Черная Леди - Резник Майкл (Майк) Даймонд (прочитать книгу txt) 📗

— Моя Мать Узора, — поправил я.

Он пожал плечами.

— Пусть так. Может быть, пройдемся, пока снова снег не пошел?

Снаружи просто великолепно!

— Я хуже приспособлен к экстремальным температурам, чем вы.

— Оденьтесь потеплее.

— Тропы извилистые и узкие, я упаду.

— Ладно, — сказал он и взглянул на меня. — У меня есть другое предложение.

— Какое?

— Сидите здесь и жалуйтесь на судьбу.

— Вы просто не понимаете весь ужас того, что случилось, — сказал я.

— Ваша мама на вас разгневалась, — ответил он. — Ну и что?

Переживет. Тай Чонг уладила дело с полицией, никто больше не считает вас вором или похитителем, вы продолжаете работать на Клейборн и сидите в шале на самом первоклассном курорте самой первоклассной планеты в скоплении Квинелл.

— Мне надо работать.

— На коллекционера-миллионщика, который вас видеть не может? — усмехнулся Хит.

— Тут ничего не изменить.

— Еще как изменить, — сказал Хит.

— То есть?

— Пошлите его к черту. Будьте мужчиной!

— Я не человек, — возразил я.

— От этого вы не хуже, чем Аберкромби, — сказал Хит. — Вы не должны плясать перед ним.

— Он мой наниматель.

— При этом он самый некомпетентный коллекционер, о котором я когда-нибудь слышал, — возмутился Хит. — За четверть столетия он нашел тридцать портретов Черной Леди, а вы нашли три уже в первый месяц работы.

— Я знал о двух из них, — ответил я. — Потому он меня и нанял.

— Но третью вы нашли сами, — продолжал Хит. — И что более существенно, вы нашли оригинал.

— Вообще-то оригинал нашли вы, — заметил я.

— Вы, я, какая разница? — сказал он. — Главное, что ее нашел не Аберкромби. Он ее и не искал. Он даже не думал о том, чтобы ее разыскать. Он сидит у себя дома с баснословной коллекцией, которой даже не способен по-настоящему насладиться, и заставляет других работать на себя.

Хит сделал паузу.

— Убейте, не понимаю. Вы сидите у пылающего камина, на вершине самой красивой горы в Галактике — и рветесь назад, к нему на службу.

Зачем?

— Друг Валентин, — сказал я, переходя на диалект дружбы и симпатии, потому что в самом деле чувствовал к нему симпатию. — Почему бы вам просто не сказать, чего вы хотите?

— Кажется, я вас не понял, друг Леонардо, — ответил он, хотя веселые искорки, мелькнувшие в его глазах, говорили об обратном.

— Вы надеетесь убедить меня, что Малькольм Аберкромби — пример, достойный порицания, и что мои услуги приносят ему намного больше, чем оплачиваются, после чего я опишу вам самые ценные предметы его коллекции и расскажу, как лучше их украсть.

Хит усмехнулся.

— Значит, вы признаете, что в его коллекции есть ценные предметы?

— Я этого никогда не отрицал.

— Мне кажется, вы говорили, что среди авторов портретов Черной Леди почти нет художников.

— Это правда, — согласился я. — Но у него в коллекции около четырехсот картин и голограмм, большая часть из них — вовсе не ее портреты.

— Морита у него есть?

— Я не стану рассказывать вам об его коллекции, друг Валентин.

— Поможете вы мне или нет, друг Леонардо, я все равно что-нибудь оттуда украду, — пообещал он. — Но вы могли бы значительно облегчить мне жизнь, предоставив нужную информацию.

— Это было бы неэтично.

— Действительно, — признался он, — Зато это было бы выгодно. Я даже возьму вас в долю.

— Не хочу ни половины прибыли, ни половины вины, — ответил я.

— Нет проблем, — не задумываясь, отозвался Хит. — Если вам больше нравится пятая часть вины, я возьму вас на двадцать процентов.

— Нет.

— Вы абсолютно уверены?

— Абсолютно.

— Категорически? — настаивал он.

— Да!

— Хорошо, потом обсудим еще раз.

— Мой ответ будет тот же, — ответил я.

— Вы не можете быть настолько ему преданы.

— Он мой работодатель.

— Клейборн — ваш работодатель.

— А Клейборн требует, чтобы я работал на Малькольма Аберкромби, — ответил я. — Я обязан соблюдать контракт до последней буквы.

— Чтобы убить себя, когда закончите? — резко произнес он.

— Откуда вы знаете? — вздрогнул я.

— Мне сказала Тай Чонг.

— Она не имела права.

— Мы старые друзья, — объяснил он. — У нас нет секретов друг от друга.

— Она виновна в злоупотреблении доверием, — сказал я.

— Потому что она не хочет, чтобы вы убили себя, — наступила неловкая пауза. — И я не хочу, особенно если вы собираетесь поступить так из-за того, что произошло на Шарлемане и Ахероне.

— Я говорил с ней до поездки на Шарлемань, — добавил я искренне. — С тех пор не произошло почти ничего, что могло бы поколебать мою решимость.

Хит расхохотался.

— Вы мастер все преуменьшать, друг Леонардо.

— Вам не обязательно называть меня другом, — попросил я.

— Почему? — спросил он. — Мы ведь друзья, не так ли?

— Лишь до тех пор, пока вы не обокрали коллекцию Аберкромби.

Он пожал плечами.

— Ничто не вечно.

— Вы не правы, друг Валентин.

— Да ну? Что же, по-вашему, вечно?

— Черная Леди.

Он раздраженно фыркнул.

— Вечная, как же! Она не дотянула даже до Дальнего Лондона.

— Она жива, — сказал я.

— У меня ужасное предчувствие, что вы правы, — признался он и замолчал. Потом сказал:

— Интересно, к какой расе она принадлежит на самом деле?

— К вашей, — сказал я.

Он энергично затряс головой.

— В который раз повторяю вам, Леонардо: она не может быть человеком. Она принадлежит к расе, которая умеет телепортировать. Это единственный способ исчезнуть с корабля.

— А я в который раз хочу вам заметить, что единственная раса настоящих телепатов — дорбаны, они дышат хлором и так велики, что не поместятся в вашем корабле.

— Значит, должна быть еще раса телепортеров, о которой мы просто не знаем.

— Будь по-вашему, друг Валентин.

— Вы ни на йоту этому не верите? — спросил он.

— Нет, — сказал я. — А вы?

Он глубоко вздохнул.

— Честно говоря, тоже, — и задумался. — Кем бы она ни была, я хотел бы знать, что в ней такое. Что заставляет людей вдруг рисовать ее портреты, не имея ни малейшего представления о живописи?

— Даже на мой нечеловеческий взгляд, она очень красива, — сказал я.

— И все же в ней есть нечто неуловимое. Может быть, они стремятся запечатлеть ее образ, потому что знают, что скоро ее не станет.

— Большинство из них, кажется, погибли очень страшной смертью. Я вот думаю, может быть, они рисовали ее потому, что знали — их самих скоро не станет?

— Не думаю, — ответил я. — Многие из них умерли естественной смертью. И мне кажется, если они предчувствовали свой конец, вряд ли это обязывало их писать ее портреты.

Хит вздохнул.

— Думаю, что нет. Во всяком случае, я ее видел, и у меня пока не возникло никакого желания заняться живописью или скульптурой.

Он сделал паузу и вдруг подозрительно посмотрел на меня.

— А у вас?

— Я сделал набросок тушью, — признался я.

— Когда?

— Вчера вечером, когда вы пошли спать.

— Где он?

— Из меня не очень хороший художник, и получилось не очень похоже.

Я его порвал, — и я грустно вздохнул. — Когда-то я вот так же не смог передать красоту «Моны Лизы».

— «Мона Лиза», — повторил он. — Поэтому у вас такое имя?

— Да.

— Просто из любопытства, Леонардо: почему вам хочется рисовать Черную Леди?

— Она самая интересный человек, кого я знаю. И самая красивая.

— Если она человек, — заметил он.

— Если она человек, — согласился я.

— А кто была самой интересной и красивой женщиной из людей, прока вы с ней не встретились?

— Тай Чонг, — ответил я, не задумываясь.

— Вас когда-нибудь тянуло написать портрет Тай Чонг? — спросил он.

— Нет.

— Тогда я вернусь к первоначальному вопросу: что заставляет людей садиться и рисовать Черную Леди?

— Не знаю, — ответил я. — Может быть, я хотел сохранить в памяти ее лицо.