Двойная звезда [Двойник; Дублер; Звездный двойник; Мастер перевоплощений] - Хайнлайн Роберт Энсон (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
В этот момент появился Дэк, принял мою сторону и даже казалось был удивлен, что Клифтон мог ожидать чего-либо другого.
– Конечно, Родж, мы порождаем совершенно новый прецедент, но мне кажется, что он не последний в нашей эпопее.
Но когда он увидел, как я держу жезл, он в ужасе вскрикнул:
– Эй, осторожнее! Вы что, собираетесь убить кого-нибудь? Или просто продырявить стену?
– Да нет, я ведь ничего не нажимаю.
– Да будет благословен господь за его маленькие милости! Ведь он у вас даже не поставлен на предохранитель. – Он осторожно взял у меня из рук жезл и сказал: – Поворачивайте вот это кольцо – а вот этот рычаг отгибаете в гнездо – после всего этого жезл становится просто палкой. Поняли?
– О, прошу прощения.
Они доставили меня во дворец и с рук на руки передали в распоряжение конюшего короля Виллема, полковника Патила, индуса с льстивым выражением лица, с прекрасными манерами и в роскошном мундире имперских космических войск. Его поклон был тщательно рассчитан: в нем отражалось и то, что меня собираются назначить Верховным Министром, и то, что я им еще не назначен, что я с иерархической точки зрения выше его, но все же человек гражданский, а также и то, что на плече его красовался императорский аксельбант.
Он взглянул на мой жезл и мягко заметил:
– Это ведь марсианский жезл, не так ли, сэр? Очень интересно. Вам, наверное лучше оставить его здесь – он будет в полной сохранности.
Я ответил:
– Я возьму его с собой.
– Сэр? – он недоумевающе поднял брови, ожидая, что я тут же исправлю свою очевидную ошибку.
Я порылся в любимых бонфортовских штампах и выбрал один из них, с помощью которого он любил дать понять, что настаивает на своем.
– Дружище, вы уж вяжите по-своему, а я буду вязать так, как привык. Лицо его сразу потеряло всякое выражение вообще.
– Очень хорошо, сэр. Прошу вас, сюда, пожалуйста.
У входа в тронный зал мы остановились. Трон, расположенный на возвышении в дальнем конце зала, был пуст. По обе стороны огромного помещения толпились знать и придворные. Видимо, Патил дал какой-то незаметный сигнал, так как не успели мы подойти, как грянул Гимн Империи. Все застыли: Патил оцепенел, как внезапно выключенный робот, я – замер в каком-то усталом оцепенении, приличествующем утомленному человеку моего возраста, который делает это потому что должен. Придворные застыли так, что стали похожи на манекены в витрине какого-то магазина. Остается только надеяться, что мы недаром столько тратим на содержание двора – все эти вельможи в роскошных одеяниях и копьеносцы являют собой весьма живописную картину.
В самом конце гимна откуда-то сзади появился и сам – Виллем, Принц Оранский, Герцог Насау, Великий Герцог Люксембургский, Глава Рыцарей Священной Римской Империи, Верховный Адмирал Имперских Сил, Советник Марсианских Гнезд, Покровитель Бедноты и Божьей Милостью Император Планет и Межпланетного Пространства.
Появившись, он сразу же сел на трон. Лица его я разобрать не мог, но все это смешение множества символов внезапно вызвало у меня в душе симпатию. Я больше не чувствовал враждебности к системе королевской власти.
Как только король Виллем сел, гимн кончился. Он кивнул собравшимся в ответ на их салют и по толпе придворных прокатилась волна расслабления. Патил ретировался и я, зажав жезл подмышкой, начал свое длинное шествие, немного прихрамывая, невзирая на слабое притяжение. Путь к трону очень напоминал мне путь в гнездо Ккаха. Мне просто было тепло и в ушах раздавался какой-то звон. В воздухе звучали различные мелодии Империи: «Христианский король» сменялся «Марсельезой», за ними следовал «Звездный стяг» и так далее.
Дойдя до первого возвышения, я поклонился, затем у второго, у третьего отвесил низкий поклон – уже у самых ступенек трона. На колени я не вставал: вставать на колени надлежало только аристократии, а обычные подданные разделяют суверенность со своим повелителем. Иногда в стерео и в театре по незнанию делают коленопреклонение обязательным для всех, поэтому Родж прежде всего убедился, что я знаю, что делать.
– Аве, Император! – будь я голландцем, я бы сказал «Рекс», но я был американцем. Мы обменялись с королем несколькими фразами на школьной латыни: он спросил меня, что мне нужно, а я напомнил, что он сам призвал меня пред свои очи и т. д. После этого он перешел на англо-американский, на котором говорил с легким европейским акцентом.
– Ты верно служил нашему отцу. И теперь мы надеемся, что так же верно ты будешь служить нам. Что ты на это можешь ответить?
– Желание моего короля – мое желание.
– Приблизься.
Может я немного переборщил, но ступеньки были довольно высокими, а нога моя разболелась по-настоящему – психосоматическая боль ничем не легче настоящей. Я чуть не упал – Виллем мгновенно вскочил с трона и поддержал меня за руку. По залу пронеслись «ахи» и «охи». Он улыбнулся мне и тихонько произнес:
– Спокойно, старина. Постараемся сделать это представление покороче.
Он подвел меня к скамеечке, расположенной перед троном и я уселся на нее довольно неприлично – на мгновение раньше, чем он сам вернулся на трон. Затем он протянул руку за свитком, и я передал его. Развернув свиток, он сделал вид, что внимательно изучает этот чистый лист бумаги.
В зале теперь раздавалась негромкая музыка, и двор потихоньку развлекался сам собой. Женщины смеялись, благородные джентльмены отпускали в их адрес комплименты, мелькали веера. Почти никто не двигался с места, но никто и не стоял неподвижно. Меж придворными сновали маленькие пажи, похожие на микельанджеловских херувимов, предлагая присутствующим подносы со сладостями. Один из них с поклоном предложил поднос Виллему и тот взял с него конфету, понятия не имея, прилично ли это сделать мне, я взял конфету тоже. В руке у меня оказалась замечательная шоколадная конфета без начинки, которые умеют делать лишь в Голландии.
Через некоторое время я понял, что многих придворных знаю по фотографиям. Здесь присутствовало большинство ничем не занятых аристократов Земли, даже членов королевских фамилий, пребывающих здесь под прикрытием своих второстепенных титулов герцогов и графов. Говорили, что Виллем содержит их здесь на довольствии, чтобы придать блеск своему двору. Некоторые считали, что он специально держит их поближе к себе, чтобы держать подальше от политики и других вредных занятий. Скорее всего в какой-то степени верным было и то и другое. Были здесь и дворяне некоролевского происхождения, представляющие с дюжину наций. Некоторым из них действительно приходилось работать, чтобы прокормиться.
Я поймал себя на том, что пытаюсь оттопырить губы по-габсбургски и по-виндзорски задрать нос.
Наконец Виллем опустил свиток. Музыка и разговоры мгновенно прекратились. В мертвой тишине он произнес:
– Твои предложения полностью удовлетворяют нас. Мы утверждаем список.
– Вы очень милостивы, ваше величество.
– Мы известим тебя о назначении кабинета. – Он поклонился мне и прошептал: – Не вздумай опускаться по этим ступенькам спиной вперед. Я сейчас исчезну.
– О, вы очень милостивы, сир, – прошептал я в ответ.
Он встал, следом за ним вскочил и я, и быстро удалился, шурша мантией. Я обернулся и заметил несколько удивленных взглядов, устремленных на меня. Но тут снова заиграла музыка, и я получил возможность удалиться, в то время как придворные вновь занялись вежливыми разговорами.
Не успел я выйти из зала, как возле меня возникла Патил.
– Прошу вас, сэр. Сюда, пожалуйста.
Представление было окончено, теперь мне предстояла настоящая аудиенция.
Он провел меня в небольшую дверь, затем по пустынному коридору еще в одну маленькую дверь, и мы оказались в совершенно обычном кабинете. Единственное, что в нем было королевского, так это укрепленный на стене щит с гербом дома Оранских и с их бессмертным девизом: «Воздвигаю!». Здесь же стоял большой письменный стол, заваленный бумагами. Посреди стола, прижатый грузом в виде двух металлических детских виньеток лежал оригинал списка, копия которого находилась у меня в кармане. На стене в медной раме висел групповой портрет покойной императрице с детьми. У одной из стен стоял диванчик, а рядом с ним располагался небольшой бар. В кабинете была еще и пара кресел, а кресло-качалка стояла у письменного стола. Остальная мебель вполне могла бы находиться в кабинете какого-нибудь частного врача. Патил оставил меня одного, выйдя и закрыв за собой дверь. У меня не хватило времени даже решить, удобно будет или нет, если я сяду, так как почти в тот же миг в кабинет вошел Император, воспользовавшись дверью в стене кабинета.
