Вампиры пустыни (Том II) - Блох Роберт (книги полностью бесплатно .txt) 📗
Тем не менее, я описал в книге миксин и миног, а также некоторые виды рыбьих пиявок и китовых вшей, сравнивая их с пресноводными пиявками, различными ленточными червями, грибками и так далее. Соблазнительно было бы решить, что разница между морскими и наземными существами чересчур велика, и так оно и есть, в известном смысле — но если вспомнить, что вся известная нам жизнь зародилась в море…
Когда я думаю сейчас, мистер Белтон, о вампирах легенд, оккультных верований и фантастической литературы — об этих чудовищах, что вызывают у жертв жуткие изменения, доводят их до истощения, пока жертва не умирает и не восстает из гроба вампиром — я поневоле спрашиваю себя, что за безумная судьба гнала меня вперед. Но мог ли я знать, мог ли кто-нибудь предвидеть?..
Но постойте — я забегаю вперед, а это не годится. Миг моего откровения должен наступить в надлежащее время, и вы должны быть подготовлены, хоть и утверждаете, что вас не так легко испугать.
В 1956 году я занимался глубоководными исследованиями у Соломоновых островов на яхте с экипажем из семи человек. На ночь мы подошли к прекрасному маленькому необитаемому островку близ Сан-Кристобаля. На следующее утро, в то время, как мои люди снимались с лагеря и готовили яхту к отплытию, я бродил по берегу в поисках раковин. Отлив оставил водоем, где трепыхалась большая акула; вода едва покрывала жабры, а жесткая спина и дорсальный плавник находились над поверхностью. Мне, конечно, стало жаль это создание, особенно после того, как я увидел на ее брюхе одного из тех кровососов, что продолжали меня интересовать. Мало того, миксина была замечательная! Длина ее составляла не менее четырех футов, и она определенно принадлежала к виду, с каким я никогда раньше не сталкивался. Моя книга «Обитатели бездны» была к тому времени почти закончена, и если бы не упомянутая глава, она давно была бы в типографии.
Я не мог позволить себе тратить время на акулу и стаскивать ее в воду, и все-таки мне было жаль большую рыбу. Я приказал одному из матросов прекратить ее страдания выстрелом из ружья. Кто знает, как долго паразит питался ее соками, постепенно истощая акулу, пока она не стала лишь игрушкой приливов и отливов?
Что касается миксины, то ей предстояло отправиться на борт! На яхте хватало резервуаров и для рыбы покрупнее, к тому же мне, разумеется, хотелось изучить миксину и включить в книгу упоминание о новом виде.
Матросы без особого труда подцепили странную рыбу сетью и доставили на борт, но почему-то им никак не удавалось извлечь рыбу из сети и поместить в резервуар. Видите ли, мистер Белтон, эти резервуары были утоплены в палубу и их верхушки находились на уровне настила. Я поспешил на помощь, опасаясь, что рыба погибнет; казалось, мы уже распутали сеть, как вдруг рыба начала трепыхаться! Одним гибким прыжком она выскочила из сети — и увлекла меня за собой в резервуар!
Мои люди, понятно, сперва рассмеялись. Я последовал бы их примеру — однако ужасная рыба мгновенно прицепилась к моему телу; ее рот-присоска впился мне в грудь, жуткие глаза смотрели прямо в мои!
Наступила короткая, многозначительная пауза. Блестящее лицо армянина жутко подергивалось. Затем он взял себя в руки и продолжал:
— Меня вытащили из резервуара, и я три недели пролежал в лихорадке. Шок? Яд? Тогда я не знал. Теперь знаю, но уже слишком поздно. Возможно, даже тогда было уже поздно.
Моя жена исполняла на яхте обязанности поварихи. Она ухаживала за мной, когда я метался и стонал в горячке на своей койке. Тем временем мои люди подкармливали рыбу — ранее неизвестный вид Myxinoidea — мелкими акулами и другими рыбешками. Как вы понимаете, они никогда не позволяли паразиту полностью высосать какую-либо из жертв, однако сохраняли рыбу живой и здоровой для меня, каким бы отвратительным ни казался им ее способ питания.
Помню, пока я выздоравливал, меня не покидали повторяющиеся видения гигантских подводных городов, циклопических строений из базальта, населенных странными гибридными существами, частично людьми, частично рыбами и частично амфибиями; то были Глубоководные, потомки Дагона, которые поклонялись спящему Ктулху. В этих видениях ко мне взывали потусторонние голоса, нашептывая мне откровения о моих предках — откровения, заставлявшие меня кричать в бреду!
Оправившись, я часто спускался под палубу, изучая миксину сквозь стеклянные стенки резервуара. Вам когда-либо приходилось видеть вблизи миксину или миногу, мистер Белтон? Нет? Тогда считайте, что вам повезло. Это уродливые, примитивные создания, похожие на угрей, чья внешность соответствует их привычкам. И их рты, Белтон — эти жуткие, зубастые присоски!
Два месяца спустя, когда путешествие подходило к концу, начался истинный ужас. К тому времени раны на моей груди, круглые кровоточащие отметины в том месте, где в меня вцепилась миксина, полностью зажили; но воспоминание о той первой встрече оставалось свежо в моей памяти, и…
На вашем лице, я вижу, написан вопрос, мистер Белтон. Да, вы правильно расслышали — я сказал «первой встрече». О да! Последовали и другие встречи, много встреч!
На этом месте своей поразительной истории Хаггопян замолчал, вытер платком стекающие из-под солнечных очков струйки и снова отхлебнул мутной жидкости из стакана. Мне представилась возможность оглядеться; возможно, я подсознательно все еще искал путь к бегству, если возникнет такая необходимость.
Армянин сидел спиной к огромному бунгало, и, нервно взглянув в ту сторону, я заметил, как за одним из маленьких, похожих на иллюминаторы окон быстро промелькнуло и исчезло чье-то лицо. Позже, когда мой собеседник возобновил свой рассказ, я сумел разглядеть, что это была старая служанка. Она не сводила глаз с Хаггопяна, глядя на него с каким-то голодным восхищением. Она пряталась, как только замечала, что я поглядываю на нее.
— Нет, — заговорил наконец Хаггопян, — миксина со мной еще не закончила — далеко не закончила. Шли недели, и мой интерес к этому существу превратился в одержимость; каждую свободную минуту я проводил, уставясь в резервуар или разглядывая любопытные отметины и шрамы, которые рыба оставляла на телах своих подневольных жертв. Так я обнаружил, что жертв миксины никак нельзя было назвать подневольными! Странный факт, и все же…
Да, я обнаружил, что рыбы, которыми питалась миксина, став однажды «хозяином» паразита, все время стремились восстановить подобную связь и даже шли ради этого на смерть! Открыв это странное обстоятельство, я начал, естественно, экспериментировать и позднее со всей определенностью установил, что после первого акта насилия жертвы испытывали при последующих нападениях своего рода наркотическое удовольствие!
По-видимому, мистер Белтон, я обнаружил в море совершенный эквивалент вампиров наземных легенд. Но значение этого, величайший ужас моего открытия оставались мне непонятны, пока… пока…
Возвращаясь на Хаггопиану, мы стали на якорь в Лимасоле, на Кипре. Оставался последний отрезок пути. Я разрешил команде — за исключением одного человека, Костаса, который не захотел покидать яхту, — остаться на ночь на берегу. Мои люди долго и тяжело работали и нуждались в отдыхе. Жена отправилась с ними, собираясь навестить друзей в Лимасоле. Я остался на борту — друзья жены были мне скучны, а кроме того, я уже несколько дней ощущал усталость, напоминавшую летаргию.
Я рано лег спать. Из каюты я видел огни города и слышал тихий плеск воды у свай причала. Костас дремал на корме, забросив леску в воду. В полусне я окликнул его. Он сонно откликнулся и сказал, что вода неподвижна, как лед и что он уже вытащил двух отличных кефалей.
Я пришел в себя три недели спустя, на Хаггопиане. Миксина снова добралась до меня! Мне рассказали, что Костас услышал всплеск и нашел меня в резервуаре миксины. Он сумел вытащить меня из воды, прежде чем я захлебнулся, но ему пришлось сражаться как дьяволу, чтобы оторвать от меня чудовище — вернее, оторвать меня от чудовища!
