Огненный цикл - Клемент Хол (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— По-видимому, ни одна из окаменелостей, которые вы нашли в породах, не была прямым предком моей расы. Вполне возможно, что мы пришли сюда из какого-нибудь другого мира, как считал в свое время Нильс, но ни книги, которые я читал, ни Учителя не упоминали о чем-либо подобном.
— Значит, эта версия отпадает, — разочарованно проговорил один из биологов.
— Не обязательно; очень может быть, что это случилось слишком давно, когда мы еще не вели записей или же они затерялись. Но, боюсь, доказать это будет нелегко.
— Вероятно, ты прав. По-моему, сейчас самое время искать наиболее поздние формации.
Геологи внимательно прислушивались к этой беседе; она происходила во время очередного перерыва на обед. Один из них возразил:
— Это не так-то легко — просто взглянуть на какой-нибудь ярус и определить: ему-де меньше миллиона лет. Разумеется, мы делаем все, что в наших силах, но вам отлично известно, что к датированию приступают в последнюю очередь — после того, как проведены раскопки, найдены окаменелости, после того, как их сравнили с находками в других ярусах.
— А что можно сказать относительно неокаменевшего материала на склонах осыпей или в пещерах?
— Это уже выходит за пределы нашей компетенции, но мы, конечно, заглянем в каждую пещеру, которая нам попадется. Правда, я не припоминаю, чтобы нам попалась здесь местность с хорошо развитой системой пещерных образований, но при подходящих климатических условиях они свободно могли возникнуть в некоторых из этих известняковых пластов.
— Говорят, на одном из материков есть пещеры, на стенах которых можно видеть странные рисунки, — произнес Дар Лан Ан. Все разом повернулись к нему.
— Ты можешь показать нам, где именно?
— Возможно. Лучше всего, если мы отправимся в какой-нибудь город на этом материке и возьмем проводником одного из местных жителей.
После совещания с командиром Берком на далеком «Альфарде» этот план был одобрен. Чтобы не лишать геологов средства передвижения, для маленькой экспедиции прислали еще один летательный аппарат, и с ним прибыло несколько специалистов.
Материк, о котором шла речь, лежал от места работ далеко к юго-западу, но все еще оставался под лучами красного Тиира. Дар Лан Ан без труда нашел город, и после объяснений, которые потребовались в связи с необычным обликом человеческих существ, ему удалось заручиться согласием проводника. Впрочем, за экспедицией увязались многие горожане, желавшие поглядеть, что будут делать пришельцы. В городе делать было нечего, все книги давно уже были переправлены в Ледяную Крепость, и народ просто ожидал смерти.
Пещеры оказались совершенно такими, как их описал Дар; ни у кого из людей не возникло сомнений, что здесь некогда обитали существа, обладающие зачатками цивилизации. Внимание большинства членов экспедиции было привлечено рисунками на стенах, о которых упоминал Дар, но те, кто знал свое дело, принялись тщательно исследовать полы.
Полы были образованы окаменевшим грунтом: этот грунт осторожно снимали слой за слоем и просеивали, выбирая из него все, что там сохранилось. Аборигены многословно обсуждали каждую находку; самим им и в голову не приходило заниматься раскопками, и они, по-видимому, не могли опознать ни одного из найденных предметов. А предметы эти ничуть не отличались от находок в подобных же пещерах на Земле: каменные орудия, подобия украшений.
Раскопки продолжались день за днем. Вначале ученые надеялись найти скелеты обитателей, но их ждало разочарование. Один из ученых спросил Дара, что он об этом думает.
— В этом нет ничего удивительного, — ответил абориген. — Этот народ явно жил иначе, чем мы, но не думаю, чтобы он был совершенно другим. Либо они умирали, когда приходил их срок, и от них ничего не оставалось, либо погибали насильственной смертью, и тогда это не могло случаться в пещерах.
— Вряд ли здесь жил такой народ, как твой, — сухо ответил ученый. — По-видимому, где-то в истории вашей планеты имел место большой разрыв. Можно было бы заподозрить, что твой народ явился сюда с другой планеты, а «горячая» раса жила на Абьермене с самого начала. Но мы-то знаем, что между вами существует связь, как между родителями и детьми.
— А может, мы и они явились вместе, — предположил Дар. Биолог расцвел.
— Что ж, это вполне возможно! Хотел бы я, чтобы обитатели этих пещер хоть разок-другой нарисовали самих себя.
— А откуда тебе известно, что они этого не сделали?
Ученый обвел глазами жутких тварей, изображения которых расползались по известняковым стенам и потолкам.
— Не знаю, — сказал он виновато. — С чего это ты взял? Ведь здесь нет ни одного существа с шестью конечностями, а это свидетельствует по крайней мере о том, что во времена, когда пещеры были обитаемы, животные стояли ближе к вам, нежели те, чьи останки мы находили под грунтом.
С этими словами биолог занялся своей работой, а Дар Лан Ан впервые с тех пор, как Крюгер познакомился с ним, повернулся и пошел один. Он заметил, что Нильс глядит ему вслед, и негромко произнес:
— Не беспокойся, просто я хочу побыть один. Мне нужно подумать. Позови меня, если случится что-нибудь необычное.
Крюгер почувствовал облегчение, но он не совсем представлял себе, что его маленький друг понимает теперь под словом «необычное». Вначале, сразу после прибытия «Альфарда», под это слово подпадало решительно все; аборигену было трудно сосредоточиться на каком-то одном предмете, потому что все в поле его зрения требовало исследования. Но время шло, и это стремление угасло. Крюгер опасался, что Дар, возможно, утратил интерес к наукам, который он, Нильс, так стремился разжечь в нем. Он пришел к выводу, что рисковать нельзя; эта работа становилась скучной даже для него самого. Давно миновало время, когда какая-нибудь окаменелость, какой-нибудь кремневый нож или кусок известняка давали им ощущение нового знания.
Он подумал, что, может быть, стоит вернуться на «Альфард», чтобы Дар посмотрел, как работают астрономы, — все-таки какая-то перемена. И если любознательность Дара действительно начинает идти на убыль, хотя в это трудно поверить, новая обстановка может поправить дело. Да, он поговорит об этом с Даром, когда тот вернется.
Оказалось, однако, что маленькому аборигену вовсе не прискучила геология. Только природная вежливость вынудила его одобрить возвращение на корабль, но он предложил перед этим «совсем ненадолго» отправиться на место работ первой группы. Ему бы и в голову не пришло возвращаться, если бы он не понял, что Крюгер заскучал.
К тому времени, когда они явились на старое место, геологи достигли значительных успехов — более значительных, чем смели ожидать они сами или кто-либо еще, настолько значительных, что равнодушие Крюгера улетучилось в первые же секунды. Короче говоря, геологи обнаружили «разрыв» в геологической последовательности.
После многих бесплодных поисков одного из ученых осенило, что жесткие климатические изменения каждый «долгий год» должны были вызывать эффекты, схожие с теми, что производят сезонные изменения на Земле, но более резко выраженные. Озера, например, здесь должны были высыхать начисто, и дно их должно было демонстрировать более отчетливое чередование пластов, нанесенных ветрами, с пластами, отложившимися под водой, чем это когда-либо наблюдалось на родной планете человека. Чтобы проверить эту гипотезу, выбрали обширное мелкое озеро. Сопоставление проб грунта по краям с пробами, взятыми со дна в самых глубоких участках водоема, дало результаты, которые наверняка должны были привести в восторг астрономов.
Сезонные изменения, описанные в свое время Учителем в далекой деревушке близ гейзеров, продолжались всего около шести миллионов лет (по оценке специалиста) или немногим более десяти миллионов лет (по оценке другого). Мнения разделились, причем сторонники первой теории основывались на предположении, что «долгий год» всегда имел ту же продолжительность, что и теперь, то есть длился примерно шестьдесят пять земных лет, а их противники утверждали, что продолжительность сезонного периода должна была более или менее равномерно сокращаться. Правда, они не в состоянии были сколько-нибудь убедительно подтвердить свою теорию, но упорно держались именно такой интерпретации данных. Дар Лан Ан был потрясен; он впервые осознал, что позитивное знание не всегда является непосредственным результатом научного исследования.
