Фантастика, 1962 год - Гор Геннадий Самойлович (книги .TXT) 📗
— Ну что ж, — сказал он рассудительно. — Во второй окрестности много желтых карликов с приличными планетами земного типа. Возьмем хотя бы ЕН 7031. Туда уже собирались лететь, да отложили. Показалось неинтересно. Добровольцы не любят желтых карликов — им подавай гиганта, лучше — кратного… Устроит вас ЕН 7031?
— Да, вполне, — сказал незнакомец. Он уже пришел в себя. — Если только это действительно необитаемая планета.
— Это не планета, — вежливо поправил Антон. — Это звезда. Солнце. Но там есть и планеты. По всей видимости, необитаемые. А как вас зовут?
— Меня зовут Саул, — сказал незнакомец и впервые улыбнулся. — Саул Репнин. Я историк. Двадцатый век. Но я постараюсь быть полезным. Я умею готовить, водить наземные машины, шить, чинить обувь, стрелять, — он помолчал. — И, кроме того, я знаю, как все это делалось раньше. И еще я знаю несколько языков — польский, словацкий, немецкий, немного французский и английский…
— Жалко, что вы не умеете водить звездолет, — вздохнул Вадим.
— Да, жалко, — сказал Саул. — Но это ничего — звездолет умеете водить вы.
— Не вздыхай, Димка, — сказал Антон. — Пора и тебе посмотреть на странные пейзажи безыменных планет. Танцевать в кафе можно и на Земле. Покажи себя там, где нет девушек, воздыхатель…
— Я вздыхаю от восторга, — отозвался Вадим. — В конце концов что такое тахорги? Громоздкие и всем известные животные…
Саул любезно осведомился:
— Надеюсь, я не вырвал согласие силой? Надеюсь, ваше согласие является в достаточной степени добровольным и свободным?
— А как же, — сказал Вадим. — Ведь что такое свобода? Осознанная необходимость. А все остальное — нюансы.
— Пассажир Саул Репнин, — сказал Антон. — Старт в двенадцать ноль—ноль. Ваша каюта третья, если вы не захотите занять каюту четвертую, пятую, шестую или седьмую. Пойдемте, я вам покажу.
Саул нагнулся за портфелем, и у него из-за пазухи выскользнул и тяжело шлепнулся на траву большой черный предмет. Антон поднял брови. Вадим пригляделся и тоже поднял брови. Это был скорчер — тяжелый длинноствольный пистолет-дезинтегратор, стреляющий миллионовольтными разрядами.
Такие предметы Вадим видел только в кино. На всей Планете было не больше сотни экземпляров этого страшного оружия, и оно выдавалось только капитанам сверхдальних десантных звездолетов.
— Какой я неуклюжий, — пробормотал Саул, подобрал скорчер и сунул его под мышку. Затем он поднял портфель и объявил: — Я готов.
Некоторое время Антон смотрел на него, словно собираясь спросить о чем-то. Затем он сказал:
— Пойдемте, Саул. А ты, Вадим, прибери дома и отнеси старику инструмент. Он в багажнике. Я имею в виду, конечно, инструмент.
— Слушаю, шкип, — сказал Вадим и пошел в гараж.
“Трудно быть оптимистом, — размышлял он. — Ведь что есть оптимист? Помнится, в каком-то старинном вокабулярии сказано, что оптимист — суть человек, полный оптимизма, Там же, статьей выше, сказано, что оптимизм — суть бодрое, жизнерадостное мироощущение, при котором человек верит в будущее, в успех. Хорошо быть лингвистом — сразу все становится на свои места. Остается только совместить бодрое, а равно и жизнерадостное мироощущение с пребыванием на борту тяжеловооруженного лунатика…” Он забрал из багажника скальпель и биоэлементы и направился к дяде Саше. Старик сидел на корточках под; краевым “рамфоринхом”.
— Дядя Саша, — сказал Вадим. — Вот вам новый скальпель и…
— Не надо, — сказал дядя Саша. Он вылез из-под “рамфоринха”. — Спасибо. Мне подарили вот это, — он похлопал “рамфоринха” по полированному боку. — Говорят, он очень живуч, а?
— Подарили?
— Да, один молодой человек, весь в белом.
— Ах, вот как, — сказал Вадим. — Значит, он был уверен, что улетит с нами. Или, может быть, он намеревался прорваться в “Корабль” с боем?
— Что? — спросил дядя Саша.
— Дядя Саша, — сказал Вадим. — Вы знаете, что такое скорчер?
— Скорчер? Да, знаю, конечно. Это микроразрядное устройство на ткацких автоматах. Правда, теперь их нет, но помню, лет семьдесят назад… А что, этот человек в белом — тоже старый ткач?
— Может быть, он и ткач тоже, но скорчер у него, дядя Саша, не микроразрядный.
Вадим задумчиво пошел к своему коттеджу. Дома он бросил постельное белье в мусоропровод, переключил хозяйственную автоматику на режим отсутствия и, выйдя на крыльцо, написал карандашом на двери: “Уехал в отпуск. Прошу не занимать”.
Затем он отправился к Антону. Прибирая Антонов коттедж, он продолжал размышлять. В конце концов не все потеряно. Тахорги, надо признаться, уже основательно приелись. Пандора, если говорить честно, это всего-навсего очень модный курорт. Можно только удивляться, как я там высидел три сезона. Какой стыд, — подумал он вдруг с энтузиазмом. Ведь было время, когда я хвастался ожерельем из зубов тахорга и разводил несусветную пандориану! Швырять в Самсона черепом тахорга — какая банальность! Самсон достоин большего, и Самсон будет увековечен. Неизвестная планета — это неизвестная планета.
По неизвестной планете бродят неизвестные звери.
Они, бедняги, еще не знают, как их зовут. А я уже знаю. Там я добуду первого в истории “самсона непарноногото перепончатоухого” или, скажем, “самсона неполнозубого гребенчатозадого”… Запустить в Самсона черепом самсона — такого еще не было.
Когда он вернулся на лужайку, “Корабль” был готов к старту. Верхушка его больше не следила за солнцем, иней на траве вокруг исчез.
Вадим удобно устроился в люке, свесив ногу. Он смотрел на Антонов коттедж с распахнутой стеной, на зеленые кроны сосен, на низкие облака, в которых то появлялись, то исчезали голубые проталины. Да, друг Самсон, непарноногий брат мой, мстительно подумал он. Может быть, ты и не плох против какого-нибудь библейского льва, но где тебе тягаться со структуральным лингвистом… Но что забавно: мне бы и в голову не пришло тащиться отдыхать на неизвестную планету, если бы не этот старик в белом.
До чего же мы косный народ, даже лучшие из структуральных лингвистов! Вечно нас тянет на обжитые планеты…
На лужайку вышел эрдель Трофим. Он зевнул, сел и принялся чесать задней ногой у себя за ухом.
