Цитатник бегемота - Смирнов Ярослав (читать книги бесплатно txt) 📗
Оттуда к нему не спеша топали — так, что сотрясалась земля, — две страшные черные гигантские полуптицы-полуобезьяны, объятые желтым пламенем, которое окутывало их целиком, как вторая шкура — первая у них влажно поблескивала и переливалась всеми цветами радуги. Хотя Иван уже многого навидался за последнее время, но такого ощущения противной мелкой дрожи, страха и тоскливого предчувствия последнего боя у него еще никто не вызывал… а эти твари, оскалив жуткие клыкастые пасти, хлопая кожистыми крыльями и выставив лапы с когтями-саблями, ревели и перли вперед, дыша зловонным мертвым пламенем прямо ему в лицо…
Иван выхватил меч.
— Осторожно, вы! — услышал он крик профессора. — У него меч Веретрагны!..
Твари на мгновение замерли, а потом разом бросились на Ивана.
Один из гадов, дохнув огнем, опалил ему лицо: другой, полоснув когтями, задел Ивану левую руку, и та повисла, отказываясь повиноваться.
Внезапно Иван позабыл обо всех своих страхах, о смерти и стал совершенно, почти противоестественно спокоен: неторопливо увернувшись от нового языка огня, он нырнул второму демону под руку и, продолжая движение вперед, резко полоснул твари по брюху, однако тварь чудом успела избежать клинка, обнаружив при этом явный страх по его, так сказать, поводу.
Отскочив назад, он мельком подумал, что, может быть, все обойдется, но непонятная тоска снова навалилась на него, и тут же страшный удар обрушился на его голову сзади. Иван упал, выронив клинок.
— Ага!.. — услышал он торжествующий вопль и словно в жутком, не до конца даже придуманном сне увидел, как профессор перешагивает через него, отбрасывает палку, похожую на бейсбольную биту, наклоняется, берет меч и поднимает его вверх.
Завыло. Загрохотало. Подул резкий холодный ветер, в лицо Ивану полетели колючие песчинки, они забивали ему рот и лезли в глаза, но он не мог зажмуриться и смотрел, как пирамида изменила структуру, как камень потерял твердость и стал текучим… потом Иван понял, что это уже вовсе не камень, а головы, человеческие головы, сваленные в огромный курган, и курган этот гнил, истекая кровью и мозгом, и вот уже остались одни голые, выбеленные чужими ветрами черепа, и они разлетелись в разные стороны, разбив и разметав в пыль стены пещеры, а ветер превратился в сплошной язык пламени, занявший весь мир, всю Вселенную, и в свете жестокого огня Иван увидел, как появились люди.
Там, откуда они появились, ветер дул все сильнее и сильнее, он наваливал кучи песка и тут же развеивал их снова, но людям это не мешало, потому что они просто отдыхали, сидя прямо на земле в расслабленных позах: это были бородатые мужчины в странных круглых плоских шапках и длинных грязных одеждах. Кое-кто из них дремал, прямо вот так, сидя, кто-то задумчиво почесывался, а остальные, скаля белые зубы над растущими прямо из адамова яблока черными бородами, наблюдали за тем, как связанному Иванову двойнику отрезали голову.
Этим занимались двое: один сидел, придерживая дергающиеся ноги двойника, а другой лезвием длинного ножа аккуратно водил по горлу своей жертвы.
Брызнула черная кровь: еще немного — и под хохот своих товарищей бородач поднял голову за волосы вверх. Потом он отбросил ее в сторону, где уже набирался новый курган. Обезглавленный двойник еще некоторое время дергал ногами, постепенно замедляя амплитуду движений, потом наконец затих. Второй бородач поднялся, вытер испачканную кровью галошу о выцветшую грубую куртку бывшего двойника, плюнул на труп и отошел в сторону.
Песок постепенно засыпал людей, но они, казалось, этого вовсе не замечали. Странно, но мутные струи напитанного кварцем и жаром воздуха не мешали Ивану рассмотреть картину во всех деталях: он увидел и сваленные в кучу отрезанные распухшие головы с раззявленными черными провалами ртов, и скрученные — кто веревками, кто проволокой — трупы, и тех, кто еще был цел… валялись там располосованные на ремни македоняне и какие-то еще в пышных одеждах и дорогих доспехах — одному в рот из железного ковшика лили что-то горячее, судя по трепещущему над ковшиком воздуху, какой-то металл… а дальше в одной из отрезанных голов Иван снова признал своего командира Сергиенко, хотя ни глаз, ни ушей, ни даже губ у этой головы просто не было; а потом на руке голого трупа с распоротым животом он заметил похабную вытатуированную русалку, которую в отрочестве набил себе Женька Васильчиков, сосед по парте и по лестничной площадке; и в одном из связанных Иван признал десятилетнего сына той девчонки, с которой он танцевал на выпускном вечере… теперь это был просто подготовленный на убой двадцатилетний парень с выгоревшими на солнце короткими волосами и злющими глазами, в которых сквозила опасная пустота…
Там было много их — знакомых и незнакомых, в одежде привычной и непонятной, в форме и в гражданском, в пыльниках и в тулупах, в пробковых шлемах и в расшитых халатах… некоторые были в дорогих европейских костюмах, а с коротко остриженной головы одного, блекло-пятнистого, бородачи содрали пятнистую же каску, похожую на немецкую времен Второй мировой войны, расколотили эту голову тупым топором — в три приема — и с громким смехом начали жирным желто-серым в красных прожилках мозгом кормить маленькую лохматую собачонку, невесть откуда здесь появившуюся…
Кровь текла каплями, потоками, ручьями, песок уже не мог ее впитать, и все вокруг постепенно превращалось в красно-коричневое болото, по которому, брезгливо поднимая повыше ноги и помахивая мечом, ходил профессор, и одобрительно кивал, и что-то подсказывал, и учил: подняв пятнистый шлем с напяленными на него большими пластмассовыми очками, он некоторое время задумчиво смотрел на свою находку, потом, не меняясь в лице, нахлобучил каску на раскроенный череп бывшего ее владельца — порядок и аккуратность ведь превыше всего.
Иван вдруг понял, что все это неправильно, что он сам виноват и сам еще может все исправить. Одним рывком взбросив вверх тело, он проскочил между двумя уродами и молча бросился в огонь.
Он ничего не видел и не слышал, ничего не понимал и не хотел понимать, кроме одного- меч… чужие жадные руки. Увязая в крови по колено, он все-таки добрался до врага и вырвал клинок из его цепких ладоней.
Иван увидел мгновенно всплеснувшийся ужас в глазах у профессора, потом краем глаза заметил, как картина внутри огненного сгустка стала меняться — словно пустили кино в обратную сторону: отрезанные головы прирастали к искромсанным шеям, глаза загорались живым блеском, и кровь в изуродованных телах быстрее бежала по жилам, собирая энергию для спасенных тел. Спасенных ли? — потом разберемся, мельком подумал Иван: он заметил, как Сергиенко встает, отряхивая пыль, и дружески беседует с пожилым бородачом, который только что его самого со знанием Дела резал на мелкие кусочки: оба они с некоторой задумчивостью поглядывают на пятнистого, который, ухватившись за свой очкастый шлем, дикими глазами шарит вокруг в поисках профессора.
А профессор убегал. Иван бросился за ним, и полотнище пламени, из которого он выпрыгнул, с треском свернулось за его спиной: одна из обезьян попыталась загородить дорогу, но Иван, сделав шаг вперед-вправо, ушел от ее объятий и, рубанув налево и к себе, отсек твари голову. Вторая обезьяна поспешно отскочила в сторону и куда-то пропала.
Но и профессор не стоял на месте. Оглянувшись по сторонам, Иван увидел, что стены пещеры окончательно рассыпались в прах: вокруг было светло, серо-бессолнечно и пусто, и даже ветер уходил, чтобы спрятаться до следующего своего непредумышленного появления, а профессор убегал на Запад, направляясь к двум гигантским, неправдоподобно ровным и одинаковым скалам, между которыми мерцала наполненная золотом пустота: до них были километры и километры, но беглец преодолел их в одно мгновение, и пустота приняла его, открывшись на секунду, а потом раздался резкий звон, и все закрылось — пустота исчезла, и уйти вслед за профессором не было уже никакой возможности.
Тогда Иван стал оглядываться в поисках сгинувших и вновь воспрявших товарищей. Он увидел их: они шли прочь, уходила все дальше и дальше на север пыльная колонна, и хотя было уже довольно далеко, Иван отчетливо видел и своего двойника, и Сергиенко, и остальных: они шли, окутанные пылью, истаивая в серой туманной дымке, которая становилась все плотнее и плотнее, отгораживая Ивана от друзей и врагов… и сам Иван уже с трудом мог различить идущих в прозрачную бесконечность… они шли все дальше и дальше, но… не все, черт возьми, не все…
