Гаугразский пленник - Дубинянская Яна (читать книги полностью txt) 📗
— И выдашь Робни за своего мужа? Не смеши меня. Там с этим строго.
— Если б я не сказала Юське… Отдохнули бы втроем, как тогда. Ты, я и Роб. А она бы и не заметила, в этом возрасте дети легко…
Дальше я ничего не слышала. Бежала по коридору, и пружинистое скользильное покрытие на полу глушило звук отчаянного топота босых ног.
А слезы текли бесшумно.
— Какое оно?
Роб начал медленно подниматься с корточек, штанга на его плечах то и дело кренилась в сторону. Лицо Роба покраснело и перекосилось, как будто он только что съел что-то очень-очень невкусное. Колени задрожали, и в этот момент штанга легко подскочила вверх, подхваченная с двух сторон программными зажимами.
— Юська, уйди! — злобно выкрикнул он, выползая из-под тренажера. — Что какое?
— Море.
— Обыкновенное. Ты что, цифрофильмов не видела? В виртуалки не игралась?!
Слезы больно ущипнули глаза, но я твердо решила не обижаться, что бы Роб ни сказал. Если обижусь — то, что я задумала, не выйдет.
— Игралась. Но ты же летал туда по-настоящему! Расскажи, Роб…
— Отстань. Я тогда был маленький, ничего не помню.
— А вот и неправда! Не маленький. Тебе целых шесть лет было.
Он снова подлез под штангу, поудобнее пристраивая на плечах пластиковый гриф. Но вдруг передумал и вылез обратно. Сел прямо на пол, прислонившись спиной к основанию тренажера.
— Как это ты подсчитала?
Я присела перед ним на корточки и снова попросила:
— Расскажи!
Роб улыбнулся и покачал головой:
— Я правда не очень-то запомнил, Юс. Было здорово. Потом я все время просил родителей полететь еще, а они покупали мне всякие морские виртуалки. В результате я совсем запутался, что помню про настоящее море, а что — из тех игрушек. И обижался, маленький был… то есть не очень большой.
— Ты и сейчас хочешь полететь, да? — спросила я почти шепотом.
— Хочу… То есть… ну тебя, Юська. Ресурсы экодосуга в мире ограничены, ты же знаешь. Некоторым за всю жизнь так ни разу и не выпадает выигрыш. Если на море будут летать все кому не лень, от него скоро вообще ничего не останется. Случится экологическая катастрофа, понимаешь?
Тут я вспомнила про «миллионы трудящихся». Совсем некстати вспомнила, и нечего было отвлекаться на пустяки, но я же ужас какая любопытная. А Роб знает почти все на свете. И спросила:
— А что, на Гаугразе тоже есть море?
— На Гаугразе?!
Лицо Роба изменилось. Так резко и сильно, что я даже испугалась. Стало злым и как будто закрытым изнутри на замок.
— Кто это тебе сказал?
— Никто, — растерялась я. — В Далькиной книге было… то есть в альбоме… «морские купания надолго останутся в вашей памяти»… Вранье, да?
— Какое там море, — сквозь зубы бросил Роб. — Они же в нем свои самострелы моют.
— Кто, смертовики?
Роб не ответил. Вскочил на ноги — одним пружинистым прыжком. Отошел в сторону, упал навзничь на длинный наклонный тренажер, схватился за поручни и начал быстро-быстро отжиматься на руках. Я насчитала двенадцать раз. Потом тренажер вскинулся вертикально, освобождаясь от Роба. Наверное, медицинская программа засекла что-то не то с его сердцем или дыханием.
Он ругнулся, шагнул назад. И, конечно, споткнулся об меня.
— Ты еще здесь? Ну чего ты все время путаешься под ногами?!.
Я отступила. Не обижаться!.. Вот сейчас подожду, пока слезы затекут обратно в глаза, и скажу Робу, что я решила. Не лететь ни на какое море. Зачем оно мне нужно, если мама и папа не очень-то хотят меня брать? И потом, я же маленькая, все равно ничего не запомню. Лучше когда-нибудь еще… когда вырасту… когда сама выиграю в эту, как ее… лото-выборку…
Пусть летит Роб.
Прикрыла глаза. Сглотнула. И сказала — совсем другое:
— Слышишь, Роб… А ты правда болезненно воспринял мое… ну, когда я родилась?
— Чего?..
Он стоял и смотрел на меня сверху вниз, большущий, аж становилось боязно. И как я могла такое спросить? Роб теперь вообще никогда-никогда не станет разговаривать со мной…
И вдруг его губы дернулись. Растянулись, будто кто-то растаскивал уголки рта в разные стороны, в широкую-преширокую улыбку.
— Глупая ты, Юська… Да я такой гордый ходил. Ни у кого нет сестры, а у меня — есть. Всем рассказывал, как буду тебя защищать. Только ж на тебя не нападал никто…
Засмеялся.
И я засмеялась вместе с ним. А потом подпрыгнула, схватилась за перекладину рукохода, повисла на одной руке, подтянулась, перехватила другую перекладину и, ни разу не останавливаясь, прошла всю лестницу от начала до конца. И обратно.
— Класс! — восхитился Роб. — Слушай, Юс, это супер, что ты летишь с родителями на море. Ты не представляешь, как там здорово. Будешь посылать мне цифроснимки, хорошо? И письма.
Я серьезно кивнула:
— И ты мне тоже. Договорились?
Сначала мы долго-долго летели в непрозрачной капсуле. Высадились в каком-то блоке с морскими виртуальными картинами на стенах — Далька говорит, у нее дома тоже такие, так что ничего особенного. Потом по одному проходили медицинское обследование и санитарную обработку, а за ней — инструктаж: отдельно родители и отдельно я. Инструкционная программа — не то Лекторина, не то Наставница — целый час рассказывала, как нужно вести себя в экосистеме, и проверяла по виртуалке мои плавательные навыки. Затем нам вернули наши вещи. И пригласили в капсулу — на этот раз нормальную, с прозрачными стенками.
Папа говорил, что вот, уже можно разглядеть!.. уже хорошо видно!.. море!!! Мама смеялась и вскрикивала, как совсем маленькая девочка. А я…
Я зажмурилась. Крепко-крепко. И, как ни хотелось, не разжимала веки до тех пор, пока мы не вышли из капсулы. Под ногами было мягко, мягче, чем на скользильном покрытии. А воздух, вы представляете, он двигался (!!!) — и тут же бросил мне волосы прямо в лицо, защекотав щеки. От него вкусно-превкусно пахло. Морем.
…И я открыла глаза.
Море волновалось!
Рыбка лежала на круглом камне. Вокруг шевелились водоросли.
Я подкралась еще ближе. Ловить морских обитателей, конечно, нельзя — но это же не по-настоящему, она все равно успеет уплыть. А интересно. Опустила в воду ладонь, сложенную лодочкой — рыбка шевельнула хвостиком, но осталась на месте, — и резко опустила руку прямо на камень. Поскользнулась, забарахталась лицом в воду, взмутила со дна песок вперемешку с пузырьками воздуха, подняла маленькие волны.
Через минуту море опять стало гладким и прозрачным, словно стенка капсулы. Водоросли чуть колыхались, обнимая круглый камень. Только уже без рыбки.
— Юста! — крикнула с берега мама. — Вылезай, кому говорят!!!
Она звала меня то ли в пятый, то ли в шестой раз. Я поплескалась еще немножко и вылезла. Сразу стало холодно, хотя солнце светило ярко-ярко, поднявшись почти над самой головой.
— Завернись. — Мама набросила на меня большое полотенце. — Губы уже синие. Вот заболеешь, и нам придется тут же улетать.
— Думаешь, если нет Воспитальки, то не надо слушаться? — поддержал ее папа.
Ну уж он-то мог бы и помолчать. Сам пошел купаться намного раньше меня, а вышел из воды только что. С его волос еще скатывались капли, падая прямо на раскрытую книжку, страницы которой трепал ветер.
Мама перехватила мой взгляд:
— Эдвар, ну как можно? Это же кни-га!
— Расслабься, Андрэ… — Страница опять перелистнулась, и папа беззвучно ругнулся. — Нам же говорили в библиотеке на Базе, что это бульварное чтиво, культурной ценности не представляющее. — Он нашел наконец нужное место и заложил книжку пальцем. — Чертова бумага… Кстати, правда редкая чепуха.
— Что ж ты тогда читаешь?
Папа пожал плечами.
Я его понимала: если постоянно купаться, то синеют губы. А больше на море делать нечего. Мой персональчик и тот пришлось оставить в Базовом блоке, а родители уже были в курсе, что на экодосуг нельзя брать с собой никаких электронных устройств — чтобы не сбивать естественный баланс природных биополей. Даже цифроснимки для Роба я делала издалека, через прозрачную стенку Базы.
