Гордон Диксон. Филип Дик. Роджер Желязны. Волк. Зарубежная Фантастика - Диксон Гордон Руперт

— Понятно, — кивнул Герб. — Что ж, не возражаю. Давайте сюда мистера Сараписа, мы его мигом оживим.

— Холодно тут у вас, — заметил Бэфут. — Холодней, чем в зале.

— Да, мистер Бэфут, вы правы, — согласился Герб.

Грузчики выкатили гроб на платформу. Мельком взглянув на мертвеца — крупного, серолицего — Герб подумал: «Типичный старый пират. Все-таки хорошо, что он умер. Всем стало легче, хоть он и слыл благодетелем. Да и кому в наше время нужна милостыня, тем более от него…»

Разумеется, он не стал делиться этими мыслями с Бэфутом, а молча повернулся и пошел в подготовленную для Сараписа комнату.

— Через пятнадцать минут он заговорит, — пообещал Герб проявлявшему нетерпение Бэфуту, — Не беспокойтесь, на этой стадии у нас не бывало сбоев. В начале послежизни остаточный электрический заряд, как правило, очень устойчив.

— Давайте об этом позже, — проворчал Бэфут. — Если возникнут технические проблемы.

— Почему он так спешит с возвращением? — спросил Герб.

Бэфут промолчал, поморщившись.

— Извините. — Герб снова склонился над гробом и стал возиться с проводами, надежно прикрепленными к катодным клеммам. — При сверхнизких температурах электрический ток идет практически беспрепятственно, — привычно объяснял он. — При минус ста пятидесяти сопротивление почти нулевое. Поэтому сейчас мы услышим четкий и громкий сигнал, — заключил он, ставя на место колпачок анода и демонстративно включая усилитель.

Слабый гул. И ничего больше.

— Ну? — буркнул Бэфут.

— Сейчас проверю, — растерянно промямлил Герб.

— Вот что, — тихо произнес Бэфут, — если, не дай Бог… — продолжать не было необходимости — Герб знал, чем ему грозит неудача с оживлением Сараписа.

— Он хочет участвовать в национальном съезде демократо-республиканцев? — спросил Герб.

Съезд должен был начаться в Кливленде через месяц. В прошлом Сарапис весьма активно участвовал в закулисной деятельности политических группировок, как демократо-республиканской, так и либеральной. Поговаривали, что в последней кампании демократо-республиканцев Альфонс Гэм был его ставленником. Красивый, элегантный Гэм имел все шансы на победу, но удача оказалась не на его стороне.

— Ну? — поторопил Бэфут. — Что, еще не слыхать?

— М-м… похоже… — начал Герб.

— Понятно. — У Бэфута было мрачное лицо. — Если через десять минут он не заговорит, я свяжусь с мистером Сен-Сиром, и мы заберем его отсюда, а вас привлечем к суду за преступную небрежность.

— Я сделаю, что могу. — Герб вспотел, пока возился с гробом. — Мистер Бэфут, учтите, трупы замораживаем не мы. Может быть, тут не наша вина…

Сквозь ровный гул прорвалось потрескивание статики.

— Это что-нибудь значит? — спросил Бэфут.

— Нет, — поспешно ответил Герб. На самом деле это было дурным признаком.

— Продолжайте, — бросил Бэфут. Он напрасно взял такой тон — Герберт Шенхайт фон Фогельзанг и так мобилизовал все свои силы, знания и многолетний профессиональный опыт. Но безуспешно — Луис Сарапис безмолвствовал.

«Ничего у меня не выйдет, — со страхом осознал Герб. — И непонятно почему. Что стряслось? Такой важный клиент — и такой прокол!»

Он возился с проводами, не решаясь поднять глаза на Бэфута.

Оуэн Ангресс, главный инженер радиотелескопа, установленного в кратере Кеннеди на темной стороне Луны, обнаружил, что вверенная ему аппаратура зарегистрировала загадочный сигнал, посланный со стороны Проксимы, а точнее — из точки, находящейся в одной световой неделе от Солнечной системы. Прежде этот район не представлял интереса для Комиссии ООН по космическим коммуникациям, но то явление, с которым столкнулся Оуэн Ангресс, было из ряда вон выходящим.

Он услышал человеческий голос, усиленный огромной антенной телескопа.

— …наверное, стоит попробовать, — заявил голос. — Если я их знаю, а я думаю, что знаю. Взять хотя бы Джонни. Он опустится, если я не буду за ним приглядывать, зато он не такой пройдоха, как Сен-Сир. Предположим, я смогу… — Голос вдруг смолк.

«Что это?» — подумал ошарашенный Ангресс. И добавил шепотом:

— В одной пятьдесят второй светового года?

Он нарисовал на карте кружок. Ничего. Всего-навсего пылевые облака. Откуда же сигнал? Может быть, ретранслирован радиопередатчиком, находящимся где-нибудь поблизости? Или это просто эхо? Или компьютер неверно установил координаты? Да, скорее всего, это ошибка компьютера, нельзя же допустить, что некий индивидуум сидит у передатчика за пределами Солнечной системы и рассуждает вслух. Абсурд!

«Сообщу-ка я об этом Уайткофу из Российской Академии Наук, — решил Ангресс. Уайткоф временно был назначен его руководителем; на следующий месяц его сменит Джемисон из МТИ. [1] — А может, это корабль дальнего плавания?»

В этот миг голос просочился сквозь пространство:

— …а Гэм — олух, продул выборы. Знает теперь, как нужно было поступить, — да уж поздно. Эге! — Мысли побежали быстрей, слова зазвучали отчетливее. — Я возвращаюсь? Прекрасно, самое время. Джонни, это ты?

Ангресс схватил телефонную трубку и набрал код Советского Союза.

— Говори, Джонни, — жалобно требовал голос. — Не молчи, сынок! У меня столько всего в голове накопилось — не терпится рассказать. Надеюсь, съезд еще не начался? Тут абсолютно не чувствуешь времени, не видишь ничего и не слышишь. Погоди, вот попадешь сюда, тогда узнаешь… — Голос снова затих.

— Феномен, как сказал бы Уайткоф, — заключил Ангресс.

Глава II

Вечером в телевизионных новостях рассказывали об открытии, сделанном с помощью лунного радиотелескопа. Но Клод Сен-Сир не слушал диктора — он принимал гостей.

— Да, — говорил он Гертруде Харви, — как это ни смешно, но я собственной рукой написал завещание, внеся в него и тот пункт, по которому с момента смерти Луиса, несмотря на все мои заслуги, автоматически считаюсь уволенным. Я скажу вам, почему Луис так поступил: из-за своих параноидальных подозрений. Втемяшил себе в голову, что этот пункт застрахует его от… — Он помолчал, отмеривая и переливая в бокал с джином порцию сухого вина. — От преждевременной гибели.

Клод ухмыльнулся. Гертруда, в несколько картинной позе сидевшая на диване рядом с мужем, улыбнулась в ответ.

— Немногим это ему помогло, — задумчиво произнес Фил Харви.

— Черт! — выругался Сен-Сир. — Я не виноват в его смерти. Это эмболия — комок жира, как пробка в бутылочном горлышке. — Он засмеялся: понравилось сравнение. — У природы свои средства…

— Погоди! — перебила Гертруда. — Тут что-то интересное говорят. Она подошла к телевизору и опустилась на корточки.

— А! Наверное, это Кент Маргрэйв, олух царя небесного, — с усмешкой предположил Сен-Сир. — Очередная выдающаяся речь.

Маргрэйв уже четыре года был Президентом. Ему, либералу, удалось победить Альфонса Гэма — протеже самого Сараписа. Все-таки, несмотря на множество недостатков, Маргрэйв был настоящим политиком. Он сумел убедить большинство избирателей, что марионетка Сараписа — не лучшая кандидатура на пост Президента.

— Нет. — Гертруда одернула юбку на коленях. — Кажется, это космическое агентство. Говорят о чем-то научном.

— О научном! — Сен-Сир расхохотался. — Что ж, давайте послушаем. Обожаю науку. Сделай погромче.

«Не иначе, нашли новую планету в системе Ориона, — подумал он. — Еще одну. Чтобы у нас была цель для коллективного существования».

— Сегодня вечером ученых Соединенных Штатов и Советского Союза поверг в недоумение голос, доносящийся из открытого пространства, — сообщил диктор.

— Ой, не могу! — захихикал Сен-Сир. — Голос из открытого пространства! — Держась за живот, он попятился от телевизора. — Только этого нам и не хватало, — сказал он Филу, давясь смехом, — голоса, который окажется… чьим, как ты думаешь?

— Чьим? — спросил Фил.

— Господним, разумеется! Радиотелескоп в кратере Кеннеди поймал Глас Божий. И теперь мы получим новые десять заповедей или, на худой конец, несколько скрижалей. — Сняв очки, он вытер глаза льняным ирландским платком.