Журнал «Если», 2004 № 02 - Рид Роберт (онлайн книга без .TXT) 📗

— Пройдись по архивам поиском. Если Васю Пупкина за последнюю неделю чаще обычного поминали — вот и повод. Васю обижать не надо. За Васю — смерть! Р-р-р…

— Козлы!!! — взревел Иван. — П@####$ы!!!

— Отстойная ситуация… — перевела Ванесса.

— Гав! Не то слово! Закрывайся на профилактику — мой тебе совет.

— Если бы! — Иван почти стонал, Ванессе сейчас нелегко приходилось с трансляцией. — Начальство уже в курсе! Выгонит, как пить дать. Скажет, не можешь с какими-то детишками справиться, ну и вали откудова пришла. У нас куратор министерский — редкостный зверь… Елки-палки, как же мне «пупков» стирать-то, а? Стирать ведь тоже надо с умом. А то я сама клиентов распугаю эффективнее, чем «пупки»… Подумают, модерша озверела, косит всех направо и налево…

— Именно, лапочка! Именно! Умница! Ведь что именно стирать, тоже вопрос! Посуди сама. Приперся к тебе в чат некто KillTheCat. И ка-ак принялся всех расспрашивать, каково их мнение о совершенстве форм левой ноги Аллы Пугачевой! Ну, и?.. На каком основании ты его сотрешь? Вот, скажем, у меня обсуждали мняку. Навскидку ответь, допустима мняка в культурном обществе? А? Есть такое в правилах?

— Мои клиенты могут попросить грохнуть того, кто их достает. Три замечания от модера — и вылет.

— Угу, только достающих будет сразу тридцать!

Чихнуть не успеешь, как твои «культуристы» возьмут ноги в руки и свалят по домам… Писать жалобы. Не на кого-нибудь, а на тебя! Давай, профилактику объявляй.

Иван сунул в мойку опустевшую сковороду.

— Не могу я профилактику, — признался он. — Права у меня не те. А старший админ молодой совсем. Про фэн-клуб Васи Пупкина не слышал, засмеет… А если не отобьюсь, то все равно я крайняя. Скажут, не предупредила о возможных размерах бедствия. Тьфу! Ну, влипла!

— А не хрен Васю трогать! Разъяснение было тебе?

Иван невесело усмехнулся и полез за пивом.

— Чего лыбишься-то, красотка? — бульдог слегка нахмурился. — Гр-р-р… Пупкин — реальный персонаж. И ему давно пора на покой. Сколько можно трепать его имя? Василий Афанасьевич был нормальный мужик. Просто бедняге не повезло.

— Так говоришь, будто сам из «пупков», — упрекнул бульдога Иван.

— Может, я сочувствующий! Может, у меня прапрадедушка тоже написал учебник арифметики. Такая фигня, знаешь, с каждым может случиться. Невезуха! И смерть! Р-р-р…

— Ладно, хватит, — отмахнулся Иван. — Не с той ноги встал?

— Я страшный злой собак! Гр-р-р! В общем, советую — не связывайся. Этой группе — минимум пять лет. И никому еще не удалось ее прижать. Думаю, и не удастся, пока они серьезную госструктуру не пощекочут. Наплюй. Гав!

— Уже наплевала. Спасибо, Килл. Мне кранты! Считай, уволена.

Под кодовое слово «уволена» Ванесса изобразила милым личиком совершенно запредельную грусть.

— Р-р-р… Ну погоди, лапочка, не вешайся раньше времени. Ты не ответила, разъяснение было? О недопустимости упоминания имени Пупкина всуе, и все такое? «Пупки» обязаны, у них в инструкции прописано.

— А я знаю, было — не было?.. Посмотрю.

— Ты пойми, красотка, я не хотел тебя запугивать. Просто я «пупков» застал в период расцвета. Может, им сейчас поднадоело уже порядки в Сети наводить? Вдруг удастся спустить на тормозах ситуацию. Хм-м… У них точно раньше был сайт на «народе». Поищи, спишись, попробуй уговорить на мировую. Если «культуристы» настолько тебе дороги. Хотя шансов мало. Гав!

— Да в гробу я видела «культуристов»! Говорю же, у нас куратор психованный, давно на меня зубы точит. Только и ждет повода. Ему, видите ли, мое имя не нравится.

— А кому наши имена нравятся… Р-р-р… — иконка с бульдожьей мордой пошла медленно гаснуть.

— Погоди, Килл! — крикнул Иван. — Я спросить хотела, ты с кем работал, когда к тебе «пупки» влезли?

— Сказал же — с дураками! — ответил бульдог и исчез.

Несгибаемый мужской характер проявился у Возницына еще в младших классах. «Чудесный мальчик. Помесь рыцаря и гангстера. Поменьше бы нам таких!» — говорил про него директор школы. Сильный, ловкий, умный и коммуникабельный Возницын запросто стал бы лидером, но мешали лень и безответственность. Он совершенно не был честолюбив — у него слишком легко все получалось. Если Возницын чего-то целенаправленно добивался, то исключительно ради собственного удовольствия. К учебе это обычно не имело отношения, скорее, наоборот. С годами у Возницына развилась тяжелая форма комплекса собственной исключительности — с замашками идейного террориста. Он выискивал ошибки в учебниках, подбивал ребят на массовые прогулы, запустил в школьный сервер порнографический вирус, а когда увольняли любимого физрука, спровоцировал общешкольную сидячую забастовку. В знак несогласия с политикой администрации Возницын мог повесить за шиворот на вешалку малолетнего директорского сына — пренеприятнейшего молодого человека, надо сказать.

По большому счету, школе повезло. От нее бы камня на камне не осталось, вздумай этот парень серьезно верховодить хотя бы в своем классе. Но ему казалось интереснее класс против себя восстановить — хамством и высокомерием — и посмотреть, что будет. Он запросто отмахивался от четверых сверстников, а спину ему обычно прикрывал верный оруженосец Вася Сидоров, боец хилый, но отважный. Когда с указкой, а когда и со стулом в руках.

Учителя конфронтацию молчаливо одобряли — так их эти двое замучили, и в результате Возницыну сломали нос. В школу заглянул его папа, довольно известный адвокат. От Возницына отстали. Да он и сам немного утихомирился. В этой школе для него даже врагов достойных не нашлось. Ума у одноклассников хватило лишь на то, чтобы образовать от его фамилии прозвище «Навоз», которое Возницын носил, будто орден. «Да, я такой, — говорил он. — Попробуйте вляпаться, не отмоетесь!»

Вася Сидоров был ему, конечно, не друг сердечный, а так, вроде домашнего животного. Навоз дружить не умел. Но он ценил в людях талант, и тут Сидоров его не разочаровал. Конечно, Вася был с ног до головы больной, ни разу в жизни не стоял на горных лыжах, не умел водить машину, а от девчонок шарахался — зато у него коэффициент интеллекта по тесту Айзенка зашкаливал за 180. И еще Сидоров, хоть и дохляк, умел очертя голову бросаться в драку за свои убеждения. Навоз, который даже с третьего захода, «присидевшись» к тесту, едва вытянул 135 (между прочим, нормальный уровень студента приличного университета), Васю уважал.

Вдобавок их роднила способность нагнать страху на мирного обывателя. Потомок физиков-экспериментаторов, Сидоров любил высокое напряжение и обожал кинуть фазу куда не надо. Одно время, где бы в школе ни долбало током, сразу брали за шкирку Васю и тыкали носом. Он не портил только полезные, на его взгляд, приборы — компьютеры и электрические плиты.

Только крепкая рука Возницына помешала Васе сделать шокер из унитаза в преподавательском сортире. Навоз обычно представлял себе возможные последствия, Вася почти никогда.

Когда они натаскали реактивов из кабинета химии и попытались добыть нитроглицерин (то, что получилось на выходе, даже гореть не хотело, зато провоняло всю школу), Сидорову влетело больше, чем Возницыну. Услышав «Ты дурно на него влияешь», обращенное к Васе, Навоз фыркнул и сказал: простите, но Василий не такая сильная личность, чтобы как-то на меня влиять. Сидоров затаил обиду и назавтра плеснул суперклея Навозу на стул. Они слегка подрались, если можно назвать дракой одностороннее таскание за уши, и месяц сидели за разными партами.