Время против времени - Абрамов Александр Иванович (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Время против времени - Абрамов Александр Иванович (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗 краткое содержание
Роман «Время против времени» рассказывает о вторичном посещении созданного где-то во Вселенной человеческого мира. Но время здесь и на Земле течет по-разному: пока на Земле проходят часы, здесь сменяются годы. На Земле не прошло и года, а в «раю без памяти» время отсчитало уже полстолетия. О том, что же изменилось в городе, как сложилась его жизнь и как участвуют в ней наши герои, и повествует последняя книга трилогии Александра и Сергея Абрамовых.
Журнал «Смена» 1978, №№ 19-21, 23-24.
Время против времени читать онлайн бесплатно
Александр Иванович Абрамов, Сергей Александрович Абрамов
Время против времени
Глава 1
СИЛЬВЕРВИЛЛЬ
За несколько дней до нашего автомобильного путешествия вместе с приехавшим в гости Дональдом Мартином я получил из Ленинграда письмо от Зернова, в котором он горько сожалел, что не может оставить работу в научно-исследовательском институте, куда он только недавно перебрался из Москвы, и принять участие в нашей совместной поездке к Черному морю.
Выехали с Доном из Москвы, и уже через сутки спираль Симферопольского шоссе среди бледно-зеленых виноградников вынесла нас к морю. Сверху оно темно-синее, как в цветном телевизоре, — берлинская лазурь, размытая до горизонта чуть влажной кистью. Церковь, только что висевшая над нами, прилепившись к скале, вдруг оказывается наверху, отороченная кустарником, растущим прямо из пропасти. Под колесами привычный асфальт-такой же, как на Минском шоссе.
— Остановимся? — предлагаю я сидящему рядом Мартину, заметив крохотный уголок лужайки между парой приютивших ее разлапистых крымских сосен.
Мартин, все еще критически относящийся ко мне, как к водителю, охотно соглашается, и, оставив «Жигули», мы располагаемся тут же, на запыленной траве, у откоса дороги. Боржоми, лимонный сок и термос со льдом дополняются упакованными в целлофан бутербродами.
— Красота! — говорит Мартин, оглядываясь.
Я бросаю взгляд вниз, да так и застываю с открытым ртом. У Мартина выпучены глаза, словно он увидел чудо. Чудо и есть. Мы видим не зеленые террасы виноградников, не асфальтовый серпантин дороги, не далекую синеву моря. Плоский песчаный берег. Вздутые дюны, поросшие невысоким корявым кустарником.
— Альгарробо, — говорит Мартин. — Так его называют в Перу.
— Мы не в Перу.
— А это Крым, по-твоему?
Я оглядываюсь долго, долго. Нет, не Крым. Крымские пляжи — галька. А здесь песок. Крупнозернистый и красный. Евпатория? Не похоже. Справа горы, только низкие и волнистые, вроде севастопольских нагорий. Однако и Севастополем здесь не пахнет. Город виден слева у берега, издали напоминающий мазню абстракционистов. Черно-белые мазки невысоких строений. Рыжие плеши. Позади холмы, не то спиленные, не то изрезанные. Ни одного высотного здания, ни одной башенки.
— Я одного боюсь, Юри, — говорит Мартин. — Очень, очень боюсь.
Я догадываюсь, но все же спрашиваю:
— Чего?
— Мы опять там, Юри.
— Где?
— Зря спрашиваешь.
— Не тот город, — говорю я. — И море неизвестно откуда.
— Город, может быть, и другой. Ведь Река куда-то впадала? В море, наверно. Вот у моря и построили, — Мартин по-прежнему задумчив и хладнокровен. — И машины твоей, кстати, нет.
Машины действительно нет. Ни близко, ни далеко. Мы сидим, поджав ноги, на голой песчаной пустоши. Даже следов завтрака не осталось.
— Пешком придется тащиться до города, — вздыхаю я.
— Миль десять, — уточняет Мартин.
В его классическом спокойствии звучат тревожные нотки. В самом деле, зачем хозяевам этого мира понадобился новый эксперимент? Только потому, что мы оказались вместе с Мартином?..
Мы нехотя поднимаемся, стряхивая песок с джинсов.
— В таком виде и пойдем? Заберет первый же «галунщик».
— «Галунщиков», может быть, уже нет, а шмотки у нас вневременные и вненациональные. Штаны да рубаха — в любом веке сойдет.
Жара немилосердная. Сквозь облачное серое небо палит невидимое, но безжалостное солнце. Духота сильнее, чем в Крыму, и она влажная, как в паровой бане.
Первый же человек, которого мы встречаем на протоптанной по песчаному побережью дорожке, одет не лучше нас: в грязной рыжей рубахе и неопределенного цвета пыльных штанах, заправленных в грубые, зашнурованные до икр ботинки. Наши джинсы не привлекают его внимания. Он, лениво покуривая вполне земную сигарку, скрученную из табачного листа, сидит под желтым большим зонтом-столиком с нехитрой снедью, прикрытой грязной прозрачной сеткой. Под ней — пирожки с неведомой начинкой, что-то похожее на овечий сыр и колбаса подозрительного оттенка, над которой кружатся тоже вполне земные мухи.
— Почем пирожки? — спрашивает по-английски Мартин.
— С ума сошел, — говорю я, — неужели будешь есть эту дрянь?
— Почему дрянь? — обижается продавец. — Пирожки свежие, со свиной тушенкой.
Разговор в «раю без памяти» ведется на английском языке, который я знаю лучше, чем Мартин русский.
— Я спрашиваю, почем? — повторяет Мартин.
— Пять сантимов, как и везде, — отвечает продавец.
Я с ужасом соображаю, что никаких сантимов у нас нет и достать их нам неоткуда, но Мартин небрежным жестом, как ни в чем не бывало бросает на стол советский полтинник.
— Двадцать пять франков! — уважительно восклицает продавец и, не разглядывая монету, прячет ее в ящик стола. — Берите пирожки, джентльмены, а я сосчитаю вам сдачу.
Он достает кулек с серебром и медяками, отсчитывает горсть монет, похожих на пятиалтынные, гривенники и пятаки, и кланяется чуть ли не в пояс.
Я с опаской поглядываю на него.
— Пошли скорее, пока он не разглядел твоих «франков».
— Мне почему-то кажется, что он удовлетворился объемом и весом монеты.
— Откуда у тебя оказался полтинник?
— Случайно. У меня их еще два. В бумажник не сунешь — вот и носил в кармане. Почти семьдесят пять франков — считай, что мы богачи.
— А вдруг влипнем?
— Кое-какая мелочь у нас уже есть. Судя по сдаче, у них сто сантимов во франке.
— Что-то непохоже на прежнее время. И счет другой, и монеты другие.
Нас обогнали два велосипедиста в коротких штанах и чулках до колен и несколько верховых в широкополых фетровых шляпах, какие я видел у ковбоев в американских вестернах. На грубые, как у продавца, башмаки были надеты шпоры с острыми колесиками.
Облака уже рассеялись, и солнце палит все жарче. Мы входим в город. Он чем-то похож на придорожные американские города. Кругом одноэтажные — то каменные, то обшитые досками — здания. Вместо вывесок — резные или грубо намалеванные изображения булок и бубликов, шляп и ботинок, бутылок с винными этикетками, досок с английскими и французскими именами. Никаких тротуаров и мостовых на окраинах, вымощенные камнем тихие переулочки у домов побогаче, церкви с распятием на паперти и салуны с крытым широким крыльцом. По улице навстречу мчатся желтые пылевые вихри, из них вырастают верховые в широкополых шляпах, какие мы уже видели и запряженные парой или четверкой лошадей экипажи, напоминающие древние ландо и фиакры, велосипедисты и рикши.
Пешеходов почти не видно, да и трудно здесь пешеходу уберечь себя от копыт и колес в бушующем по улице пылевом шторме. На крылечках сидят старики, провожающие нас любопытным и пристальным взглядом. Иногда оглядываются и пассажиры открытых фиакров — мужчины в цветных цилиндрах и дамы в шляпках-капорах с розовыми лентами.
— Ты знаешь, почему они так смотрят? — усмехается Мартин.
— Как смотрят?
— Как тот продавец, когда мы подошли.
— Почему?
— Потому что здесь не ходят без шляп. Должно быть, так у них принято.
— Что же делать?
— Купить. Вон шляпа из соломы над дверью лавки.
Мы входим. Старик продавец с клочками седины в бороде встречает нас у прилавка. На стене за прилавком на крючках напялены шляпы всех фасонов: от «стетсоновки» до цилиндра. Цилиндры серые, черные и лиловые.
— Пару шляп, — говорит Мартин.
Продавец критически оглядывает наши пропыленные штаны и рубахи.
— Ношеных или новых? — зевает он.
Пожалуй, при наших капиталах лучше приобрести ношеные.
— Полтора франка за пару, — лениво говорит продавец. — А вы, должно быть, нездешние, новички в Сильвервилле?