Галактики как песчинки - Олдисс Брайан Уилсон (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
— Разве мы не можем подкинуть им что-нибудь? — настаивал Одноглазый, похоже, больше обращаясь к себе.
Через иллюминатор Ты вглядывался во тьму, словно мог проникнуть сквозь её покров, в ожидании невидимого послания среди проносящихся комет”
— Правда вскоре выплывет, — не спеша проговорил Ты, не оборачиваясь.
Через два дня паразонд запеленговал первый корабль, который они встретили со дня старта с Оулени.
— Это не может быть кораблём! — воскликнул начальник связи, размахивая картой.
— Но это корабль, — тянул его помощник. — Взгляните на его курс, на схему его движения! Определённо, он девает развороты. А что, кроме корабля, может маневрировать?
— Это не может быть кораблём! — повторял начальник связи.
— Почему это не может быть кораблём? — спросил Прим.
— Извините, сэр, но штука длиной в тридцать миль не может быть кораблём.
В отсеке надолго повисла тишина; каждый обдумывал неожиданный поворот событий.
Наконец, Одноглазый обратился в начальнику связи:
— Какой курс у этой… этого…?
Заговорил помощник начальника связи, кажется, единственный из всех довольный фактом пойманной на экране рыбки.
— Он лёг, с того момента, как мы его засекли, на курс тридцать тридцать два. Затем — севернее курса в направлении северо—северо—запад согласно галактическому квадранту.
Одноглазый схватился за спинку стула помощника, словно за него самого.
— Единственное, что я хочу знать, — отчётливо выговаривал слова Одноглазый, — так это то, идёт ли он к нам или от нас?
— Ни то, ни другое, — спокойно ответил помощник и снова взглянул на экран. — Похоже, он завершил разворот и идёт сейчас курсом… девяносто градусов к нам.
— Сигнал с него? — спросил Прим.
— Ничего.
— Дать залп по носовой части, — предложил Одноглазый.
— Вы сейчас — не на улицах Оулени, где стреляете всех и вся. Пусть продолжает движение!
Одноглазый со злостью повернулся и увидел Запаянного. Последний только что взошёл на мостик. Он стоял и смотрел, как вспыхивает и гаснет засечка на экране.
Затем увёл Одноглазого в сторону и, оглянувшись по сторонам и удостоверившись, что Тебя нет на мостике, прошептал:
— Мой друг, мне надо с вами посоветоваться.
Он с беспокойством и пренебрежением посмотрел Одноглазому в лицо и продолжил:
— Ко мне вернулись прежние опасения. Вы знаете, что я не из пугливых, но временами и героям приходится быть осторожными. С каждым часом мы все более углубляемся в осиное гнездо; вы это понимаете? Послушайте, мы — на расстоянии двух с половиной недель полёта от самого Инисфара! Уже давно мне не даёт заснуть вопрос, а не залезли ли мы туда, откуда не сможем выбраться?
Неохотно соглашаясь со своим врагом, Одноглазый не мог упустить шанса не выразить выстраданные опасения:
— Корабли длиной в тридцать миль!
Загадочно кивнув, Запаянный увёл Одноглазого вниз, к себе в каюту, чтобы там продолжить беседу.
В раздражении он ударил кулаком в перегородку.
— Здесь, то есть в том месте, где мы сейчас находимся, и так много богатых планет. Их можно так же ограбить, как и планеты, расположенные в сердце Региона. Но они охраняются похуже. Вы можете себе нарисовать такую картину: планеты, полные пухленьких полублондинок, у которых на каждом пальце по кольцу, и толстеньких маленьких мужчин, играющих в огромные банковские счета? — Они — открыты! Беззащитны! Беззащитны! Зачем, спрашиваю я вас, нам идти на Инисфар? Там, без сомнения, мы встретим сопротивление. Почему не остановиться здесь, — награбить, что сможем, — и вернуться на Оулени?
Одноглазый колебался, облизывая губы. Ему очень нравилось предложение, и особенно то, как бывший противник обрисовал его. Но существовало одно и главное препятствие.
— Но он же намеревался идти в сердце Инисфара?
— Да. Я думаю, что нам давно следовало избавиться от него … — просто решил все проблемы Запаянный.
Имя Твоё им не стоило упоминать. Вне Твоего присутствия их настроения по отношению к Тебе начинали совпадать.
Запаянный подошёл к секретеру, открыл дверцу и достал маленькую плотно закрытую бутылочку.
— Это должно решить все проблемы, — сказал он проникновенно. — Она содержит смертельный яд: если чуть-чуть понюхать его, даже на расстоянии ярда, у человека неделями от боли раскалывается голова. Это придаст аромата вину в его бокале сегодня вечером.
5.
Вечером, после ужина, вино разлили по бокалам. Одноглазый взял свой, но даже не пригубил его. Ему стало дурно от одной лишь мысли, что это может случиться не только с Тобой. Он ясно представлял себе, что содержимого в бутылке вполне достаточно и на его долю. Таким образом Запаянный одним ударом может избавиться от всех оппонентов.
У Тебя таких сомнений не возникало. Ты взял бокал, провозгласил тост за успех предприятия, как делал Ты это каждый вечер, и выпил вино до дна.
— Безвкусное вино, — сказал он. — В Инисфаре мы запасёмся хорошим!
Все, за исключением Одноглазого, рассмеялись Твоей шутке. Мышцы его лица одеревенели. Он не мог заставить себя даже взглянуть на Запаянного.
— Что вы думаете о тридцатимильном объекте, который мы наблюдали? — спросил Прим у Тебя, медленно потягивая вино.
— Это корабль Инисфара, — небрежно ответил Ты. — Но не беспокойтесь. Эволюция позаботится о них так же, как она это делала в отношении доисторических монстров, бродивших когда-то по Оулени и другим планетам.
Капитан развёл руками.
— Для такого умного человека, как вы, подобная, извините, непоследовательность в высказываниях удивительна. — Эволюция — это одно, а суперкорабли — совсем другое.
— Да, если вы забыли, что эволюция является научным методом природы, а звездолёты, не будучи органическими созданиями, — лишь часть человеческой эволюции. Ну а человек, в свою очередь, не что иное, как часть научного метода Природы.
— Не хотите ли вы сказать, что человек — не конечный продукт эволюции? — озадаченно спросил Прим. — Нам постоянно твердили, что Галактика слишком стара для чего-либо другого, кроме как взять и потухнуть.
— Я ничего не хочу сказать, — с улыбкой ответил Ты. — Но помните: то, что в конце концов восторжествует — слишком объёмно для понимания — вашего или моего.
Ты поднялся, остальные последовали Твоему примеру.
И только два совершенно сбитых с толку заговорщика ещё долго сидели в молчании в кают-компании.
Четыре недели как флот Оулени находился в своём странном путешествии. Сейчас корабли глубоко внедрились в сверкающее звёздами сердце Галактики. Солнца, нёсшие историю человечества на протяжении вот уже многих сотен миллионов лет, пылали со всех сторон, как погребальные костры. Ощущение кладбищенской атмосферы усиливала тихая музыка пустоты; бормотание растревоженных планет смолкло.
— Они ждут нас! — метался Одноглазый.
Теперь он жил на мостике флагманского корабля, часами глядя на безмолвную сцену Вселенной.
Несмотря на молчаливое неудовольствие капитана, мостик стал и пристанищем для Запаянного. Часами лежал он на кровати, с бластером под подушкой, ни разу так и не взглянув в иллюминатор.
Ты часто приходил на мостик, но редко разговаривал с его квартирантами.
Ты держался особняком. Может быть, все это сон? — уже не впервые спрашивал Ты себя.
И все же временами Ты проявлял заметное нетерпение; говорил резко, щёлкая иногда в раздумье пальцами, будто пытался очнуться от утомительного сна.
Неизменным оставался лишь капитан флагманского корабля — Адмирал Флота Прим. Долг и обязанности командира заставляли держать себя в руках. Казалось, что он впитал всю уверенность, которую порастеряли генералы — Одноглазый и Запаянный.
— Через шесть дней мы приземлимся на Инисфаре, — сказал он Тебе. — Возможно такое, что они не окажут нам сопротивления?
— Можно только предполагать, что у них имеются достаточно веские причины не оказать его, — ответил Ты. — В течение нескольких поколений Оулени оставался удалённым от Федерации и практически не знал об интеллектуальном состоянии Региона. Может быть, все его жители — пацифисты, желающие подтвердить свою миролюбивую веру? А, может быть, их военная иерархия, оставшись не у дел, ослабила себя, и они могут рухнуть от нашего неожиданного давления. Но все это домыслы…
