Журнал «Если», 2001 № 06 - Дяченко Марина и Сергей (книги серия книги читать бесплатно полностью txt) 📗
— Вы — Ястреб?
— Гм, — произнес названный глубокомысленно. — С точки зрения зоологии, я не уверен в точности этой характеристики. Если же рассуждать об устоявшейся привычке, я бы даже сказал, традиции…
— Вы — шутник. Постарайтесь быть серьезным. С вами говорит Смоляр.
— Нет, — сказал Ястреб, стараясь по возможности не выказать овладевшей им на миг растерянности. — Шутник — вы.
Собеседник рассмеялся. А потом сказал:
— У вас есть возможность проверить это. Я хочу встретиться с вами для непродолжительного разговора. Гарантирую полную безопасность.
Ястреб почувствовал, как сердце непроизвольно перешло в другой режим работы.
— Согласен. Время и место?
— За вами заедут через… пятнадцать минут. Вы будете один.
— И без оружия, разумеется?
— Я не ставлю ненужных условий; можете взять с собой даже стратегическую ракету. Только она не понадобится — повторяю, вам не будет угрожать никто и ничто.
— Хорошо. Где я — вы, видимо, знаете. Итак, через пятнадцать минут…
— Теперь уже через четырнадцать.
— Предложение принято.
— Жду с нетерпением.
Ястреб загонял в память под давлением, чтобы уж не забыть никогда.
Рост — сто семьдесят пять. Телосложение хрупкое. Худощавый. Волосы черные, зачесаны назад, приглажены. Гладко выбрит или вообще растительность на лице выведена. Уши небольшие, правильной формы, прижаты к черепу. Брови горизонтальные, сросшиеся у переносицы. Нос небольшойузкий, спинка вогнута (возможно, в прошлом перелом). Глаза большие, черные, чуть навыкате, взгляд уверенный. Рот маленький, губы узкие, изгиба почти нет. Особых примет не видно. Лицо, в общем, легко запоминающееся, отличимое без усилий. Далее: жестикуляция — сдержанная, движения выверены. Речь гладкая, свободная, без слов-паразитов и пауз — речь хорошо образованного человека. Богатые интонации. При разговоре смотрит прямо в глаза. Часто откидывает голову, полуопустив веки…
— Ну что же? — прервал молчание собеседник. — Закончили словесный портрет?
— Практически да, — ответил Ястреб, не улыбаясь.
— Зря потратили время. Моих фотографий — целые альбомы в каждом полицейском участке, есть и живописные портреты неплохих, должен сказать, мастеров — один из них в Президентской галерее, кстати. Мой дар. Так или иначе, я продолжу. Думаю, вы уже поняли: страхи, которыми с вами поделился уважаемый глава нашего государства, существуют лишь в его воображении. Меня не нужно разыскивать: я здесь, перед вами, и если есть хоть какие-то законные основания для того, чтобы задержать меня — пожалуйста, вот телефон, номера соответствующих служб вам известны. Далее: я намерен с вашего позволения, разумеется — передать вам расписание моих действий на ближайший месяц. Обладая этим документом, вы сможете контролировать все мои передвижения — и даже, если угодно, сопутствовать мне; разумеется, я не обещаю посвящать вас во все подробности моих дел, промышленные и коммерческие тайны останутся тайнами, не взыщите. Согласитесь, однако, что в такой ситуации мне бы-10 бы чрезвычайно трудно, я бы даже сказал — невозможно исчезнуть с планеты, чтобы совершить то, в чем меня подозревают и что, скажу нам откровенно, мне вовсе не по силам: уничтожить планету, на которой мы с вами сейчас находимся и предполагаем оставаться и в дальнейшем. Так вот, если вы хоть на минуту всерьез задумаетесь над скаанным мною…
Ястреб, однако, в эти мгновения думал совершенно о другом. Выставив хорошую защиту, он, всем своим обликом выражая уважительное внимание, настроился наконец на церебральные поля Смоляра и сейчас закончил их анализировать. Теперь оставалось лишь произвести подсадку.
…Должен сказать — вы убедили меня если не на сто, то на девяносто пять процентов, — ответил он собеседнику. — И опасения Президента сейчас не кажутся мне совершенно обоснованными. Конечно же, я очень благодарен вам за предоставление плана ваших ближайших передвижений и встреч…
— Вы возьмете его, не так ли?
— Было бы бестактно не воспользоваться вашей любезностью.
— О, я думаю, вы уже поняли: при этом я преследую и свою выгоду. А именно: мне предоставится прекрасная возможность разобраться в способах, какими вы будете меня контролировать. Ведь если они окажутся обычной полицейской методикой — наружное наблюдение, прослушивание, жучки и тому подобное, — я просто начну думать о вас хуже, чем думаю сейчас, и тогда, возможно, захочу пересмотреть наше соглашение. Вы меня поняли?
— Вполне.
— Это меня бесконечно радует.
— Благодарю вас. Могу ответить лишь тем же самым.
За этим последовали поклоны и улыбки. И обратный путь — сперва в сопровождении двоих непонятно кого: на типичных телохранителей они не очень походили, но и на домашнюю прислугу — тоже; скорее всего, их можно было бы принять за ассистентов профессора. Зато водитель лимузина, доставивший Ястреба обратно в контору «Прозрачного мира», был похож именно на шофера и ни на кого больше.
Так или иначе, главное я сделал — подсадку произвел. Пусть теперь он разбирается, какими способами мы будем его контролировать…
— И ты ему поверил? — спросил Младой; каждое слово просто щетинилось иглами сарказма.
Ястреб пожал плечами:
— Он предложил правила игры — я их принял. А дальше посмотрим, насколько честно он будет их выполнять. Главное-то я сделал — подсел в него. Так что в любой миг могу определить его место и проследить за его действиями.
— К примеру, сейчас?
— Это нужно?
— Непременно.
— Ну, коли так…
Ястреб расслабился в кресле. Закрыл глаза. Стал настраиваться. При этом он ожидал коварного подвоха: Смоляр мог, например, ощутив подсадку, выставить крепкую защиту, какой-нибудь непробиваемый блок — а в том, что у наблюдаемого таких был целый арсенал, Ястреб не сомневался. Но опасения не оправдались: настройка прошла без помех, и он стал видеть, не открывая своих глаз — потому что сейчас воспринимал мир глазами Смоляра. В этом и заключался дар Ястреба: подселившись, то есть открыв для себя канал в сознание другoro человека, — видеть его глазами, слышать его ушами и даже обонять его носом.
— Ну, что ты видишь? — нетерпеливо спросил Младой.
Ястреб, однако, его не услышал: слух его тоже был, как и зрение, и все прочие чувства, отдан сейчас Смоляру. Он выждал, пока не рассеется неизбежный туман перед глазами; а когда аккомодация закончилась — увидел часть просторной комнаты, не той, в которой разговаривал со Смоляром, но смежной, в которую успел заглянуть тогда через полуоткрытую дверь. В отличие от первой, гостиной (как условно определил ее Ястреб), это был, скорее, кабинет, и в той его части, которую сейчас наблюдал Ястреб (и сам Смоляр тоже), располагался длинный стол, уставленный приборами и аппаратурой, относящейся к связи, ближней и дальней, акустической и графической. Стол начал приближаться — то есть это Смоляр, конечно, направился к нему; проходя мимо зеркала на стене (зеркала у Смоляра были, похоже, в каждом помещении), мельком повернулся к нему, чтобы оглядеть себя; так Ястреб смог убедиться в том, что действительно он видит сейчас глазами Смоляра и канал не переадресован кому-то другому. В следующее мгновение перед глазами оказалась клавиатура, но только на секунду; затем — экран. Смоляр работал профессионально, не глядя на клавиши, так что Ястребу не было видно, что именно набирает хозяин дома; можно было лишь определить, что текст шифруется сразу же: на экране, перед глазами, возникали одни лишь точки. Ястреб попытался услышать, как работает клавиатура — иногда это помогало определить хотя бы среднюю длину слова, из чего можно было уже сделать предположение о языке, на котором делалась запись. Но на сей раз не было слышно ничего. Потом глаза резко панорамировали па дверь; в ней стоял человек — один из тех двоих, что провожали Ястреба. Губы вошедшего шевелились; он что-то произносил, но Ястреб не услышал ни слова, как не донеслось до его ушей никакого другого тука. Смоляр, вероятно, ответил на реплику — вошедший кивнул, повернулся и вышел; но из сказанного Смоляром Ястреб не слышал ничего. Выходит, слух наблюдаемого оказался защищенным от подсадки лучше, чем зрение. Да и не только слух — пальцы Ястреба тоже ничего не ощущали, а ведь кончики их должны были чувствовать прикосновение к клавишам; это, кстати, порой тоже помогало расшифровать текст: у профессионала каждый палец ведает строго определенной группой знаков… И обоняние равнялось нулю: Ястреб понял это сразу же, как только Смоляр, прежде чем возобновить работу, вынул из ларчика на столе длинную, тонкую сигару, понюхал ее (она оказалась прямо перед глазами, как и державшие ее пальцы), обрезал кончик, раскурил.
