нас та еще: джентльмен в костюме и при галстуке, дева в шелках и газе и эпатажный юноша в футболке, трениках и стоптанных кроссовках. Гости (а их не так уж и мало) разглядывают нас с интересом, и меня, разумеется, узнают. Журналист Каширин оставил о себе, мягко скажем, неоднозначную память. Чего стоят, например, мои критические опусы в адрес графоманских виршей председателя Союза товарища Пархомова! Моя ирония и сарказм не дошли до него, и бедовый старикан все воспринял как хвалебную оду. Разубеждать его никто не рискнул.
Раскланявшись со всеми, я хотел было забиться в уголок, но Анжелика поволокла меня в первый ряд. Глебу повезло больше: он наткнулся на какого-то знакомца и осел на галерке. Анжелика комично на него надулась; я же тем временем рассматривал собравшихся, кивая всем и никому. Н-да, средний возраст писателей семьдесят, и сейчас какой-нибудь маразматик полезет на трибуну голосить о том, как много дала людям советская власть. Ага. Если она была такая хорошая, то зачем вы ее скинули? Пархомов, кстати, громче всех орал в те дни у белого дома даешь свободу! Даешь демократию! И ему, конечно, дали. Промеж ушей. Чтоб глотку не драл.
Злой я. Злой и нехороший.
Потом
Ощущение было таким, словно меня ударили по упомянутым выше ушам. На какой-то миг все звуки, запахи и цвета обострились, словно кто-то перевел рычажок контрастности до максимума. В глазах потемнело, и мне показалось, что я вот-вот вытошню свой холостяцкий завтрак прямо на потертый красный ковер, под ноги президиуму. Однако наваждение быстро исчезло, оставив только слабую резь в желудке. Вашу маму никогда больше не буду посыпать пельмени приправой для лапши. Так и отравиться недолго.
Что с тобой? встревожилась Анжелика. Совсем по-семейному, как тогда, когда я пришел домой крепко битый за журналистское расследование и на этот же вопрос ответил: Фигня, мадам, с асфальтом целовался. Кирилл, ты что?
Так, мутит что-то, отмахнулся я. Вчера не ужинал и завтрак пропустил.
Анжелика посмотрела на меня весьма выразительно (что бы ты без меня делал?) и умчалась к фуршетному столу за бутербродами, кормить меня, непутевого.
Может, валидол? предложил кто-то справа.
Я обернулся и увидел
Ее никогда не учили краситься. В пятнадцать лет такая жирная подводка делает девушку похожей на проститутку. И еще надо додуматься красить рыжие волосы в угольный цвет. А майка? Агенты Малдер и Скалли во всей красе; ничто не выходит из моды быстрее героев вчерашнего дня. На руках бесчисленное количество фенечек, каких-то девчачьих амулетов, и на коротеньких ногтях черный лак.
При этом она была красива. Очень красива.
Что? переспросил я. Она улыбнулась и повторила:
Вам валидол дать? Помогает
Очень красивая, даже в этом дурацком наряде и дрянном макияже. Вон великий поэт Круглов, большой любитель женщин, слюни пускает.
Спасибо, не стоит, покачал я головой. Прихватило вдруг ни с того ни с сего
Жара, кивнула девушка и спросила: Вы поэт?
Я усмехнулся.
Инквизитор.
Девушка нахмурилась.
Ну, я серьезно, - протянула она.
Я тоже.
Она взглянула на меня с недоверчивым интересом.
А разве они бывают?
Вместо ответа я протягиваю ей документы. Девушка изучила корочку (я предполагал, что она посмотрит на нее, как на дохлого мыша, но ошибся ничего подобного), вернула и сказала:
Значит, вы священник
Я хмыкнул.
Для работы в епархии не обязательно быть священником.
И тут на меня нахлынуло снова: епархиальные следственные отделы никогда не создавались.
Я помотал головой.
Привет, Анюта!
Анжелика вручила мне бутерброд с бужениной и стаканчик томатного сока и по-дружески расцеловалась с девушкой. Я откусил от бутерброда и подумал, что стаканчик брошу под стул. Да, вот такая свинья.
Ты с фотосессии? спросила Анжелика. Кирилл, ведь Аня у нас модель, представляешь?
Да ну? промычал я. Как интересно.
Тем временем Пархомов начал доклад о новом сборнике, в котором столько талантливых и молодых (мне понравилось это разделение), который по составу является беспреце Ндентным в области (а еще писатель, работник слова) и тра-та-та, и бла-бла-бла. Я сосредоточенно жевал, думая для разнообразия о том, что Анжелика с ее кошачьей грацией и соблазнительной манерой подачи себя любимой безумно завидует этой Ане, больше похожей на гадкого утенка (для типично красивых подруг и недалеких мужчин), чем на фотомодель. Еще я думал, что, должно быть, наша встреча не случайна.
Дальнейшие события вирши ни в склад, ни в лад я благополучно проспал с открытыми глазами: просто отключился по старой привычке. В результате и волки сыты (Анжелика весьма довольна моим умным видом), и овцы целы (я не засорил себе мозги рифмоплетской ерундой). Через два часа наконец-то последовало предложение, от которого невозможно отказаться Товарищи, фуршет! и изголодавшиеся слушатели и авторы ломанули в соседний зал. Все верно, соловья баснями не кормят. Каким-то чудом я умудрился не попасться в руки знакомым графоманам (Глебу повезло меньше: его отловил Круглов и стал что-то убедительно втолковывать, не выпуская из рук бутерброд и стопку водки) и выскочил на улицу, в полдневное июльское марево.
Анна стояла у дверей и читала sms-ку. Я заметил, что у нее очень дешевый старенький телефон, даже без кириллического шрифта. А у нас в отделе даже секретутки ходят с такими навороченными моделями, что просто дух захватывает.
Почему не на фуршете? спросил я, не зная отчего-то, как к ней обратиться. Было в этой Ане что-то, препятствовавшее моему привычному журналистскому тыканью.
Анна очень мило улыбнулась и пожала плечами.
А я не голодная. И там все невкусное.
Икра и окорока это невкусное. Далеко пойдет девочка.
Что же тогда вкусное?
Мы неторопливо побрели по улице. Я подумал, что все мои знакомства завязываются именно так: пара незначительных фраз, потом некая зацепка друг за друга слова или события и все, мы скованы одной цепью. В случае с Анной я копчиком чуял, что зацепка уже произошла, но, черт возьми, не понимал, где и как.
Вкусное? Анна призадумалась. То, что я сама готовлю. Вот честно, общепит даже в рот взять не могу.
По профессии, видимо, повар? спросил я, продолжая избегать прямых обращений.
Она кивнула.
Я и поваром работала, и официанткой, Анна вздохнула, словно не хотела вспоминать. Кем только не работала
Почти как я. Богатая трудовая биография для пятнадцати лет. Или она просто выглядит моложе?
Теперь вот фотомодель? Случайно, не у Кускова?
Антон Кусков был владельцем единственной в городе частной фотостудии. Он делал действительно качественные портреты, хорошие урбанистические снимки, но из всех направлений предпочитал стиль ню. Многие звезды порнофильмов, кстати, начинали свою карьеру у Кускова, но, конечно, он не говорил об этом в открытую. А работы его украшали, между прочим, и один из коридоров Дома Литератора, на радость старичкам.
